Собака мордой вниз - читать онлайн книгу. Автор: Инна Туголукова cтр.№ 29

Вот тоже, если разобраться, гадость какая. Однажды, еще в студенчестве, на литературном вечере Соня услышала стихотворение (хорошее, между прочим) о двух слившихся в экстазе любовниках, которые самозабвенно «пили слюну друг друга», так, кажется, там было написано. Противно, правда? Но ведь в действительности так оно и есть.

Вообще, если разобраться, все физиологические отправления, не облагороженные лирическим флером, мягко говоря, неэстетичны. А как приятно!

С майором Шарафутдиновым приятно было до такой степени, что, опрокинь он ее на кушетку, и она бы пальцем не шевельнула, дабы воспротивиться непотребному. Ибо едва он к ней прикоснулся, как все ее тело пронзили мириады раскаленных иголок, и она, словно подтаяв в его руках, потеряла опору и ощущение реальности («сомлела», – сказала бы бабушка Констанция).

Поцелуй был сладкий, но, увы, механический – не освященный чувством. И благородный майор на кушетку ее не опрокинул. Возможно, именно по этой причине.

Или наивно предполагать в майоре милиции столь глубокую, тонко чувствующую натуру? «Подследственный Пидоренко поскользнулся на лестнице, упал и шестнадцать раз ударился головой о мой сапог»?

Вообще разгадывать чужие поступки – занятие неблагодарное. Тут со своими бы разобраться. Что это, например, за новая напасть в ее жизни? Загорается от первого прикосновения, как спичка, да так ярко, что бери ее голыми руками. Физиология физиологией, но всему же есть предел. Конечно, ей требуется мужчина в ее-то цветущем возрасте и полной, так сказать, распущенности, но не первый же встречный!

Марта смеется, говорит: «Так и надо». Мол, мужчины чувствуют, когда женщина настроена на нужную волну, и влекутся к ней послушными стадами. Но ей-то нужен один-единственный. И за его отсутствием стоит ли прибегать к такой… полигамии? Теоретически, естественно, нет. А на практике получается совсем другое. Не говоря уж о том, что подобная всеядность влечет за собой прямо противоположный желаемому результат – полностью удовлетворенный объект немедленно исчезает с твоей орбиты.

Бедный майор Шарафутдинов, наверное, обалдел. Может быть, он вообще хотел вознаградить ее отеческим поцелуем за добровольное служение милиции? А она присосалась к нему как пиявка. И теперь он, чего доброго, подумает, будто она сама искала с ним встречи.

Но с другой стороны, как можно спровоцировать подобную ситуацию? Любой нормальный человек позвонил бы в милицию, увидев в глазок, что у соседской двери копошатся два мужика!

А эти бедные смоляне офонарели, наверное, до умопомрачения. Приехали из благостной провинции в первопрестольную, а их мордой в бетонный пол, руки на голову, да еще и ноги распинали как можно шире. Зачем, интересно, они это делают, омоновцы? Заставляют раздвигать ноги в стороны? Чтобы потенциальный преступник мог думать только об одном – как бы уберечь самое дорогое от удара тяжелым армейским ботинком?

Надо бы перед ними извиниться. Неудобно, конечно, и не хочется ужасно, но надо. В крайнем случае узнает, что они о ней думают, зато совесть будет чиста и душа спокойна. А то встретишь вот так на лестнице…

Кстати, о лестницах. Надо же было такому случиться, чтобы именно Гусев, великий и ужасный, купил квартиру на их лестничной площадке! Можно себе представить, какие струны запели в его душе, когда он увидел это ледовое побоище у своего порога! Но надо отдать ему должное, ни один мускул на лице не дрогнул. Остался невозмутимым, как танк.

Ее-то он, конечно, не узнал, хотя они и встретились глазами, когда он поднимался по ступеням. Но может ли он помнить в лицо всех своих сотрудников? Естественно, нет. К тому же она была не накрашена, а макияж, хотя и не меняет до неузнаваемости, но, согласитесь, делает черты более выразительными. А она, стало быть, косила под серую мышку, да еще собрала волосы в два дурацких хвоста, играя на образ, и нацепила драные джинсы и такую же старую, вытянутую майку. Это, конечно, не байковый синий халат с алыми розами, как у Фросечки, но все же, все же, все же…

А Фросечка между тем шаркает по паркету своими стоптанными шлепанцами, боится зайти. Заварила кашу. Никакая она после этого не Фрося, а самая настоящая Сряфа.

Вот так родились ненужные мысли, и по этому кругу можно ходить бесконечно – «у попа была собака, он ее любил…». А бедную Соню никто не любит. Ну и пожалуйста. Не очень-то и хотелось. А извиняться перед смолянами все равно придется, иначе это просто ни в какие ворота не лезет.

И Соня отправилась в соседнюю квартиру. Звала с собой и Фросечку, но та умоляюще жала к груди руки – идти с повинной не хотела. Зато в качестве отступного напекла целую гору румяных ватрушек с творогом, исходивших призывным ванильным духом. Васятка потянулся на запах, как муха на мед, но получил хрен да маленько. А ты не воруй!

…Трель звонка разнеслась за шикарной дверью и, угаснув в недрах чужой квартиры, вернулась тишиной. Немного подождав, Соня еще раз нажала на кнопку, втайне ликуя, что проблема решилась сама собой. Смоляне завершили работу и вернулись в свой древний город – и рада бы извиниться, да Бог не дает.

Но тут дверь бесшумно отворилась, и на Сонино вытянувшееся лицо заинтересованно воззрился давешний «грабитель».

– Извиняться пришли? – догадался он. – Ну, заходите. Будем чай пить с вашими ватрушками.

И до того он был хорош, до того хорош, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Этакий Микула Селянинович преклонных лет с седыми волнистыми волосами, перехваченными по лбу тонким кожаным ремешком, с ясными голубыми глазами в тонкой сеточке морщин, с закатанными по локоть рукавами темно-синей клетчатой рубашки на загорелых мускулистых руках с длинными изящными пальцами и белоснежной приветливой улыбкой, что Соня загляделась, невольно заулыбавшись ему в ответ.

– Ну вот и славно. Давайте знакомиться. Я буду Владимир Семенович. А вас как звать-величать?

– Меня Соня.

– Софья, стало быть, то есть мудрая. Отличное у вас имя. Просто замечательное. Жену мою покойницу так звали. Чудесная была женщина, земля ей пухом, вечная память. Мы с ней без малого сорок лет душа в душу прожили, в любви и согласии. И осталось у меня три сына. Двое уже взрослые, вполне самостоятельные, а третий еще недопесок, хотя и вымахал под потолок. На будущий год школу оканчивает, а в каникулы трудится у меня подмастерьем. Может, пойдет по моим стопам, если понравится. Я по профессии реставратор, а сюда приехал племяннику своему Нодьке помочь. Он хотел полы поменять, мол, старье, а я отговорил – паркет богатый, заиграет – никаких ковров не надо. Хотите посмотреть?

– Хочу! – обрадовалась Соня.

Они прошли по уже отремонтированной квартире, и Соня заглядывала в каждый уголок, дивясь, как можно было превратить это роскошное, наполненное воздухом и светом пространство в захламленную мрачную коммуналку! И наоборот. И если бытие определяет сознание, значит, и люди, обитающие в таких квартирах, становятся другими? Раскованными, гордыми и свободными?

Она на мгновение представила себя хозяйкой подобных хором и даже руки к груди прижала, захваченная несбыточным видением.