– Я ей только скажу…
Он опешил из-за моего неожиданного появления, даже немного попятился и захлопал своими рыжими ресницами, осенявшими его наивные голубые глаза.
Я остановилась. Ворота поехали обратно, закрывая вид во двор.
– Здравствуйте, Толик, – сказала я, вылезая из машины. – Я частный детектив Татьяна Иванова. Мы уже виделись с вами, когда вы имели неосторожность сесть на Тамарин пирог, помните?
Толик покраснел и опустил взгляд.
– Можно мне с вами поговорить?
Я взяла молодого человека под руку и повела его к своей машине.
– Куда вы меня тащите? – Толик высвободил локоть и остановился.
– Вы – друг Кристины, я правильно поняла?
– Да, мы учимся вместе, – сказал Толик как-то робко.
– Я хочу поговорить с вами о ней, вы не возражаете?
– Мы не возражаем, – пролепетал «ботаник» и поправил очки. – А… что-то случилось?
– Вы разве не знаете? Убит водитель ее отца, Антон.
– Антон?! – глаза у Толика стали похожи на голубые блюдца, а челюсть отвисла едва ли не до пупка.
– Да, Антон. Вы его знали?
– Знали… А кто его убил?
– Вот это я как раз и пытаюсь выяснить. Меня нанял отец Кристины, Дмитрий Алексеевич. Ну, так как? Поговорим?
– А… да…
Толик побледнел. Бедный мальчик, наверное, он даже мух никогда не убивал, а при виде крови падает в обморок. Бывают такие плохо приспособленные к жизни задохлики, которые, оказавшись в трудных жизненных ситуациях, стоят, остолбенев, и ждут – добьют их в этот раз или все-таки оставят жить? Толик, по всему ясно, был из таких. Когда я сказала ему о гибели Антона, его словно парализовало. Я подтолкнула его к машине, и он покорно сел в нее.
Мы отъехали подальше от дома Василевских и остановились, не доезжая до города, в одном тихом местечке. Я открыла дверцу со своей стороны, чтобы стало попрохладнее. Ветерок продувал салон, перед нами лежало красивое поле, за которым виднелись высотные дома города. Я достала сигареты и закурила. Толик покосился на меня.
– Будешь? – спросила я, протягивая ему пачку.
Толик испуганно замотал головой:
– Мне родители не разрешают…
– И правильно, курить – здоровью вредить. Так, говоришь, ты с Кристиной в одной группе учишься?
Я решила перейти на «ты». Нечего церемониться с этим «кроликом». Наоборот, чем сильнее его напугаешь, тем быстрее он все расскажет. Хотя… Что он может знать, он в доме Василевских посторонний, вряд ли часто там бывает.
– В одной… – пробормотал между тем Толик с таким видом, словно это вменялось ему в вину.
– Значит, Кристину хорошо знаешь?
– Хорошо…
Я покосилась на него. Интересно, он отличник или нормальный студент?
– Ну, вот и расскажи мне о ней: какая она девчонка, кто ее друзья?
Толик слегка вжал голову в плечи:
– Хорошая девчонка…
Да, на звание общительного человека мой собеседник явно не тянул.
– Э, нет, парень, так не пойдет! Что-то ты очень уж немногословен. Давай как-нибудь поподробнее. Ты не в первом классе: «хорошая» – «плохая». Что значит – хорошая? Чем она хорошая, списывать «курсовики» всем дает?
Толик еще больше вжал голову в плечи.
– Она добрая. Со мной в группе никто не дружит, а она дружит.
– Вот! – одобрила я «кролика». – Это уже что-то конкретное. Молодец! Еще что можешь про нее сказать? Она тебе нравится?
Толик испуганно поморгал своими рыжими ресницами, соображая, как ответить на такой вопрос, и, наконец, тихо выдавил из себя:
– Нравится…
– Ну и правильно, – заметила я, – хороший выбор, классная девчонка. В гостях у нее часто бываешь?
– Нет. Когда они еще в квартире жили, на Большой Парковой, я там бывал, а потом они в этот дом переехали…
– Что, Инна не пускает?
Толик вдруг начал понемногу оживать. Или понял наконец, что я не собираюсь проводить «допрос с пристрастием», отбивать ему почки и все остальное? Он потихоньку разговорился, и даже голосок его креп понемногу.
– Инна действительно не любит, когда к ним приходят. Но я заходил. С Кристиной, после института. Когда Инны не было дома…
– У Кристины есть парень, ты не знаешь?
«Ботаник» потер переносицу, опять поправил очки, потом повернулся ко мне и уставился в упор своими голубыми глазами. Интересно, а почему они у него голубые, подумала я, обычно у рыжих глаза зеленые.
– Ну, и что ты молчишь? Я мысли читать не умею, я не телепат, так что давай, говори хоть что-нибудь.
– Вообще-то, есть…
Опять он сник. Рано я порадовалась!
– Но… Что с ним не так?
– А вы откуда знаете, что там что-то «не так»?
– Слушай, парень, мы так до Нового года здесь просидим! Ты что, не понимаешь: это не ты меня, а я тебя спрашиваю. А ты отвечай! Так что у Кристины с ее парнем?
– Они тайно встречаются…
– Вот! Видишь, оказывается, можешь ты говорить. Ну, давай, давай, дальше!
– А что давать?
Я посмотрела на Толика-кролика, опять поправляющего очки, как удав. Может, стукнуть его по лбу кулаком, чтоб он соображать начал? А то что-то у него мыслительный процесс слишком медленно идет. Тормозит.
– Толик, скажи, родной, ты в институте как учишься?
– Хорошо.
Красноречивый ты мой! Как же с тобой приятно беседовать!
– Отличник?
– Да… А что?
– Плохо, что отличник! Соображаешь ты хреново! – рявкнула я от избытка чувств. Толик совсем съежился и как-то вжался в сиденье. – Был бы ты нормальным студентом, давно бы рассказал мне, с кем Кристина встречается, почему – тайно, кто он такой, где они занимаются сексом и как предохраняются!
Толик был на грани обморока. Он держал руки по швам, сидел, словно в кресле у зубного врача, глядя перед собой невидящими глазами, и, должно быть, уже прощался с жизнью. Что он там сказал: в группе с ним никто не дружит? Правильно делают ребята, во всяком случае, я их понимаю.
– Ну, так кто он такой?
– Кто?
Я посмотрела на Толика так, что он догадался: я хочу дать ему в лоб. Очень хочу!
– Кто парень Кристины? Он с вами учится?
– Н-нет…
– А откуда он?
– Кристина мне не говорила…
Да, тяжелый случай, я бы даже сказала: безнадежный.
– Откуда ты тогда знаешь, что они встречаются тайно?