Приглашение на казнь - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Набоков cтр.№ 32

-- Ваш удивительный афоризм, что жизнь есть врачебная тайна, -- заговорил заведующий фонтанами, так брызгая мелкой слюной, что около рта у него играла радуга, -- может быть отлично применен к странному случаю, происшедшему на днях в семье моего секретаря. Представьте себе...

-- Ну что, Цинциннатик, боязно? -- участливым полушепотом спросил один из сверкающих слуг, наливая вино Цинциннату; он поднял глаза; это был его шурин-остряк: -- боязно, поди? Вот хлебни винца до венца...

-- Это что такое? -- холодно осадил болтуна м-сье Пьер, и тот, горбатясь, проворно отступил -- и вот уже наклонялся со своей бутылкой над плечом следующего гостя.

-- Господа! -- воскликнул хозяин, привстав и держа на уровне крахмальной груди бокал с бледно-желтым, ледянистым напитком. -- Предлагаю тост за...

-- Горько! -- крикнул кто-то, и другие подхватили.

-- ...На брудершафт, заклинаю... -- изменившимся голосом, тихо, с лицом, искаженным мольбой, обратился м-сье Пьер к Цинциннату, -- не откажите мне в этом, заклинаю, это всегда, всегда так делается...

Цинциннат безучастно потрагивал свившиеся в косые трубочки края мокрой белой розы, которую машинально вытянул из упавшей вазы.

-- ...Я, наконец, вправе требовать, -- судорожно прошептал м-сье Пьер -- и вдруг, с отрывистым, принужденным смехом, вылил из своего бокала каплю вина Цинциннату на темя, а затем окропил и себя.

-- Браво, браво! -- раздавались кругом крики, и сосед поворачивался к соседу, выражая патетической мимикой изумление, восхищение, и звякали, чокаясь, небьющиеся бокалы, и яблоки с детскую голову ярко громоздились среди пыльно-синих гроздей винограда на крутогрудом серебряном корабле, и стол поднимался, как пологая алмазная гора, и в туманах плафонной живописи путешествовала многорукая люстра, плачась, лучась, не находя пристанища.

-- Я тронут, тронут, -- говорил м-сье Пьер, и к нему по очереди подходили, поздравляли его. Иные при этом оступались, кто-то пел. Отец городских пожарных был неприлично пьян; двое слуг под шумок пытались утащить его, но он пожертвовал фалдами, как ящерица хвостом, и остался. Почтенная попечительница, багровея пятнами, безмолвно и напряженно откидываясь, защищалась от начальника снабжения, который игриво нацеливался в нее пальцем, похожим на морковь, как бы собираясь ее проткнуть или пощекотать, и приговаривал: "Ти-ти-ти-ти!".

-- Перейдем, господа, на террасу, -- провозгласил хозяин, и тогда Марфинькин брат и сын покойного доктора Синеокова раздвинули, с треском деревянных колец, занавес: открылась, в покачивающемся свете расписных фонарей, каменная площадка, ограниченная в глубине кеглеобразными столбиками балюстрады, между которыми густо чернелись двойные доли ночи.

Сытые, урчащие гости расположились в низких креслах. Некоторые околачивались около колонн, другие у балюстрады. Тут же стоял Цинциннат, вертя в пальцах мумию сигары, и рядом с ним, к нему не поворачиваясь, но беспрестанно его касаясь то спиной, то боком, м-сье Пьер говорил при одобрительных возгласах слушателей:

-- Фотография и рыбная ловля -- вот главные мои увлечения. Как это вам ни покажется странным, но для меня слава, почести -- ничто по сравнению с сельской тишиной. Вот вы недоверчиво улыбаетесь, милостивый государь (мельком обратился он к одному из гостей, который немедленно отрекся от своей улыбки), но клянусь вам, что это так, я зря не клянусь. Любовь к природе завещал мне отец, который тоже не умел лгать. Многие из вас, конечно, его помнят и могут подтвердить -- даже письменно, если бы потребовалось.

Стоя у балюстрады, Цинциннат смутно всматривался в темноту, -- и вот, как по заказу, темнота прельстительно побледнела, ибо чистая теперь и высокая луна выскользнула из-за каракулевых облачков, покрывая лаком кусты и трелью света загораясь в прудах. Вдруг с резким движением души Цинциннат понял, что находится в самой гуще Тамариных Садов, столь памятных ему и казавшихся столь недостижимыми; мгновенно приложив одно к одному, он понял, что не раз с Марфинькой тут проходил, мимо этого самого дома, в котором был сейчас, и который тогда ему представлялся в виде белой виллы с забитыми окнами, сквозивший в листве на пригорке... Теперь, хлопотливым взглядом обследуя местность, он без труда освобождал от пленок ночной мглы знакомые лужайки или, напротив, стирал с них лишнюю лунную пыль, дабы сделать их точно такими, какими были они в памяти. Реставрируя замазанную копотью ночи картину, он видел, как по-старому распределяются рощи, тропинки, ручьи... Вдали, упираясь в металлическое небо, застыли на полном раскате заманчивые холмы в синеватом блеске и складках мрака...

-- Луна, балкон, она и он, -- сказал м-сье Пьер, улыбаясь Цинциннату, который тут заметил, что все смотрят на него с ласковым, выжидательным участием.

-- Вы любуетесь ландшафтом? -- вкрадчиво, держа руки за спиной, проговорил управляющий садами, -- вы... -- он осекся и, как бы слегка смутясь, повернулся к м-сье Пьеру: -- Простите... вы разрешаете? Я, собственно, не был представлен...

-- Ах, помилуйте, моего разрешения не требуется, -вежливо ответил м-сье Пьер и, прикоснувшись к Цинциннату, тихо сказал: -- Этот господин хочет с тобой побеседовать.

-- Ландшафт... Любуетесь ландшафтом? -- повторил, кашлянув в кулак, управляющий садами. -- Но сейчас мало что видно. Вот погодите, ровно в полночь, -- это мне обещал наш главный инженер... Никита Лукич! А, Никита Лукич!

-- Я за него, -- бодрым баском отозвался Никита Лукич и подался вперед, услужливо, вопросительно и радостно поворачивая то к одному, то к другому свое моложавое, мясистое, с белой щеткой усов, лицо и удобно положа руки на плечи управляющему садами и м-сье Пьеру, между которыми он, высовываясь, стоял.

-- Я рассказывал, Никита Лукич, что вы обещали ровно в полночь, в честь...

-- А как же, -- сочно отрезал главный инженер. -Беспременно сюрприз будет. Это уже будьте покойны. А который-то час, ребята?

Он освободил чужие плечи от напора своих широких рук и озабоченно ушел в комнаты.

-- Что же, через каких-нибудь восемь часов будем уже на площади, -- сказал м-сье Пьер, вновь придавив крышку своих часиков. Спать придется немного. Тебе, милый, не холодно? Господин сказал, что будет сюрприз. Нас, право, очень балуют. Эта рыбка за ужином была бесподобна.

-- ...Оставьте, бросьте, -- раздался низкий голос попечительницы, которая надвигалась генеральской спиной и ватрушкой своего шиньончика прямо на м-сье Пьера, отступая перед указательным пальцем начальника снабжения.

-- Ти-ти-ти, -- игриво пищал тот, -- ти-ти-ти.

-- Полегче, мадам, -- крякнул м-сье Пьер, -- мозоли у меня не казенные.

-- Обворожительная женщина, -- без всякого выражения, вскользь, заметил начальник снабжения и, потанцовывая, направился к группе мужчин, стоявших у колонн, -- и тень его смешалась с их тенями, и ветерок качал бумажные фонари, и выделялись из мрака то рука, важно расправляющая ус, то чашечка, поднятая к старческим рыбьим губам, пытающимся со дна достать сахар.