Верное сердце - читать онлайн книгу. Автор: Саманта Джеймс cтр.№ 17

– Я тогда была еще слишком молода, чтобы помнить все до мелочей, но после кончины архиепископа Кентерберийского между Ватиканом и королем Иоанном возникли серьезные разногласия.

Гарет поднял руку.

– Архиепископ Кентерберийский, – повторил он. – Если не ошибаюсь, им был тогда Хьюберт Уолтер?

– Да. Папа Иннокентий отказался утвердить на этом посту кандидатуру монахов – Реджинальда, но и выбор короля Иоанна – епископа Норвичского – он тоже отверг, предпочтя ему Стивена Лангтона. Иоанн же поклялся ни за что не позволить Лангтону вступить на английскую землю. И когда король отказался уступить, папа наложил на Англию интердикт.

– И двери церквей были заперты и опечатаны, – мрачным тоном закончил Гарет. – Колокола перестали звонить, алтари были занавешены, и вся церковная утварь убрана. Но в конце концов Иоанн вынужден был принести присягу на верность Риму и Хьюберта Уолтера объявили архиепископом.

– Да, – подтвердила Джиллиан. – Похоже, ты знаешь намного больше, о последствиях интердикта, чем я.

Последовало продолжительное молчание. Взгляд Гарета был устремлен через всю комнату на сгустившиеся тени. Во всей его фигуре чувствовалась глубокая печаль.

– Как такое может быть? – произнес он мгновение спустя. – Я знал все эти подробности, и в то же время мое собственное прошлое ускользает от меня. Явился ли я сюда с севера, с юга, или, быть может, из Лондона? – Он замер, потом сказал: – Я был в Лондоне. Да-да, я там был – и город мне сразу нс понравился. Дома громоздятся друг на друга, улицы узкие, грязные и пахнут, как конюшня, давно не чищенная. – Он стиснул зубы. – О Господи! Неудивительно, что брат Болдрик сомневается в каждом моем слове.

В его голосе слышалась такая невыразимая мука, что у Джиллиан сжалось сердце от сострадания.

– Должно быть, тебе тяжело сознавать, что ты не можешь ничего вспомнить.

– Иногда я просто не могу думать ни о чем другом. Я прилагаю столько усилий, что у меня начинает болеть голова. Мне неприятно чувствовать себя таким беспомощным. Мне кажется… – Тут он сделал раздраженный жест рукой. – Ох, я не знаю, как тебе это объяснить. Словно кто-то приставил лезвие меча к моему горлу, а я не в состоянии за себя постоять. – Он окинул себя взглядом с головы до ног, и губы его скривились в горькой усмешке. – Ты только посмотри на меня! Если кто-нибудь ворвется сейчас в эту хижину, тебе придется защищать меня!

Джиллиан слабо улыбнулась. Как это похоже на мужчин – уподоблять любой намек на слабость битве! Неужели так уж унизительно быть в долгу у женщины? И тем не менее она понимала, почему он чувствовал себя уязвимым. Она чувствовала его беспокойство, досаду на свой недуг…

Тут ее улыбка вдруг погасла.

– Ты хочешь вспомнить, – произнесла она тихо, – но порой мне кажется, что лучше обо всем забыть.

– Так вот почему ты не сказала мне ни слова о том, что ты вдова?

Она растерянно посмотрела на него, не зная, что сказать. Нс дожидаясь ответа он тут же задал ей другой вопрос:

– Как его звали?

– Его? – эхом отозвалась она.

– Да. Твоего мужа.

Тут ее охватил настоящий ужас, ибо, как ни прискорбно, Джиллиан оказалась совершенно не готова отвечать. И зачем только брату Болдрику понадобилось упорствовать в своей чудовищной лжи?

– Э-э… Озгуд. – Помоги ей Боже, но никакого другого имени ей в тот миг в голову не пришло!

– И сколько времени прошло с тех пор, как его не стало?

– Полгода, – ответила она быстро. Не слишком ли быстро? Девушка затаила дыхание, ибо ее собеседник, похоже, не собирался отступать.

– Это правда, что ты все еще оплакиваешь его? Джиллиан вдруг вспомнила об отце. Внезапные слезы затуманили ей глаза, сердце снова переполнилось горечью невосполнимой утраты. Она не смогла произнести ни слова из-за внезапной жгучей боли, сдавившей ей горло.

– Да, я вижу, как велика твоя скорбь, – отозвался Гарет. Отвернувшись, она произнесла чуть слышно:

– А разве настоящая скорбь бывает иной?

– Нет, наверное.

Это казалось необъяснимым, но ее последнее замечание пробудило в нем какое-то странное чувство, внезапно охватившее все его существо. В глубине души он был уверен, что ему когда-то тоже пришлось перенести утрату не менее тяжелую, чем утрата Джиллиан. Однако это ощущение оказалось столь же смутным, как и остальные его воспоминания, и потому нс пробудило в нем боли.

До них донесся отдаленный раскат грома – предвестник надвигавшейся грозы. Джиллиан невольно вздрогнула.

Буря была уже где-то совсем близко. Гарет нахмурился.

– Ты совсем продрогла. – Он бросил взгляд наружу, где на землю уже опустилась ночная мгла, и приподнял уголок мехового покрывала. – Лучше ложись в постель. Здесь гораздо теплее.

Просьба его могла бы показаться вполне невинной, принимая во внимание то, что они провели вместе всю минувшую неделю, не расставаясь ни днем, ни ночью. Однако сердце Джиллиан бешено забилось. Она вдруг осознала с особой остротой, что он был мужчиной, а она – женщиной и они находились здесь совсем одни. А она прекрасно знала, чем обычно занимались мужчины и женщины, когда оставались ночью одни. Так же как, без сомнения, и Гарет, хотя он до сих пор ни разу не выказывал подобных намерений – по крайней мере по отношению к ней. Она никак не хотела признаваться себе, что Гарет, бесспорно, был самым привлекательным мужчиной из всех, кого ей приходилось встречать. Черные волосы падали на лоб, придавая ему щеголеватый вид. У него был твердый подбородок, орлиный нос и брови такие же темные, как и волосы. А эти зеленые глаза под густыми ресницами не давали покоя Джиллиан. Да, он действительно был красив – и не только лицом, но и статью…

Он слегка подался в ее сторону, озаренный бликами мерцающего света, и уже по одному этому движению можно было судить о его физической силе. На могучей груди виднелась темная поросль. Джиллиан уже была хорошо знакома с его крепкими, тугими мускулами и широкими плечами.

В горле у нее вдруг пересохло. В самом деле, подумала она, внутренне содрогнувшись, осталось ли в нем хоть что-то, чего бы она не заметила? Взгляд ее обратился на его лицо, черты которого даже сейчас, в минуту покоя, обладали поразительной притягательностью, и затем остановился на красиво очерченных губах. Джиллиан в смущении отвернулась, чувствуя, как все ее тело обдает жаром при одном воспоминании о том, как она дала ему пить… воскрешая в мыслях с особой болезненной остротой ощущение его мягких губ под ее собственными.

– Я не могу. – Джиллиан поднялась с места так внезапно, что опрокинула табуретку, и отступила на несколько шагов.

– Разве мы не говорили об этом раньше?

– Да, но теперь все изменилось.

– Изменилось?

– Я не должна лежать рядом с тобой.

– Из-за Озгуда?