Дедушка русской авиации - читать онлайн книгу. Автор: Григорий Волчек cтр.№ 25

— А командир Ваську не жахнул?

— Нет, он не узнал! Прикинь — весь батальон знает, а командир — нет!

— Это называется «феномен обманутого мужа».

— У нас вообще в рембате кайфово служить. Настоящий бардак, в натуре! Наша рота однажды целую неделю сразу трех б…й у себя прятала!

— Вот это уже интересно. Поподробнее, плиз.

— Мы в казарме живем на четвертом этаже, а шмарам выделили «квартиру» на чердаке. Навели там порядок, поставили три койки. Пайку им носили из столовой. Короче, е…ли и кормили! В жизни я столько не трахался!

— А как распределяли ценный ресурс?

— Очень просто. Духам, карасям, чуханам и стукачам не давали — не положено! Авторитетные деды (ну и я, конечно, в их числе) драли самую молодую и симпатичную. Очередь формировали тоже по авторитету. Я, например, подходил третьим.

— И сколько же человек приходилось на одну женщину?

— Первую мы драли вдесятером, а на остальных — человек по двадцать.

— Ничего себе! Несчастные телки!

— Да никакие не несчастные! У них же там ведро со свистом! А как трахались, стервы, как подмахивали! Красотища!

Переполненный приятными воспоминаниями, Деревянкин зажмурился и сглотнул слюну. Полторацкий предполагал развить интересную тему дальше, но вдруг с противоположного конца палаты подал голос матрос Сарычев:

— Эй, урод, ты чего там расперделся? Сними тельняшку, говно! Ты не моряк! Протащился полтора года в вонючем рембате, скоро домой пойдешь, будешь там п…еть о флотской службе! Тварь позорная! Шлюх водил и водку жрал — служил, называется! Тебя бы к нам на точку! Тебя бы самого там грохнули как козла!

Сарычев захлебывался от ненависти. Тянуть лямку ему пришлось на морской навигационной радиоточке, расположенной на краю земли — на мысе Канин. Из десяти матросов, служивших на дальней точке, он был единственным духом, а затем единственным карасем и единственным черпаком. Соответственно, и пахать ему приходилось за десятерых, и по морде получать в десятикратном размере. Так Сарычев прослужил два года, пока не загремел в госпиталь с остеомиелитом нижней челюсти — результатом бесчисленных жестоких избиений. Ему сделали уже три операции на кости, но ощутимого эффекта они не дали. Скорее всего, в перспективе у матроса была ампутация челюсти. Ходил он постоянно в плотной повязке, был хмур, молчалив и озлоблен.

Полторацкий подошел к койке Сарычева.

— Никита, я тебя по-дружески прошу не влезать в мои разговоры. И Деревянкина не обижай, он мой ближайший собеседник.

— Да пошел ты нах…!

Этого стерпеть уже было нельзя. Полторацкий на несколько секунд взял Сарычева двумя пальцами за кадык. Матрос зашелся в кашле.

Через неделю приехала санитарная машина, и Полторацкого выписали из госпиталя. Лежа на койке в теплой будке, Гоша не мог отвлечься от невольных сравнений. Той же дорогой и в том же направлении он ехал чуть больше трех месяцев назад. Очень многое было по-другому — другие попутчики, сопровождающие, мысли, чувства. А вот настроение, как и тогда, было неважнецкое. Действительно, позади остались уют, комфорт и медсестры с порнушными карточками. А впереди ТЭЧ, которой надо мстить.

Гоша появился в казарме перед самым отбоем, поздоровался с Бегичевым (он стоял в наряде по роте) и Кобыхновым, обнялся с Жужговым.

— Где Володя?

— Все еще в санчасти, у него осложнение какое-то было. Но сейчас вроде все нормально — скоро выписывают.

— Прими, Серега, мой скромный новогодний подарок!

Гоша протянул Жужгову плотные черные носки.

Из каптерки выглянул Охримчук.

— Ой-ма! Ты побачь — Повторацкый собственной персоною! Выздоровел, чи шо?

— Выздоровел, товарищ старшина!

— Ось гарно! А то мы заждались, скучаем!

Поздоровались за руку. Полторацкий протянул Охримчуку «Книгу о вкусной и здоровой пище».

— А это подарок вам!

Засыпая, Гоша вспомнил, что завтра, двадцать первого января, у него день рожденья. Девятнадцать лет — не бог весть какая дата, но все-таки первый армейский день рожденья. В этот день именинник спит, сколько хочет, не идет на работу и получает увольнение в гарнизон. А еще устраивает праздничный стол в бытовке (если, конечно, он не карась, и у него есть деньги). В общем, день рожденья — это хорошо. Игорь, додумав приятную мысль, заснул.

Полторацкий вскочил по подъему. Настроение было отличным — редкое состояние для Игоря, который утром всегда был злым и раздражительным (типичная «сова»). Он даже есть не мог по утрам — никогда, даже в период самой зверской голодухи, у Игоря с утра не было аппетита.

Но сегодня день был особый, праздничный. Правда, Гоша решил, что в ангар сегодня он пойдет, а день отдыха перенесет на пятницу, чтобы праздновать три дня подряд (такая практика была распространена в ТЭЧ). Сегодня вечером он накупит провизии, заберет Жужгова и пойдет в санчасть, где в обществе Сереги, Володи, Рифа и Наташи скромно отметит свое девятнадцатилетие. Ну, а к пятнице он подключит вездесущего Мусина с его «внешнеторговыми связями» и выходные дни проведет, как положено.

Гоша вышел в коридор. Здесь ярко горел свет. С вытаращенными глазами торопливо прошагал дежурный по полку. Охримчук, не заходя в кубрик, промчался мимо Полторацкого и стал кому-то звонить по телефону с тумбочки дневального. У запасного выхода в торце коридора толпилась плотная массовка. Дверь запасного выхода всегда была заперта — никто никогда этим выходом не пользовался, поскольку он выводил на заметенный снегом пустырь позади казармы. Заинтригованный Гоша мощными толчками пробил брешь в толпе, протиснулся к двери и увидел на лестничной площадке пролетом ниже труп своего однопризывника Андрюши Воскобойникова.

Андрюша лежал на цементном полу, вытянувшись и запрокинув голову. Посинелое и опухшее лицо его хранило выражение, от которого у Полторацкого на лбу выступили капли холодного пота. Остекленевшие глаза покойника воткнулись в Полторацкого в упор. Игорь застыл.

Воскобойников был самым маленьким и хилым карасем. До того, как Полторацкий пришел в ТЭЧ к власти, Андрюшу почти не трогали. Потом, когда Гоша навел свои порядки, и карасям стало легче, от Воскобойникова отстали окончательно. Сам же Полторацкий Воскобойникова почти не замечал, и уж тем более, не бил. Впрочем, и весь свой призыв Гоша практически никогда не «воспитывал», считая это излишним — караси и так слушались его беспрекословно. Во время памятного предновогоднего избиения Воскобойников отсутствовал — лежал в санчасти. Так что Полторацкий не видел Андрюшу как минимум месяц. Теперь вот увидел.