Сегодня Эндрю, пока катил велосипед по мощенной булыжником дороге, заметил двух чужаков, старика и мальчика, примерно своего ровесника, которые смотрели в окно коттеджа гвоздильщика. Они выглядели как туристы — фотоаппараты на шее, за спиной небольшие чистенькие рюкзаки, обуты в горные ботинки, которые еще смотрелись, словно новые — неразношенные и неудобные. Заслышав шаги Эндрю, они обернулись.
«Красивый, — подумал Эндрю о мальчике, — на девочку похож». Темные волосы по-модному прорежены на концах, падают на глаза и закрывают уши. Глаза на бледном лице большие, круглые и яркие. Мальчик не улыбался. У старика были маленькие и очень светлые, почти как бледный аквамарин, глаза и мохнатые брови, точь-в-точь как у дедушки Эндрю. Он был высокий и худой, с длинным прямым носом и очень тонкими губами, из-за глубоких вертикальных морщин у рта его лицо напоминало Эндрю череп из комиксов.
— Ты живешь неподалеку, сынок? — спросил старик, а мальчик снова повернулся к окну.
У старика был акцент. Немецкий или датский. Эндрю не очень различал акценты, только если это не был американский, испанский или французский.
Эндрю хмуро посмотрел на старика и, не останавливаясь, пошел дальше. В этот день ему не пришло в голову пройти мимо своего дома и свернуть на другую улицу, но позже Эндрю задумается о том, как все сложилось бы, если бы он это сделал. Он подошел к дверям, не спуская глаз с туристов, повернул ручку и вошел в дом.
— А это, наверное, Энди. Угадай, что приготовила твоя тетя Молли?
В воздухе витал аромат масла, муки и корицы.
— Ты печешь оладьи, тетя, ими пахнет даже на улице.
Эндрю поставил на пол ранец, снял блейзер и кепку.
— Иди наверх и переоденься, а потом спускайся сюда и съешь парочку, пока не остыли.
Не было ничего лучше, чем теплые оладьи тети Молли и чашка какао. Эндрю поспешил наверх и переоделся в джинсы и спортивный свитер. Когда он ставил школьные туфли на стул возле окна, то непроизвольно взглянул вниз на коттедж гвоздильщика. Старик отошел от дома в центр улицы и смотрел прямо на окно Эндрю. На Эндрю. Мальчик думал об оладьях тетушки Молли и горячем какао, ожидающих его внизу, но при этом обнаружил, что его, как магнит, притягивает любопытный взгляд чужака. А потом старик улыбнулся. Зубы у него были очень ровные, большие и белые. «Как подушечки „Чиклетс“
[35]
— подумал Эндрю, — как игральные кости без точечек».
— Чем ты там занят, Энди? Оладьи остывают!
Тетушка стояла в дверях его комнаты, ее полинявший желтый фартук был перепачкан в муке. Эндрю вздрогнул от неожиданности и обернулся.
— Ой, тетя, я не слышал, как ты поднялась.
— Что там такое интересное, что ты забыл о парочке теплых оладышек?
Тетя Молли подошла к племяннику и выглянула на улицу. Эндрю тоже посмотрел в окно. Пусто. На улице не было ни души.
— Я видел туристов, они стояли у коттеджа, а один, старик, хотел со мной поговорить.
— Но ты ведь не заговорил с ним, нет? Помнишь, что говорит твоя мама: «Нельзя говорить с незнакомыми людьми. Посмотри, что случилось с Уолли Бардоком и Гвен Шеффорд». Они говорили с чужаками, и теперь их нет, они у-мер-ли.
«Ну, — подумал Эндрю, — это так, да не так». Уолли, которому было семнадцать и который постоянно попадал в переделки с местным хулиганьем, так избили бейсбольными битами, что он попал в больницу с тяжелой черепно-мозговой травмой, и его родители разрешили врачам отключить сына от системы жизнеобеспечения. А Гвен изнасиловал отчим, и она сошла с ума. Теперь она жила в каком-то доме для умалишенных. Но Эндрю понимал, что имела в виду мама. Как-то она остановилась и заговорила с чужаком, а через три недели — бам-бам, и нет незнакомца. Эндрю был результатом этого неудачного романа.
— Я знаю, знаю. Я сдвинул брови и сразу вошел в дом. — Он принюхался. — Все равно я учуял запах твоих оладышек, никто не заставит меня остаться на улице, когда ты их печешь.
Тетя улыбнулась:
— Ладно, тогда отведай одну, а я приготовлю тебе чашечку какао. На улице уже холодает.
Эндрю спустился вслед за тетей по узкой лестнице в тесную кухоньку, сел за стол и стал ждать. Тетя Молли всегда все делала по порядку, бесполезно было проявлять нетерпение и подгонять ее. Она достала жестяную коробку с какао, взяла ложку и миску с молоком.
— Расскажи, чем вы сегодня занимались.
— Математика. Решали задачки. Мне повезло — они легкими оказались.
— Легкими, ну тогда задай мне одну, посмотрим, смогу я решить или нет. Я не математик, но я все еще сообразительная для пожилой леди.
— Ты не старая, тетя. Мама старше тебя, а она еще молодая. Она все время это говорит.
Какао подмешивалось в горячее молоко, у Эндрю потекли слюнки. Тетя поставила перед ним чашку и отошла к плите. Эндрю наблюдал за тем, как она подцепила лепешку сливочного цвета, и по теплой кухне поплыл пар.
— Вот и задай мне задачку, Энди. Посмотрим, справлюсь ли я.
Тетя села напротив племянника, предвкушая его обычную реакцию на ее оладьи.
Немного раздосадованный тем, что надо говорить, в то время как хочется есть, Эндрю облизнулся и посмотрел на оладьи.
— Хорошо, тетя. Поезд едет со скоростью пятьдесят миль в час, если он за один час десять минут доезжает от Лондона до Ньюкасла, какое расстояние между Лондоном и Ньюкаслом?
— О господи, это трудная задачка. Дай-ка подумаю… — Тетя почесала затылок и поджала губы. — Ты знаешь ответ?
Эндрю кивнул.
— А ты?
Эндрю вцепился зубами в оладышку. Она была невыносимо хороша. Эндрю чувствовал себя на седьмом небе.
— Ну, двести восемнадцать плюс-минус несколько миль, правильно?
— Там в ответе десятичная дробь, но ты почти угадала. Здорово, тетя.
Они услышали, как поворачивается ключ в замке.
— Это твоя мама. Надо задать ей одну из твоих задачек.
Мама Эндрю вошла в дом, в руках у нее были пакеты с продуктами.
— Помогите мне.
— Мам, мои оладьи остывают.
Тетя приобняла Эндрю за плечи.
— Сиди, Энди, я помогу.
Он улыбнулся, взглянув на тетю снизу вверх, и отпил глоток какао. Тетя всегда делала его чуть густоватым, именно так, как он любил.
Пока мама с тетей выкладывали продукты, Эндрю думал о красивом мальчике и старике, которых он видел на улице. Почему старик заговорил с ним, почему мальчик выглядел таким грустным? Почему старика интересовало, где живет Эндрю? Чего он хотел?
— У трех углов была авария. Я слышала в «Сейфвей». Мальчик с дедушкой переходил дорогу, и его сбил грузовик.