Живу тобой одной - читать онлайн книгу. Автор: Стефани Блейк cтр.№ 94

– На, погрейся и приободрись.

Эб колебался. Не разозлится ли эта женщина, Мейджорс, если он доставит удовольствие ее пьянице свекру? В конце концов он решил рискнуть и взял бутылку. Отпил из горлышка, вытер рот тыльной стороной ладони.

– Спасибо, мистер Мейджорс. Хорошо глотнуть виски в такой час. А теперь вам лучше вернуться домой, пока вас не хватились.

Карл оглянулся назад, на темную громаду Уитли, похожую на первобытное чудище.

– Этого мы не можем допустить. – Он взял из рук Эба бутылку, протянул ему другую руку. В свете луны блеснул серебряный четвертак. – Вот, возьми.

Тот раскрыл рот.

– За что?

– Плата за мост. – Карл расхохотался. – Мадам у нас очень строга насчет этого, ты же знаешь. Каждый человек, мужчина, женщина или ребенок, ступающий на ее мост, должен платить. Исключения нет ни для кого, даже для старого дурака вроде меня, который вышел прогуляться и подышать свежим воздухом. – Он сделал глубокий вдох. – А-а-а-ах, этот сладкий озон долины Гудзона… Как мне его будет не хватать.

– Вы куда-нибудь уезжаете, сэр?

– Вообще-то да. Очень скоро отправлюсь в путешествие по реке.

– Вверх по Гудзону?

– Нет, не по Гудзону. Это будет гораздо более бурная река. Стикс. Слышал когда-нибудь о такой?

– Что-то знакомое. Наверное, не в нашем штате?

– Нет, не в нашем штате. – Он положил монету в руку Эба, хлопнул его по плечу. – Вот тебе твоя плата. Мне пора. Желаю успеха, Эб.

– Спасибо, сэр. Удачи вам. Я хочу сказать… спокойной ночи.

Он смотрел вслед, пока темнота не поглотила Карла. Постепенно тот растворился в калейдоскопических очертаниях мачт и стропил моста, нарисованных лунным светом. Эб усмехнулся, покачал головой и пошел обратно к своей будке, положить монету.

Карл остановился на середине моста. Сел, скрестив ноги. Большой кухонный нож торчал из дерева рукояткой вверх там, где он его оставил. Карл взялся за рукоятку, дернул и вытащил нож. Положил на руку острием внутрь, крепко обхватил рукоятку. Поднес бутылку к губам, откинул назад голову как можно дальше и стал пить. Продолжал пить все время, пока отточенное лезвие шеффилдской стали не разрезало ему горло.

Боли он не чувствовал. В какой-то момент ему показалось, что он не сумел осуществить задуманное. Потом кровь встала в горле, смешалась с виски, и он захлебнулся. Медленно повалился набок. Сок жизни свободно стекал по деревянным планкам моста, просачивался в трещину. Капли стекали в реку, одна за другой. Кап… кап… кап…

Он закрыл глаза. Наконец наступил покой. Вечный покой.

Натаниэль вернулся из лагеря на неделю раньше, чтобы присутствовать на похоронах деда. Склеп семьи Мейджорс находился на кладбище, построенном на деньги так называемых «богатеев с реки Гудзон» и предназначенном для них же.

Келли показалось, что итальянского мрамора на этом кладбище больше, чем осталось в самой Италии. Скульптуры купидонов, ангелов, херувимов. Кресты. Множество мраморных изваяний Христа – на всех дорожках, во всех видимых глазу направлениях. Пейзаж выглядел таким же нереальным, как и скульптуры. Трава, деревья, кустарники – все слишком пышное, цветущее, ухоженное. Такая атмосфера соответствовала бы скорее музею, чем кладбищу. Келли предпочитала маленький убогий кладбищенский участок позади дома Найтов с его покосившимися надгробиями, выцветшей травой и сорняками.

Она искоса взглянула на Натаниэля, стоявшего рядом. Преподобный Уилсон Вулкот читал заупокойную молитву. Нат, высокий и широкоплечий для своих одиннадцати лет, очень напоминал Хэма в тот день, когда она впервые увидела его на похоронах матери. То же красивое, немного сумрачное лицо, задумчивые глаза, тяжеловатая челюсть. И осанка такая же, как у Хэма.

Словно прочитав ее мысли, Нат обернулся к матери.

– Он должен быть здесь.

– Кто?

– Хэм. Он ведь член нашей семьи. А в беде семья должна собираться вместе.

Он даже говорил как Хэм.

– Мы не смогли ему сообщить. Не знали, где он. Вероятно, где-то в море. Я уверена, если бы он узнал, обязательно приехал бы.

– Нет, не приехал бы! – Лицо Ната потемнело, челюсть напряглась. – Хэм – подонок!

– Нат! – прошептала она. – Тебя могут услышать.

– А мне плевать! Я ненавижу Хэма. Надеюсь, он никогда не вернется.

Разобщенность семьи Мейджорс не укрылась от глаз друзей, знакомых, сослуживцев и работников, приехавших проводить Карла в последний путь. Брюс обнимал сестру за талию, крепко прижимая ее к себе. Ее хорошенькое личико с пустыми глазами не выражало ничего, кроме детского любопытства и благоговения перед свершавшимся на ее глазах ритуалом. Впрочем, в ее лице промелькнуло едва заметное недовольство тем, что ее вынудили покинуть теплую, уютную комнату и совершить утомительное путешествие в автомобиле5 сюда, в это неприятное место.

Келли с Натом стояли с другой стороны. Она обеими руками опиралась на руку сына с горделивым видом собствеиницы.

– Никто из знавших Карла Мейджорса не мог бы сказать о нем ни одного плохого слова. Он был хорошим человеком. Высокоморальным и великодушным.

Сладкая, как сироп, речь преподобного отца Вулкота лилась без остановки.

Глаза Келли яростно сверкнули под черной вуалью. Хороший, высокоморальный человек! Сволочь и сукин сын! Получил то, что ему причиталось. Убийца! О Джейке Спенсере и двух других Келли сейчас не думала. Он убил ее мать! И умер как сукин сын. Не мог уйти достойно, пощадить честь семьи! Намеренно обставил свой последний жест с жестокой мстительностью: перерезал себе глотку и истек кровью, как свинья, у всех на глазах. На ее мосту! Вызвал скандал, бросивший тень на тех, кого он любил, как он говорил. Лицемер!

Келли приложила к глазам платочек, скрывая улыбку за черной вуалью. Старая сволочь, он проделал это в пику ей. Но она все равно посмеется последней.

Келли строго-настрого приказала не смывать кровь с досок моста, пока она не смоется сама. А до тех пор эти пятна крови привлекут сюда вурдалаков со всей округи – посмотреть на то место, где такой известный человек жестоко расправился с самим собой.

Уолтер Кэмпбелл поправил очки на носу, раскурил трубку, удостоверился, что бутылка с яблочным бренди стоит под рукой, уперся локтями в кухонный стол. Написать письмо составляло для него немалый труд. Каждый раз ему приходилось мобилизовывать для этого все силы. Все равно что для посещения утренней церковной службы по воскресеньям.

Он наморщил лоб, несколько минут смотрел на чистый лист бумаги, постучал пером авторучки о промокательный пресс, проверяя, не течет ли. Дочь Люси прислала ему эту ручку из Нью-Йорка, в подарок на прошлый день рождения.