Череп на рукаве - читать онлайн книгу. Автор: Ник Перумов cтр.№ 37

Сто двадцать микрорентген в час – в шесть-семь раз выше нормы, но не смертельно. Как бы то ни было, убежище выдержало. «Стержневая нация» ладила крепко.

– Всё, господа, – поднялся лейтенант. Он уже перестал быть Рудольфом. Только – лейтенантом.

Разом взвыла в голос толпа. Все орали, кто-то суматошно бросился к нам, размахивая кулаками.

В ответ клацнули затворы.

– Спокойно, господа, спокойно. – Сам лейтенант был бледен, но держался стойко. – Сожалею, что не мог проинформировать вас раньше. Приказ верховного командования. Только что было проведено массированное сканирование местности наверху. Остановить инфестацию иными средствами оказалось невозможно. Нам следует оставаться здесь. До тех пор, пока к нам не пробьются спасательные команды. После этого будет осуществлена полная и всеобъемлющая эвакуация. Компенсации за утраченное имущество и страховые премии будут выплачены в строгом соответствии с законом, по ускоренному графику. Ещё раз прошу всех соблюдать спокойствие. И... от лица Имперских Вооружённых сил, как старший офицер, приношу вам извинения – свои и командования. Поверьте... иначе было нельзя. Те, кто стоял вместе с нами у бойниц... они видели. Они не дадут мне солгать. Лемуров сегодня было не удержать. И мы решили... лучше потерять город, чем пять тысяч жизней. Командование рискнуло. Они верили в ваших инженеров и рабочих. И.., они не ошиблись. Мы живы. Осталось потерпеть совсем недолго.

...Конечно, они не успокоились. Конечно, они бросились на него. Правда, уже не с кулаками и не с ножами. Просто с криками, бранью, которые тем не менее мало-помалу стали сменяться вопросами.

Как скоро выплатят компенсацию? Подлежит ли возмещению ущерб от потерь в бизнесе, сорванных контрактов и упущенной прибыли? Предоставят ли им второй раз подъёмные, если они решат устроиться на совершенно новой планете?..

И потекло медленное, тягучее время. Заструилась чёрная река, чёрная, бездонная, незримая. Заструилась сквозь нас, сквозь нашу броню и кости, смешиваясь с сочащейся по каплям радиацией – фон медленно, но верно возрастал. Я прикинул, что через трое суток он дойдёт до одного-двух миллирентген в час – тоже ничего особо страшного, но всё-таки неприятно. О том, что творится наверху, мне не хотелось даже и думать. Собственно говоря, непонятно, как мы станем отсюда выбираться – вместо Ингельсберга сейчас настоящая горячая зона, битком набитая тяжёлыми изотопами и светящая на тысячи и тысячи рентген; входить туда – верная смерть. Наша броня – облегчённая, мы не брали с собой настоящих лат, которым, на самом деле, не так страшна даже и радиация и в которых на время можно хоть даже на место эпицентра.

А что будут делать гражданские?.. Дегазация и дезактивация займёт бог весть сколько времени. Спасательные команды в танках высшей защиты, конечно, подойдут к убежищу, потом им придётся ещё разбирать завалы. Но как вывести отсюда пять тысяч человек?..

– Ефрейтор! – Голос лейтенанта. Холодный, сосредоточенный. О том, что совсем недавно он предлагал мне звать его Рудольфом, следовало забыть, и как можно скорее. Для моего же собственного блага.

– Соберите своих людей. Помните, что мы в любых обстоятельствах остаёмся частью доблестных Императорских Вооружённых сил и в качестве таковых должны являть собой достойный пример. – Мне казалось, что со мной говорит сейчас не человек, а робот. – Никто не должен болтаться без дела. Разбейте людей на пары. Начните обход отсеков. Выявите все возможные повреждения. Особое внимание – системам вентиляции и регенерации воздуха. Все трещины в стенах тщательно пометить и задокументировать. Потом подготовить цементную смесь для пломбирования. Всё ясно, ефрейтор? Выполнять!

Цепкий холодный взгляд и плотно сжатые губы. Солдату сейчас нельзя оставаться наедине со своими мыслями. Его нужно занять работой, сколь угодно пустой и никчёмной, вроде как то самое бессмертное: «копать траншею отсюда и до вечерней поверки».

Я чётко ответил «Есть!», откозырял и отправился наряжать моих ребят на копку траншеи. Отсюда и до вечерней поверки.

Только теперь я поймал себя на мысли, что больше не думаю о своём отделении как о врагах, наёмниках в чужой армии, оккупировавшей мою родину. «Ребятами» я раньше называл только своих. Только своих, с Нового Крыма.

Я наскоро объяснил отделению задачу. Конечно, они заворчали. Я – не лейтенант. Несмотря на то, что могу впаять наряд, и даже не один.

...Мы работали как одержимые, потому что все, даже не блещущий остротой ума Раздва-кряк, поняли – если сейчас ничего не делать, очень просто на самом деле лишиться рассудка. О нас могли просто забыть. Могли решить, что риск для элитных имперских спасательных частей слишком велик – а их тоже ведь берегли и не бросали в дело по первому требованию терпящих бедствие. Могли не выдержать фильтры. Могли треснуть баки с питьевой водой. Могли...

Я зло оборвал сам себя. Это называется «негативное мышление», Рус. Оно бесплодно и ни к чему не приведёт. Ищи лучше трещины в стенах. Честное слово, при всей бессмысленности это более разумное занятие для твоих мозгов.

...Так прошло три дня. Мы с трудом сдерживали вспышки безумия среди гражданских. Очень быстро выяснилось, что броневые двери убежища перекосило и заклинило, так что своими силами мы отсюда выбраться никак не можем. Среди жителей Ингельсберга были страдавшие клаустрофобией, и известие, что мы уже ни при каких обстоятельствах не сможем покинуть убежища, вызвало у них такие припадки, что, честное слово, милосерднее было бы застрелить их сразу, потому что никакие транквилизаторы и наркотики не могли прекратить их страданий.

Я по мере сил старался, чтобы моё отделение ни в коем случае не бездельничало. И решительно пресекал все разговоры типа: «Господин ефрейтор, а нас точно станут вытаскивать?..» Конечно, все слышали бесчисленные рассказки из серии «Десант своих не бросает», но одно дело героические повествования, и совсем другое – когда надо лезть в эпицентр стокилотонного взрыва.

Лейтенант пытался связаться со штабом. Безуспешно. Внешние антенны смело, а сигнал его собственного коммуникатора не мог пробиться через десятки метров грунта, брони и бетона.

Мы могли только ждать.

Три дня прошло. И ещё один. И ещё. Пять тысяч человек за нашей спиной быстро теряли рассудок. Медленная смерть в подземелье – не самый приятный способ расставаться с этим светом, можете мне поверить.

Несмотря на это, лейтенант заставлял нас непрерывно отжиматься от пола и проделывать все положенные комплексы десантной системы рукопашного боя. Угрюмые и осунувшиеся солдаты подчинялись плохо, двигались вяло – надежда гасла в них слишком уж быстро, они просто не знали, что это такое – надежда.

Наш взвод был собран «с бору по сосенке», всякий разный люд со всех концов Империи, польстившийся на относительно сытный солдатский паёк и положенные по выслуге лет льготы. Кто-то надеялся помочь своим родным, до сих пор не имевшим имперского гражданства, как Глинка. Кто-то рассчитывал сколотить хоть сколько-то деньжат и, отслужив, открыть какое ни есть мелкое, а своё дело. А Мумба шёпотом и под страшную клятву молчать признался мне, что ему надо выкупить своих каких-то достаточно дальних, но тем не менее важных для него родичей из долговой кабалы. Его родная планета давно и без всяких неурядиц влилась в состав Империи и потому избежала масштабной «зачистки», как случилось там, откуда была родом Гилви. Мятежных лордов её родины просто и без церемоний перевешали, а у Мумбы клановые вожди остались благоденствовать, только перебравшись из скромных домиков в роскошные офисы с зеркальными окнами. И средневековая система долгового рабства и ямных тюрем для несостоятельных должников продолжала действовать и даже процветала.