Охота на последнего дикого мужчину - читать онлайн книгу. Автор: Анхела Валвей cтр.№ 41

– Нет, полагаю, что нет, – отвечаю я. – Конечно нет. Вы правы, это была моя сестра.

– Всего доброго, сеньорита Марч. Вы всегда можете к нам обращаться…

Уже наступила ночь, а я по-прежнему отказываюсь говорить. Я не перестаю размышлять. О счастье и неудаче, богатстве и бедности, дружбе и ненависти, отце и любовнике, жизни и смерти. Слишком много тем для одной головы.

Еще я отказываюсь есть и целый день провожу в пижаме, сидя на диване в гостиной и уставившись в телевизор, но не понимая того, что слышу и вижу, впрочем, должна признаться, что я всегда так его смотрю.

Когда утром я сообщила матери об отъезде Гадор, она ударилась в слезы, как делает всегда в критические моменты своей жизни. Она позвонила в полицию, разбудила моих сестер, истерический плач распространился по всему дому. Спустилась тетя Мари, а Кармина поднялась в комнату бабушки, чтобы развлечь девочку и отвлечь от напряженной обстановки в доме.

Я рассказала матери, что Гадор уехала с деньгами, которые я скопила, но не уточнила сумму: не хочу, чтобы у нее случился инфаркт, – достаточно уже того переполоха, который вызвал в доме побег моей сестры. Нелегко остаться с двумя детьми, брошенными матерью, и осознавать, что придется их растить.

– Ничего, мама, может, она еще вернется, – говорит Бели, ласково ее поглаживая. – А если нет, так одним ртом меньше. Теперь остались только эти двое. Послушай, мама, не плачь.

– Конечно, и потом, теперь в доме есть мужчина. – Бренди показывает на кулек, в котором спокойно спит малыш. Его колыбель стоит посреди гостиной, а под ней лежит собака, весь день ее охраняя. – Странно, Кандела, тебя словно преследует рок… Надеюсь, мое решение выйти замуж за Эдгара тебя не слишком расстроило?

– Ты выходишь за Эдгара Ориоля? – робко переспрашивает моя мать и, несмотря на все переживания, в ее заплаканных глазах загорается огонек надежды.

– Да, я хотела тебе сообщить сегодня, но забыла из-за переполоха. – Бренди поднимается и начинает кружиться по комнате, напоминая небесное светило, вращающееся вокруг своей оси. – Он предложил мне выйти за него замуж, и я дала согласие, ведь я правильно сделала?

– Замечательно, – заверяет ее тетя Мари. – Кандела не хотела. А ты уже готова, Бренди. В отличие от тебя, Божье наказание, – обращается она ко мне. – Ты осталась без работы, без жениха, без денег…

– Оставь ее в покое, – вступается за меня Кармина-защитница. К счастью, у нее такие мускулы, что к ее мнению прислушиваются, и ненужные разговоры прекращаются.

– Я только хотела сказать…

– Если бы Бог считал, что брак – это благо, он бы сам женился. Однако ему пришлось нанять женщину, чтобы она стала матерью для его сына, и таким образом он избежал неприятностей совместной супружеской жизни, в его случае вечной, – убеждает нас моя старшая сестра. – Ясно, что слишком многое было поставлено на карту, ведь нельзя развестись, если все вечно. Представляете, да?

– В общем, я собираюсь выйти замуж за Эдгара, он адвокат и сможет обеспечить мою жизнь, а когда получит наследство, мы будем отдыхать на Карибах! У нас будут дети-блондины, все похожие на него, а я буду всегда хорошо выглядеть, когда мой муженек будет возвращаться с работы. И потом, у него не будет недостатка в делах, а это самое главное. И конечно, я больше никогда не буду работать.

– Правильно. И ты верно рассуждаешь о его работе, – одобряет моя мать в какой-то задумчивости. Наверняка она испытывает облегчение от того, что в доме еще одним ртом будет меньше. Однако с отсутствием Бренди несколько уменьшатся и ежемесячные поступления.

– Удачи, Бренди, – говорит тетя Мари.

– Спасибо, – отвечает та.

Из кухни раздаются звуки радио, которое слушает бабушка. «А те-е-еперь… девяносто пять и три».

– Паула уже спит, Кармина? – спрашивает моя мать. Она уже немного утешилась, услышав о будущем браке одной из дочерей. Если он не удастся – это уже другой вопрос. Мама сосредоточила свое внимание на нынешнем моменте, и, возможно, если учитывать ее опыт, правильно делает.

– Спит как убитая.

Днем мы объяснили Пауле, что ее матери пришлось отправиться в путешествие, потому что она получила очень хорошую и прекрасно оплачиваемую работу (да уж!), и мы точно не знаем, когда они снова увидятся, но наверняка это произойдет довольно скоро (моя мать и все остальные считают, что Гадор вернется, но как бы не так!), а пока она останется с нами, и мы по-прежнему будем заботиться о ней и ее братике и будем любить их.

В нашем доме девочка чувствует себя уверенно, гораздо лучше, чем в родных стенах, и, хотя сначала она, похоже, что-то подозревает, очень скоро, удовлетворенная нашими объяснениями, начинает играть со своими куклами, как будто ее уже не слишком интересует, как скоро вернется Гадор.

Дети привыкают ко всему, даже к тому, к чему нельзя привыкнуть, и это мне кажется ужасным свойством человеческой природы. Я считаю это просто диким.

Я встаю и собираюсь уходить.

– Куда ты, Кандела?

– В свою комнату. – Это мои первые слова после многих часов сосредоточенного молчания.

Я ложусь на все еще разобранную постель. Темную комнату освещает лишь приглушенный свет с улицы, я закрываю глаза, и передо мной мелькают только световые точки, дрожащие, экзотические, нереальные. Если надавить на глазные яблоки, этот свет разрастается и исчезает, кружится и проваливается в бездну, теряясь из вида и ища чего-то нового, устремляется глубже, к самому сокровенному, вызывая боль и пагубные мысли. Он не существует, но в следующее мгновение я его снова вижу: волшебный, летучий, недолговечный, едва уловимый… Эти лучи света пронизывают покров тьмы, которая окутала мою душу.

Вдруг я слышу звук, который мне кажется похожим на удары железного предмета о каменный утес во время прибоя. Я слушаю с большим вниманием, открываю глаза, на мгновение слепну и напрягаю все органы чувств, чтобы определить источник шума: он точно находится между моим пупком и гортанью – оказывается, я смеюсь.

Более того: я хохочу, хотя, безусловно, располагаю достаточными ресурсами, чтобы достичь максимальных результатов. Да, я не могу сдержать хохот. Я смеюсь, как гиена, собака, пьяный солдат, счастливый идиот. Я смеюсь над моей сестрой, над богатством и бедностью, над хаосом, над подарками судьбы, которые сваливаются без предупреждения, над муниципальными налогами, над колитом, который уже несколько дней меня мучает. Я смеюсь искренне и с энтузиазмом и достигаю вершин исполнительской техники. Не думаю, что кто-нибудь еще умеет так же смеяться, по крайней мере на нашем континенте. Я смеюсь сосредоточенно и целеустремленно; я, потерпевшая кораблекрушение, с восторгом плаваю в море смеха. У меня обострение смеха. Я смеюсь лежа и сидя, в анфас и в профиль. Меня начинает пучить от такого хохота. Этот смех сводит меня с ума. Этот хохот массирует мои мозги и очищает зубы. Мой смех относится к прошлому, хотя нацелен и на будущее. Он желает повлиять на мою жизнь и останется со мной до завтра, до послезавтра, очень надолго. Мой смех мчится на всех парусах и не остановится, даже если в моих легких закончится воздух. Даже когда сотрутся черты моего лица и я не смогу хохотать, потому что мой пепел развеют по ветру, мой смех все равно не прекратится. Вот такой у меня смех.