Набоб - читать онлайн книгу. Автор: Ирэн Фрэн cтр.№ 23

Кортеж продвигался медленно. Для такого путешествия обычный портшез не годился, поэтому Жанна велела приготовить паланкин из черного дерева, украшенный резными цветами и серебряными ананасами. Его несли шестеро слуг-индийцев, впереди шагал слуга с зонтом, позади — шестеро других носильщиков, которые должны были сменить первых, когда те устанут. Последними маршировали двенадцать крестьян, вооруженных палками, на случай, если, проходя через базарную площадь, придется прокладывать путь в толпе. При таком обилии знаков власти и особого положения каждому будет ясно, что в паланкине находится очень знатная особа, и можно будет беспрепятственно миновать Черный город.

Рядом с Жанной, на ложе, подремывала Мариан. Скоро она проснется: на перекрестке Звезды другие паланкины и повозки выстроятся за паланкином Жанны. И тогда зазвучат трубы, загрохочут барабаны, которые всегда сопровождают кортежи европейцев в Черном городе. Потом они услышат разноголосицу базара, и наконец — танцующие под аккомпанемент вины и трещоток баядерки проводят, как положено, их из города. Неужели после этого Мариан останется равнодушной к чудесам Индии? Вот уже четыре года ее интересуют только ткани, поставляемые в фактории индийскими торговцами: бакка, салампури, джинджира, аллега, ситтамура. В каком еще шелке или муслине она предстанет перед гостями сегодня на балу?

Носильщики повернули на север. Значит, скоро они окажутся за пределами Белого города. Жанна приподняла край занавески и залюбовалась разноцветными шапками мальв, украшающих беседки в садах.

Неужели кто-то способен нарушить этот мир? Все здесь дышит спокойствием и надежностью: мощная крепость с подвалами, полными оружия, купленного на золото и серебро Компании; казармы; на стенах между Британским бастионом и бастионом Дофина пушки, нацеленные на врага; госпиталь, пакгаузы, кладовые, дворец губернатора, церкви, морской порт. Мирный Пондишери с белыми стенами и охристыми крепостными укреплениями нежится в лучах восходящего солнца. Спокойный, надежный Пондишери. Индийцы ошибаются. Город удовольствий не так уж хрупок. Жанна высунулась из окна паланкина, чтобы убедиться, что крестьяне, нанятые для доставки провизии, вовремя присоединились к кортежу. Она удовлетворенно улыбнулась, увидев человек двадцать с корзинами и маленькими медными подносами на головах, в корзинах были фрукты, мясо и пироги. Другие слуги суетились подле быков, груженных мешками. Итак, все в порядке. Жители Черного города, видевшие кортеж, были свидетелями этого порядка. Пусть они больше не думают о богинях несчастий, о Кали, Радьяфе, Мариамалле; сегодня им явилась Лакшми, богиня изобилия, она вернулась, чтобы божественным танцем благословить тех, кто ей предан. И пусть брахманы хорошенько это запомнят.

Жанна хотела было опустить занавеску, как вдруг заметила на крыше одного из домов огромный венок с лиловыми мальвами. Она несколько раз зажмурилась. Жители Черного города жертвуют цветы мальвы Мариамалле, чтобы отвратить ее гнев. Правда, французы всегда посмеивались над местными суевериями… Но может быть, опасность действительно велика? Жанна увидела второй венок, потом третий, потом целый ряд… Вся улица была увешана венками. Ее охватило уныние, и она опустила шелковую занавеску. Значит, страх индийцев прошел сквозь стены Белого города. В других домах слуги тоже рыдали, голосили и тряслись от страха. Они наплели венков и молились. Теперь Жанна поняла, почему все так быстро откликнулись на ее приглашение. Та Самая Карвальо не боялась. Говорили, что у нее мужской характер, ведь она никогда не обнаруживала слабости на людях. Ну, что ж, сегодня вечером в Уголке Цирцеи, когда придет время мадригалов и галантных ухаживаний, все европейцы забудут о Мариамалле и о мрачных пророчествах. Они примут участие в этой комедии. Всем своим видом будут демонстрировать спокойствие: дорогой мой, не обращайте внимание на суеверия прислуги, смотрите, какая чудесная ночь, послушайте, как дивно играют скрипки, а какие плечики у мадемуазель де…

Жанна развернула веер. Солнце стояло высоко, и шелковые занавески уже не защищали от жары. Кортеж находился теперь неподалеку от перекрестка Звезды. К нему присоединилось несколько экипажей.

Нужно держаться. Играть в открытую. Вырвать зло с корнем. Но в чем зло? Вчера на свадебной церемонии, на которой присутствовал губернатор, у одной дамы загорелась вуаль. Собравшиеся замерли в ужасе. Что это? Предзнаменование? Под рев труб кортеж перешел по мосту через канал. Черный город совсем рядом.

Наконец Мариан проснулась. Она надула губы, поправила локоны и развернула веер. Удивленно посмотрела на Жанну и сказала нежным и томным голосом:

— Ну, развлеките же меня…

— Делайте, как я, дитя мое. Наблюдайте за нашими индусами.

— Если я подниму занавеску, солнце растопит мои румяна… Лучше расскажите, что нам подадут на праздничный ужин.

Продолжая из-за занавески наблюдать за индийцами, Жанна стала перечислять блюда:

— …Голубиный паштет с гарниром из ветчины и артишокового сердечка, утку с каперсами и анчоусами, один пирог из гуайявы, другой с имбирем, миндальное печенье, пралине… насколько помню, это все, и, конечно, рагу и кари.

— Жанна, надо быть поосторожнее с кари. Говорят, специи отбивают запах яда. За последние дни в Белом городе умерли два или три человека, и никто не знает, от чего.

— Будет вам, Мариан, не верьте этим детским россказням. Я родилась здесь, вы же знаете, и никогда ни во что такое не верила. Кому, в конце концов, может быть выгодна наша смерть?

— Я не люблю индийцев.

— А кто говорит о том, что их надо любить? Поймите, они как собаки, они нападают только на трусов, на тех, кто дрожит при их виде. Мы хозяева этой страны. Даже Ананда сказал мне: «Без вас они ничего не могут; они как шелковая нить, которая благоухает только потому, что прикасается к цветам». Ограбить или отравить кого-нибудь из нас они, конечно, могут. Но бороться они не умеют и на восстание не способны. Пусть себе выращивают специи на полях и делают ткани.

Мариан ничего на это не ответила. Она не любила спорить и решила еще вздремнуть, предвкушая удовольствия, ожидающие ее в Уголке Цирцеи.

Жанна откинулась на подушках и подвязала занавески шнурками так, чтобы больше не приходилось каждый раз приподниматься, если захочется выглянуть на улицу. Вокруг было много народа: как говорят в Пондишери, маковому зернышку негде упасть. С восходом солнца вся Индия отправлялась на базар. Толкотня у торговых лавок свидетельствовала о том, что в городе вовсю бурлит жизнь. Индийцы радовались каждому новому дню. Земля, вода, небо, солнце, крики животных, запах мочи и пота, аромат растоптанных цветов, красные плевки разжеванного бетеля, совершаемые посреди улицы омовения — все это была Индия.

Хотя барабаны и трубы заранее возвещали о движении кортежа, носильщикам с трудом удавалось пробираться сквозь толпу. Жанна продолжала наблюдать за происходящим. Ее поражала невозмутимость. Жанна вглядывалась в лица индийцев, пыталась прочитать их мысли. У каждого на лбу был какой-нибудь рисунок, указывающий на принадлежность к той или иной секте, и в центре лба — шафрановая точка. Вскоре Жанна перестала различать что бы то ни было, кроме этой отметины. Теперь она представлялась ей символом некоего знания, в котором ей отказано. Жанна вспомнила, как в детстве донимала вопросами свою индийскую кормилицу, пытаясь понять, в чем смысл священного знака тилак. Кормилица сказала, что он оберегает самую важную часть головы: именно в этом месте Создатель Брахма коснулся лица первого существа, чтобы вселить в него сознание. Но сейчас Жанне казалось, что это знак дьявола, символ того, что иезуиты называют «индийским безумием»: благодаря точке на лбу создавалось впечатление, будто неподвижный взгляд индийцев устремлен в бездну лишенного разума абсолюта. С тех пор, как Угрюм покинул ее, Жанна долгими бессонными ночами, когда вдруг наплывали знакомые запахи, напоминающие об исчезнувшем возлюбленном, мучилась одним и тем же вопросом: а что, если «индийское безумие», просочившись через зияющую бездну, которую она не может заполнить никакими развлечениями и удовольствиями, проникло и в ее душу? От этих мыслей у нее шумело в ушах, и она с трудом отгоняла наваждение, убеждая себя в том, что причина его — в соседстве индийских божеств.