Эрдейский поход - читать онлайн книгу. Автор: Руслан Мельников cтр.№ 25

Больше Всеволод не слушал. Пришпорил коня. Поскакал вперед сам. Дружина – следом.

«Там» были не просто покойники. «Там» была бойня.

Настоящая бойня – иначе не скажешь. И притом, – недавняя совсем. Да, такое зрелище могло внести смятение даже в душу опытного воина. Воин обучен воевать. Но это...

С полдюжины опрокинутых повозок – простеньких, бедных – лежали в высокой траве. И одна – задняя – стоит на колесах. На дощатых бортах телег Всеволод заметил связки чеснока и сухие ветки – дикая роза, боярышник... В народе говорят, так можно отпугнуть нечисть. Да только неправильно говорят. Воины сторожи это знали наверняка.

Возле повозок валялись в беспорядке узелки, котомки, корзины и прочий нехитрый крестьянский скарб. И кровь. Черная, запекшаяся. Всюду. Много.

И тела, и туши. Изодранные, истерзанные, изорванные. Как в мясной лавке. Только страшнее.

И все вперемешку. Люди, кони, быки, бараны... А вон – грязные комки перьев. Домашняя птица...

Из вспоротой плоти торчат красные – обглоданные и перегрызенные – кости. На лицах мертвецов – навеки застывшее выражение ужаса и боли. У тех мертвецов, у которых еще оставались лица. Были покойники и без лиц. И без голов. Без рук, без ног. И переломленные, перекушенные напополам были.

Над трупами, над вывалившимися потрохами, над черными пятнами засохшей крови роились мухи. Аж воздух звенел.

Чуть в стороне от разоренного обоза лежали двое. Эти отбежали дальше других. Да только все равно не спаслись. Не успели. Не смогли.

Мать... Все, что внизу, стало кровавым месивом, в котором замешаны воедино ноги, бедра, пестрые юбки.

И ребенок... Не узнать уже – мальчик, девочка? Не понять, сколько лет. Просто окровавленный комок. Мясо просто... с перемолотыми в труху костьми.

Еще в траве лежит брошенная осина. Несколько заостренных кольев. Не помогли колья. Не защитили...

Всеволод слез с седла, пошел, держа настороженного коня в поводу.

Примеру воеводы последовали остальные.

– Кто? – тяжко сглотнул Всеволод. – Кто мог такое сотворить?

– Не люди это, – глухо отозвался сзади десятник Федор. – Нелюдь. Нечисть.

– Но и не стригои, – сказал Бранко.

– Да это не нахтцереры, – поддержал проводника Конрад. – Слишком много мяса съедено. И слишком много крови пролито. Нахтцереры не пожирают плоть, зато кровь вылизывают подчистую, до последней капли. Здесь были оборотни-вервольфы.

– Один, – поправил Бранко. – Один оборотень.

Волох уже изучал следы. Похожие на волчьи и человечьи одновременно, размером – с конское копыто, кровавые отпечатки отчетливо выделялись на разбросанных мешках и тюках, на одеждах мертвецов. В размякшей от крови и ссохшейся заново земле.

– Здесь был только один вриколак, – еще раз проговорил проводник.

– Один? – Всеволод растерянно смотрел по сторонам. Следов было много. Но все – одинаковые. Если на обоз действительно напала только одна тварь, она носилась тут вихрем, металась, как бешеная. Видимо, обезумела, едва дорвавшись до... до пищи.

– Следы говорят так, – проговорил Бранко. – Впрочем, нам не нужно читать следы. Оборотни – не волки. И не кровопийцы-стригои. Они предпочитают охотиться поодиночке. Чтобы ни с кем не делить добычу.

– Неужели один волкодлак в самом деле способен сотворить такое?

– И не такое способен, – на этот раз Всеволоду ответил Конрад. – Вервольф – это безумец в зверином обличье, одержимый единственной страстью, две стороны которой – голод и жажда убийств. Ночью, начиная с послезакатного часа, страсть эта овладевает всем существом темной твари, и оборотень не в силах противиться ей. Вервольф теряет человеческий облик. А утратив его, уже не знает меры. И начинает охоту на все живое. И убивает больше, чем в состоянии сожрать за ночь. Такая уж у него натура. Он отступит, лишь получив достойный отпор. Но это случается редко.

Всеволод еще раз окинул взглядом трупы. Растерзанные останки тех, кто дать должного отпора волкодлаку не сумел. На степняков погибшие похожи не были. Да и разбросанные вещи тоже – не для кочевого быта предназначены. И одежда не половецкая...

– Эти несчастные... они ведь не половцы?

– Беженцы из Эрдея, – негромко сказал Бранко. – Перешли через Карпаты, в надежде спастись. Да свернули не туда, куда нужно. Вот и повстречались с вриколаком. Ночью.

– Они что же, двигались ночью?

– Когда человек сильно напуган, ему проще идти или ехать, чем ждать смерти на месте.

– Гляньте сюда, – Федор стоял у самой дальней повозки. Той, единственной, что не перевернулась.

Глянули. Под колесами – еще окровавленные комочки. Совсем маленькие. Их Всеволод принял издали за цветастые узелки и тряпки. Ошибся... Видимо, дети прятались под телегой. Или родители спрятали. А потом...

– Проклятье! – прохрипел Всеволод. Все-таки, когда дети – это хуже всего. Здесь детей было много.

Руки тронули оружие. А толку-то сейчас? При дневном свете!

– Добраться бы до этого волкодлака!

– Ночью мы встретили двух, – повернулся к Всеволоду тевтонский рыцарь, – которых ты отогнал заговором старой ведьмы. Быть может, кто-то из них...

Всеволод вздохнул. Глубоко-глубоко. Выдохнул. И – еще раз, стараясь успокоиться, совладать с собой.

– Это мог оказаться и другой оборотень.

Жалкое и недостойное оправдание!

– Мог, – согласился Конрад. – А мог и не оказаться. И что ты скажешь теперь, русич? Словом колдовским нужно встречать поганую темную тварь или стачью с серебром?

Проклятый сакс! Смотрит прямо, холодно. В самую душу смотрит.

Всеволод не выдержал – опустил глаза. Нельзя! Нельзя было отпускать тварь. Ни первую, вышедшую к лагерным кострам, ни вторую, преградившую дорогу в ночи. Стрелой, сулицей, копьем, мечом нужно было... Чтобы не видеть. Не встречать. Вот этого. Всего.

Нет, не было за ним явной вины. И все же Всеволод смотрел на растерзанные тела незнакомых сбегов из чужой стороны и винился. Молча, мысленно. И давал себе страшные клятвы, что впредь, что больше...

Впредь – убивать. Только убивать. Действенно ли слово-оберег, нет ли – это без разницы. Это все едино. Рубить и колоть! Ненавистный сакс, чей взгляд полон сейчас жгучего льда, прав: темных тварей следует изничтожать. Всех, кто встречается на пути. Изничтожать, не задумываясь.

– Схоронить бы надо, – глухо выдавил из себя Всеволод. – А то как-то не по-христиански это.

Тевтон покачал головой:

– Непогребенных мертвецов у нас на пути будет еще много, русич. Всех не схоронишь. Станем закапывать каждую кость, – вовек не доедем до Серебряных Ворот. Настают времена, когда предавать прах земле – значит, множить его на земле. Спешить нужно. А Господь в великой милости своей не оставит этих несчастных. И да простит он нас, грешных, за то, что проезжаем мимо.