Вперед и с песней - читать онлайн книгу. Автор: Марина Серова cтр.№ 23

Кстати, надо сказать, что Лилия Костюченко действительно обладала красивой, на редкость выдающейся внешностью. У нее были большие голубые глаза, очень черные, смоляные волосы, спускающиеся до плеч пышными волнами. Эдакий тип еврейской красавицы из тех, что способны сводить мужчин с ума. Особенно сюда следует отнести тонкую талию и при этом роскошную грудь, какую вряд ли можно сформировать в каком-либо центре пластической хирургии. Лишь природа-мать способна создавать столь совершенные формы.

— Итак, ты будешь отвечать на мои вопросы?

— Но кто вы?

— Частный детектив Татьяна Иванова. Тебе этого достаточно?

— Нет. То есть — да, достаточно, — сказала Лиля, которая по характеру, как я начинала понимать, была особой на редкость упрямой. — Мне не о чем с вами разговаривать. И ни на какие вопросы отвечать я тоже не собираюсь. С какой еще стати?

— Хорошо, как знаешь, — сказала я невозмутимо, убирая руки за спину и показывая тем самым, что тоже не собираюсь продолжать заниматься ее спасением. — Тогда я сейчас уйду и оставлю тебя здесь связанной. Но учти — в следующий раз сюда может прийти настоящий киллер, за которого ты меня как раз сначала приняла. О, в этом деле бывают настоящие профессионалы, я с их работой хорошо знакома! Одни умеют так точно засадить нож в сердце, что возле трупа почти совсем не бывает крови. Другие предпочитают душить свою жертву шелковым шнурком, чтобы не тратить зря пуль и не создавать лишнего шума. Третьи…

— Ну хватит же! Перестаньте! — воскликнула Лиля, которая все же оказалась девицей хоть и норовистой, но на поверку слабонервной. — Я все расскажу. Вы меня только развяжите.

— Начинай, — приказала я ей, не слишком торопясь выполнять ее просьбу. — Итак, кто, а главное, за что тебя тут… так наказал?

— Это один мой хороший друг, — начала девушка, но, поймав мой ироничный взгляд (мол, хорош друг!), тут же поправилась. — Ну да, любовник, мой любовник, если быть точнее. Мы повздорили. Из-за какой-то ерунды, честное слово! А он вдруг решил меня наказать. Да, такое с ним случается, он у меня очень вспыльчивый. И вообще — у нас с ним это что-то вроде игры, не стоит обращать внимания…

— Игры?

— Ну, вы знаете: кого-то привлекают ласки, разные там сюсюканья, а другие, например, наоборот, возбуждаются от разных садистских штучек — да что вам рассказывать? Сами, наверное, знаете, вы ведь такая молодая и симпатичная. Знаете, что мужчины очень странный народ, особенно в интимных вещах. Вот, собственно, и вся ужасная история, — подвела итог Лиля и впервые за время нашего знакомства еле заметно улыбнулась — у нее были маленькие, аккуратные губки, а на щеках, когда она улыбалась, появлялись ямочки.

Было видно невооруженным взглядом, что сейчас девушка нещадно врет — и про друга, и про какие-то мифические ласки. Потому что мечтает, чтобы я ее поскорее освободила и сразу же отстала. Смотрит на меня своими честными голубыми глазами — и врет, не моргая и не краснея.

Но сейчас меня больше насторожило и удивило совсем другое: в речи Лили я вдруг расслышала чуть заметную картавость. Нечто похожее я недавно где-то слышала и мысленно автоматически взяла на заметку.

Ну как же, ночная сцена в больничном дворе! Он что-то требовал, выламывал ей руки, а она отнекивалась. Ведь тогда получается, что и машина во дворе появилась не случайно — Лиля подкатила на ней глубокой ночью к психоневрологическому диспансеру, но потом вынуждена была срочно убегать своим ходом, оставив машину в тени деревьев.

Интересно, очень интересно. Вот только не ослышалась ли я насчет дефекта речи?

— Скажи: «Я сейчас говорю правду», — потребовала я от Лили, и она улыбнулась снова — наверное, моя просьба напомнила ей какую-то детскую игру.

— Я говорю правду.

Но у нее получилось больше похоже на «говою пьявду».

— Хорошо, — сказала я тогда холодно. — Будем считать, что на первый вопрос ты мне ответила, хотя и сказала неправду, соврала. Но теперь все равно перейдем ко второму вопросу. Что ты делала вчера ночью в одном из вспомогательных помещений психоневрологического диспансера? Скажешь, вчера вы с другом там тоже играли в садистов? Прямо ночью в больничном морге?

Лиля посмотрела на меня, испуганно моргая, и с ее миловидного лица медленно сползла улыбка.

— Но, прежде чем врать дальше, имей в виду, что я все и так знаю, — продолжила я тоном, который про себя называю «металл в голосе» — он особенно хорошо действует на людей слабохарактерных. — Сейчас мне просто важно тебя проверить. Вчера весь ваш разговор не только был подслушан, но и записан на пленку. Неужели ты такая наивная, чтобы полагать, что сейчас я оказалась здесь совершенно случайно?

— Значит, вы — все знаете? Вы — ФСБ? — прошептала Лиля, словно произнося заветное заклинание из трех букв. — Что же мне теперь делать?

— Говорить правду.

— Но все это получилось ненарочно, я вам клянусь, — заговорила Лиля. — Я же не знала, что он окажется таким ужасным, совершенно ужасным человеком… Ведь он был для меня учителем, чем-то вроде Бога, самым любимым человеком на свете…

— Конкретнее — кто он?

— Ну он, Лева, вы же сами все знаете. Лев Грымский. Он преподает у нас в институте психиатрию, а еще занимается парапсихологией, спецсеминар ведет. Но я его не знала, нет, точнее, знала, но совсем с другой стороны, и все же не знала, а потому…

— Так, давай все по порядку, с самого начала, — устала я слушать, как Лиля лишь напрасно захлебывается в словах и слезах и тянет время, которое было так дорого. — Как ты вообще узнала о существовании лаборатории? Ведь это большая тайна, можно сказать — государственного масштаба…

— Ой, это папочка. Он однажды проговорился. Выпил слишком много и рассказал мне о том, что только он один во всем городе знает, что на территории его больницы расположена такая штука. Он даже подписывал какие-то секретные бумаги, что будет об этом молчать, я так поняла. А потом, они же платят ему каждый месяц, так сказать, за территориальную принадлежность, только это тоже очень большая тайна…

— Кто-нибудь еще слышал ваш разговор?

— Нет, — покачала головой Лиля. — Мы были вдвоем. Как раз от нас только ушла мать — решила жить с другим человеком, и он очень переживал, был в настоящем трансе. И напился, как никогда в жизни. А потом вдруг сказал мне, что, пока эта «штука» — так назвал отец лабораторию — будет здесь работать, мы с ним сможем существовать безбедно, и нам никто не нужен, и все такое прочее.

— И он рассказал тебе тогда точно, чем занимается лаборатория?

— Ну нет, только в самых общих чертах. Он сильно тогда пьяненький был, мой папка. Может, он и сам толком не знает? Сказал только, что всякими микробами, бактериями и прочей заразой. И не разрешал мне к больнице своей лишний раз подходить, он за меня сроду слишком трясется… Вообще-то я на маму очень похожа, наверное, поэтому.

— Теперь меня интересует, как эта информация просочилась дальше. К этому самому… Льву.