Крысоlove - читать онлайн книгу. Автор: Ева Пунш cтр.№ 15

все эти «египетские ночи» с феерической клеопатрой.

несусветная пошлость.

затасканность слов, потасканность языка и намерений.

* * *

а вчера вдруг и поняла.

* * *

это так просто.

* * *

вот есть человек, которого ты любишь,

и есть вся такая сложная и прекрасная жизнь, во всем ее многоцветье и разнообразии.

и тебе – вот эта сложная и прекрасная – становится скучна.

и если на одной чаше весов – сложности и прекрасности, а на другой – человек, которого ты любишь,– то вполне – вторая/другая чаша – перевешивает.

* * *

то есть, «жизнь» – не как антоним «смерти», а «жизнь» – как синоним «большого мира».

в общем, что в монастырь, что замуж за дурака.

ты завтра не умрешь от любви, но от жизни уже отказалась.

не увидишь, не попробуешь, не поедешь, не потратишь.

сделав остановку на перепутье – остаешься здесь, отказываешься идти дальше.

* * *

как-то так.

от этого не умирают.

В качестве эпиграфа:

И стихи, и кулинарные книги читаются, чтобы получить эстетическое переживание приобщения к культуре. Но если вы поэт, то искра чужого творчества может иной раз зажечь и ваш творческий огонь. И вы смотрите на холодильник, белый, как лист бумаги, в котором таятся еще не открытые возможности.

Петр Вайль, Александр Генис

– Ася, а как у тебя полное имя?!

– Зовите меня Кассандра,– отвечала она низким голосом.

Имена – это мелочи и ерунда, имена – это как одежда, никто не обязан все время носить одинаковую. И дурак тот, кто воспринимает ее по имени, помнит и узнает только так.

Ася умела быть очень разной.

Это зависело не от нее. А от ее мужчин.

Ее первый мужчина, Ник, стал называть ее Асей. И для нее это осталось – «именем для мужчин». Больше от Ника ничего не осталось в ее жизни. Привычки, словечки – все как волной смыло.

Ник был капитаном дальнего плавания. С ним все было глубоко и прямолинейно.

Он брал ее всю и наполнял собой. Ася старалась быть похожей на него, как мальчишки стараются быть похожими на собственного отца.

Она стала носить короткие стрижки и приучилась курить крепкий табак, сигареты без фильтра и толстые черные сигары. Носила тельняшки и тяжелые ботинки. Приучилась любить дождь, ветер и выучила несколько крепких соленых словечек. Странно, что она бороду тогда не отрастила.

Ник – это было время простой еды, простой громкой музыки, простых удовольствий.

Даже на завтрак он требовал жареное мясо (Ася выучила пять степеней прожарки стейков, а по утрам она готовила бифштекс с яичницей).

Вяленая рыба, копченый окорок, печеный картофель, селедка с луком, блины со сметаной. Много перца, специй, чеснока и хлеба. «И соуса побольше».

Ася пекла многослойные кулебяки, расстегаи и курники. Научилась морозить стопки и графины для водки и подогревать бокалы для коньяка и виски.

Варила варенья, солила огурцы, квасила капусту.

На неделю готовила огромную бадью солянки – с копчеными охотничьими колбасками, ветчиной, окороком, языком. С каперсами и бочковыми оливками. Солянка день ото дня становилась ядренее и краше. Ник любил такие «длинные» блюда. Щи и борщи, солянки и бигосы.

Ник любил много есть, долго спать и громко орать. Асю он любил коротко и жестко, никогда не боялся причинить ей боль. А ей никогда и не бывало больно.

– Да, мой капитан!

Ей просто очень нравилось говорить ему «да». Ася не просто просыпалась с ним в одной постели и готовила ему завтраки, обеды и ужины. Она ходила с ним в море. Она пошла бы с ним и в лес и в горы, и к черту на рога.

Больше всего на свете Ася хотела бы остаться с Ником навсегда. Но так не бывает. Любовь живет три года. Тысяча и одна ночь прошли – и любовь закончилась.

Ася была заполнена Ником до краев. Он заполнил ее и ушел. Будто выполнил какую-то миссию. Выполнил – заполнил. Или же ему просто стало скучно.

Ася начала учиться жить без него. Она уже и забыла – как это. Все мысли, чувства, привычки, словечки, желания – все было Ник. Без него не было ничего. Она изливала и изживала его постепенно. Выплескивала из себя. Вытравливала. Опустошалась – для того, чтобы следующему мужчине нашлось место в ней.

Следующий мужчина не замедлил появиться. Это тоже оказался – служебный роман.

Нет, сначала у них начался роман, а потом они начали работать вместе.

Второй ее мужчина был редкой и загадочной для нашей страны профессии – сомелье. Целый год он обучал ее своему мастерству, мучая и поддразнивая. А потом взял ее к себе в помощники.

Асиному второму мужчине нравилось думать, что она как чистый лист бумаги, на котором он может писать или рисовать все, что ему вздумается.

Ей же казалось снова, что она пустой и прозрачный сосуд, и он, ее мужчина, наполняет ее собой. Со специалистом по алкоголю – это был еще более точный образ, чем с капитаном дальнего плавания.

Он учил Асю дышать, учил понимать вкус и воскрешать в памяти самые смелые ассоциации, соответствующие разгадке того или иного букета.

Заставил ее бросить курить: «Нам нужен рабочий нос» – и велел брать пример с охотничьей собаки.

И он был очень изыскан в еде.

Времена простецких щей, борщей, свиных отбивных и бифштексов с яичницей, королевой которых была Ася, состоя личной стряпухой при капитане Нике,– канули в Лету.

Настала эпоха заварных пирожных, профитролей, паштетов, рулетов, обилие свежих фруктов и овощей, в том числе и самых экзотических. Самостоятельно и придирчиво он выбирал свежую рыбу – только живую. Знал все питерские продуктовые рынки и тамошних торговцев по именам – тут он брал свежую рыбу, тут – телячью печень; птицу и дичь; там – грибы и орехи. У него была своя зеленщица, и свой старичок с пряностями и специями. «Я должен видеть глаза продавца печенки»,– заявлял он, а подумав, добавлял: «А еще лучше, если бы я мог видеть его печень». Несмотря на дружбу с рыночными торговцами, этот мужчина не ленился самостоятельно посещать фермерские и частные хозяйства, да и дичь и рыбу предпочитал добывать сам.

Ася научилась готовить артишоки, спаржу и специальные соусы к ним, никакой муки и маргарина, теперь основой соусов стали бальзамический уксус и оливковое масло Extra Virgin.

Ася училась всему заново, вспоминая, как Тамара Ивановна рассказывала им на занятиях – демонстрируя наглядные пособия 1963 года, что «артишоки – еда буржуазная, даже по картинке понятно».