Мертвецы не танцуют - читать онлайн книгу. Автор: Макс Острогин cтр.№ 50

Справа из сгнивших деревянных обломков, поросших колючими рыжими цветами, торчала конструкция, похожая на невысокую треугольную вышку.

– Это жираф, наверное, – сказал я. – Только какой-то худой…

– Жирафы они и должны быть худые, – возразил Курок. – Худые и длинные, они в воде стоят.

– Зачем им в воде стоять?

– От слепней спасаются, от хищников. Очень удобно так спасаться – забежал в глубину – и стой себе.

– Жираф толстый, кажется, – сказал я. – Он жир летом запасает, а зимой пережидает в дубраве…

Курок стал спорить. Доказывал, что жирафы – это не от слова «жир», а от слова «жироскоп», жироскоп – это прибор для сохранения равновесия, поэтому жирафа трудно, почти невозможно уронить, а это здорово помогает в выживании. Хорошо выживать, когда ты не падаешь, вот ему мама рассказывала историю, как по пустеющему городу бегали одичавшие жирафы, голодные и бесприютные, и нападали на всех подряд…

Я вдруг представил.

Наверное, это очень печально – жить в умирающем мире. Когда землю трясет, и непонятно из-за чего. Когда реки мелеют и уходят, а небо по ночам играет пугающими огнями, а земля не родит, а если родит, то чудовищ. Когда приходишь в зоопарк на животных посмотреть, дети ведь очень любят животных, раньше любили, это точно, а вместо животных сначала роботы, а потом просто пластмассовые истуканы.

А потом и вообще ничего нет, даже этих самых истуканов, да и детей нет. И ходить никуда невозможно, только по-крысиному бегать.

В мертвом уже не так страшно, ясно уже, что ничего плохого с тобой не случится, хуже некуда. А вот в умирающем… Вроде и надежды еще теплятся, но с каждым днем солнце для тебя светит все холоднее, весна все не приходит и не приходит…

Небольшая гора, а вокруг каменная канава. Железные скелеты с обрывками шкур, провода изнутри торчат.

– Почему они синие? – спросил Курок. – Медведи или белые, или бурые, почему синие?

– Выцвели. Сначала белые, потом синие. А вон слон…

Слон узнавался легко, хорошо сохранился, похож на свинью, только гораздо громаднее, толще и круглее, метров, наверное, в десять высоты.

– Смотри! – хихикнул Курок. – Слон с трубой!

На самом деле. Большой, пухлый слон, а из бока торчит железная черная труба с круглыми заклепками.

– Может, там внутри кто-то? – предположил Курок.

Мы подошли ближе. Я постучал по слоновьему боку, постучал кулаком. Пузо у слона оказалось толстым и гулким, слон был пуст и когда-то давно обитаем, сейчас вокруг царили хлам, пыль и запустение, дождь размыл следы.

В брюхе у слона имелся люк, я попробовал замок открывашкой, не получилось, хитрый замок, если даже открывашке не по зубам.

– Запустение, – грустно сказал Курок. – Труба есть, а дымом не пахнет…

Ветер. Прилетел со стороны высотного дома, неожиданный и влажный, с разных сторон загудело, слишком много дырявого железа, звук получался тяжелый и тянучий.

– Япет говорил, что где-то тут, – Курок почесал мизинцем в ухе. – А ничего пока не видно…

Он стал оглядываться, но все больше смотрел в одном направлении, щурился.

Отправились дальше, направо, в кусты. Иногда налево, зоопарк оказался совсем небольшим, мы бродили по нему, изучая указатели в виде птичек, рыбок и осьминожек, переворачивали кости, и костяные и железные, Курок, стараясь пересвистеть ветер, свистел зубами.

Животных, ну, настоящих животных, мы не встретили. Только чучела, подделки, фигуры. Они стояли кое-где, без порядка, в некоторых узнавались львы, в других лошади – по росту, некоторые не узнавались, скрученные в спирали, они совсем не походили на живых существ. Казалось, что в один момент эти животные ожили и разбрелись кто куда.

Следов людей не обнаружили. Никаких. Гильзы нашли, но этого добра у нас полно. Нашли тряпки, грязные и кровавые, но этого тоже полно.

Больше ничего. Даже воздух, он другой. Необитаемый, что ли.

Или гении маскировки, или мы не туда вышли, или…

– И что? – спросил Курок. – Где они? Люди?

Я пожал плечами.

– Разыщем.

– Где?

Я пожал плечами.

– Где-нибудь… Надо еще поискать. Немного. Терпение.

И мы поискали еще. Немного. Обошли зоопарк в третий раз, заглянули в здание с аквариумами, битое стекло, сухие кораллы, рыбьи скелеты и черепашьи панцири. Курок заинтересовался, выволок расколотый на две половинки панцирь и стал прилаживать его в качестве брони, сказал, что он идиот.

– Надо туда, мне кажется, – Курок указал в восточную сторону. – Там…

Пусть первые нас заметят. Я не хотел идти в сторону высотки. Если действительно в ней установка погоды, то там наверняка ловушки. Как простые, так технически сложные, а значит, высокоубойные. Лучше пока от них подальше держаться.

– Пусть сами нас отыщут.

Возле ограды на самом востоке валялись синие бочки. Жестяные. Я поднял железную трубу и направился к ним, Курок пробормотал что-то про переутомление и неадекватное восприятие действительности, бочки оказались звонкие. Они издавали пронзительный звук и назойливое дребезжание, я лупил по железу почти полчаса, пока у меня не заболела рука. Никакой реакции в окружающем пространстве.

Пустота.

– И что? – спросил Курок. – Что все это значит?

– Теперь будем ждать, – ответил я.

– Ждать… Ну конечно! Сядем на гору и станем ждать!

Мы прождали до вечера. Не на горе, под каким-то навесом, где раньше, видимо, обитали лохматые животные – на столбах болталась черная шерсть, да и запах сохранился соответствующий.

Солнца не было, весь день лил дождь, с короткими промежутками. Из земли вылезли черви, необыкновенное количество, просто тысячи. Черви издавали неприятный звук, светились бледно-розовым и заползали на всё. На нас тоже, приходилось постоянно отряхивать. Курок ругался, на червей, на меня и вообще на нескладную судьбу, и мастерил кирасу из черепашьего панциря, и рассказывал про некоторые прежние кулинарные приемы, про лапшу из червей, про бульон, про червей, жаренных в муке, мама рассказывала, что раньше это ели направо-налево.

Потом из-за шпиля высотного дома стала наползать ночь, Курок принялся громко вздыхать и хрустеть кулаками, я сказал:

– Ладно. Надо найти местечко для ночлега. Где-нибудь поблизости… Я думаю, вон там.

Интересно, что мы здесь делаем?

Мне показалось сначала, что это фонарь. На тротуаре торчала бледная изломанная фигура. Фонарь, в который ударила молния, он оплавился, оплыл и стал похож на окостеневшего богомола.

Наверное, в этом и была задумка. То есть тактика его, охотничьи повадки. Вот так стоять. А если кто пойдет, то подумает, что это фонарь. Или дохлый богомол, на самом деле.