Обман Инкорпорэйтед - читать онлайн книгу. Автор: Филип Киндред Дик cтр.№ 199

Перевернув ее в руках, Хедли обнаружил, что это членская карточка Общества Стражей Иисусовых.

– Положите ее в бумажник, – сказал Бекхайм. – К другим своим карточкам. К остальному Стюарту Хедли.

Он так и сделал онемевшими пальцами. Минуту постоял у стола, но Бекхайм уже возвратился к работе. Вскоре Хедли сдался и рассеянно направился к выходу из кабинета.

– Доллар пятьдесят, – бросил Бекхайм через плечо.

Хедли вернулся.

– Что вы сказали?

– Доллар пятьдесят. За ваше членство.

Густо покраснев, Хедли выудил бумажный доллар и два четвертака. Он стиснул их в руке, а затем судорожно уронил на стол. Бекхайм положил авторучку и взял деньги: расправил бумажку, достал из центрального выдвижного ящика гроссбух и сделать запись в графе «Проч. поступления». Положив долларовую купюру и два серебряных четвертака в квадратную металлическую коробку с деньгами и чеками, Бекхайм возобновил работу.

Когда Хедли снова вошел в гостиную, Марша собирала чашки и блюдца. Она быстро, опасливо ему улыбнулась.

– Еще кофе? Хотите чего-нибудь поесть?

– Нет, – отрывисто сказал Хедли.

Марша поспешно отнесла посуду на кухню. Когда женщина вернулась, она уже застегивала на себе короткую замшевую куртку: пока Хедли разговаривал с Бекхаймом, Марша успела переодеться.

– Пора ехать, – объяснила она. – Я отвезу вас обратно… – И, показав на массивную сгорбленную спину Теодора Бекхайма: – Ему нужно работать.

– Я вижу, – низким, потрясенным голосом произнес Хедли.

Марша открыла дверь в прихожую: в гостиную проник мерзкий смрад забившейся канализации, металлический рев радиоприемников и человеческие голоса.

Прежде чем за ними закрылась дверь, Хедли в последний раз увидел Бекхайма. Чернокожий великан не поднял головы, а продолжал молча, сосредоточенно работать, облокотившись на стол и с серьезным видом просматривая груды писем.

Перед тем как выбраться из Сан-Франциско, Марша заехала на автостоянку огромного, освещенного неоновыми огнями супермаркета и поставила «студебекер» на ручной тормоз.

– Подождите здесь, – велела она Хедли, выскочив из машины. – Я сейчас вернусь.

Она юркнула в супермаркет через черный ход – стройная и похожая на мальчика в слаксах и кожаной куртке. Хедли сидел и угрюмо ждал, наблюдая, как другие покупатели входят и выходят, садятся в машины и разъезжаются по темным улочкам.

В это трудно было поверить. Он встретился с Бекхаймом, поговорил с ним, а потом его, Хедли, выставили за дверь. Все закончилось и уже тонуло в прошлом, точно предмет, медленно погружающийся в серо-свинцовую воду.

Хедли почувствовал себя обманутым. Он недовольно закурил, а потом в ярости потушил сигарету. Чего же он ожидал? Возможно, чуда. Чего-то большего, чем эта краткая беседа с последующим выпроваживанием. Но Хедли не разочаровался, а наоборот… испытывал благоговение. Впрочем, он чувствовал себя жестоко обманутым. Сгорбленный потемневший старик с ороговевшей кожей и грузной фигурой, от которого разило затхлым запахом пота и чулана, обладал властью: он выглядел так, словно уже прошел сквозь пекло Армагеддона и вышел из него невредимым. Бекхайм обладал властью, но… утаил ее. В этом и заключался обман: Бекхайм мог спасти его, помочь, но не сделал этого.

Размышляя, Хедли смотрел, как острый, будто нож, силуэт Марши вышел из супермаркета и поспешил через темную автостоянку. Хедли распахнул дверцу машины, и запыхавшаяся Марша плюхнулась на водительское сиденье. Раздувшийся кулек, упавший Хедли на колени, влажно звякнул, когда он его обхватил.

– Что это? – спросил Стюарт, заглядывая внутрь: там лежала литровая бутылка смешанного шотландского виски «Джон Джеймисон».

– Это нам, – пояснила Марша, заводя машину. – Вам не дали выпить. Боже, теперь я и сама могу накатить.

Она пересекла текучую ленту огней, в которую превратилась Маркет-стрит, и выскочила на Тендерлойн. Крошечные лавчонки теснились неровными рядами, растянувшимися по бокам узких улочек: между дешевыми барами и кафе бесцельно курсировали толпы людей. Марша свернула на другую дорогу и помчалась мимо заброшенных фабрик и промышленных складов; пару минут спустя машина въехала на широкополосную автостраду.

– Нам лучше ехать этим путем, – пояснила Марша, пока «студебекер» набирал скорость. Мимо мелькали натриевые лампы, а за разделительной полосой ползли нескончаемые включенные фары.

– Я сверну у Сан-Матео.

Некоторое время они ехали молча. Наконец Хедли спросил:

– Откуда он родом?

– Бекхайм? Он родился в Алабаме – я же вам говорила.

– Я не предполагал, что он такой старый.

– Не такой уж он и старый. Просто уставший… Он столько всего сделал, – Марша с любопытством повернулась к нему. – Что вы о нем думаете?

– Трудно сказать, – Хедли почувствовал, что ее волнует его реакция и она не обретет уверенность, пока не узнает о его ощущениях: казалось, Марша тоже еще до конца не определилась.

– Вы… разочарованы? – спросила она.

– Нет. Разумеется, нет… – Хедли запнулся в нерешительности. – Просто меня возмутили все эти вопросы. Какое ему дело до всего, о чем он спрашивал? До Эллен и Пита. Перерыл весь мой бумажник.

Хедли сердито посмотрел в окно на темную сельскую местность за автострадой. Кое-где светились неоновые вывески. Ночное небо было темно-фиолетовым. Порывисто мерцали немногочисленные звезды, а сзади уже ложился туман. Хедли опустил стекло, и его тотчас овеял теплый ночной ветер. Свежий ветерок приносил запахи прокалившихся на солнце полей и покосившихся деревянных заборов.

Интересно, увидится ли он с Бекхаймом когда-нибудь еще? Слова негра перемешались в мозгу и стерлись из памяти, когда Хедли попытался их вспомнить. Что же Бекхайм на самом деле сказал? Что он имел в виду? Хедли потрогал свой бумажник: там лежала членская карточка, но что это означало?

Карточка лежала у груди, словно семя, посеянное рядом с его плотью. Согретое его телом, возможно, оно пустит корни и прорастет. Возможно, карточка была живой. Бекхайм зарыл ее в тело Хедли, а Хедли принял ее – к худу или к добру, что бы это ни значило. Вот и все, к чему привела их встреча: тонкая синяя картонная карточка. Членство в Обществе, купленное за один доллар пятьдесят центов – такое же, как у тысяч других: рабочих и негров, низших слоев городского и пригородного населения. Как и у всякой непутевой, недовольной шушеры и всевозможных психов. Уэйкфилд наверняка носил точно такую же карточку. Да и Марша, сидевшая рядом с Хедли за рулем: наверное, твердая картонка лежала у нее где-то в сумочке. Только она уже перестала быть твердой: ее выдали так давно, что теперь она размякла и запачкалась.

Женщина сидела, вцепившись правой рукой в руль, а левую положив на бортик открытого окна. Она откинулась на сиденье и задрала подбородок: ветер ерошил рыжеватые волосы и развевал полы замшевой куртки. Неожиданно Марша повернулась и улыбнулась Хедли, обнажив белые, ровные зубы в слабом свете натриевых ламп.