В августе жену знать не желаю - читать онлайн книгу. Автор: Акилле Кампаниле cтр.№ 44

На другом плакате было:

Вниманию завистливых. Когда вы видите красивые элегантные пары на прогулке, не завидуйте им; быть может, он по уши в дерьме; быть может, они больше не любят друг друга; быть может, она ему изменяет; подумайте о том, что за несколько мгновений до выхода, свежие и элегантные, они наговорили друг другу кучу гадостей.

На третьем, под заголовком «Долой волю!» значилось:

Человек, который страдает, плачет и отчаивается, — это человек с сильной волей, потому что это означает, что он не сдается и хотел бы изменить ход событий; безвольный человек не страдает, потому что покоряется ударам враждебной судьбы.

В приемной были и другие ожидающие.

— Вы, — говорил один приставала чрезвычайно чопорному господину, — ищете утешителя?

— Нет, — отвечал господин, — я ищу невежу.

— Чтобы побить его по щекам?

— Ничего подобного. Чтобы выставлять за дверь непрошеных посетителей. Я слишком любезен, и мне приходится терпеть визиты надоедливых гостей. Сколько раз я желал быть хамом, чтобы сказать назойливому посетителю все, что я о нем думаю, и выставить его за дверь! А я в конце концов обхожусь с ним очень вежливо и приветливо. И вот наконец я решился обратиться сюда, где имеется все, чтобы сделать жизнь удобной, и как раз ожидаю прихода требующегося мне хама, которого вызвали уже два часа назад.

— Однако, он не торопится, — заметил его собеседник с усмешкой.

Но чопорный господин довольно улыбнулся.

— Это настоящий хам! — сказал он. — Как раз то, что мне нужно. Как только он придет, я скажу ему, чтобы он избавил меня от вас.

Дверь открылась, и показался какой-то гнусный тип в шляпе.

— Кто этот болван, который меня звал? — крикнул он.

— Сомнений нет, — пробормотал чопорный господин, — это именно он. — И согнулся в почтительном поклоне: — Это я, к вашим услугам, — сказал он с сияющей улыбкой.

Он сделал шаг в сторону, уступая дорогу вошедшему.

— Вперед! — резко сказал тот.

И когда чопорный господин собирался сказать ему, чтобы тот избавил его от назойливого соседа, который вцепился в него мертвой хваткой, хам дал ему здоровенного пинка под зад.

Какой-то старик молча плакал.

— Вы, — сказал ему дон Танкреди, — наверное, очень несчастны.

— Это так, — воскликнул старик, ища глазами того, кто это сказал.

Дон Танкреди продолжал:

— Можно узнать, почему вы плачете?

— Потому что я не знаю, найду ли я то, чего хочу.

Услышав, что его просят рассказать подробнее, несчастный старик начал:

— Дело в том, что я тоскую по прошлому, не могу примириться с теперешней жизнью и хотел бы вернуть прошлые времена. Чтобы создать хотя бы иллюзию этого, я ищу кого-нибудь, кто бы вечером, когда темнеет, проходил под моими окнами и кричал: «Четвертый выпуск “Трибуны”! Падение правительства Криспи! Умер папа Лев XIII! Изобрели телеграф!» А потом, полчаса спустя, он прошел бы, неся на плечах один из тех длинных шестов, которыми когда-то зажигали газовые фонари.

Некто, стоявший в глубине приемной, услышав разговор, вышел вперед:

— Несчастный старик, успокойся! Ты нашел, кого искал. Это я.

— Как так? — сказал старик. — Вы же были здесь со мной, искали то, чего вам недостает в жизни, а теперь…

— Да, — пояснил тот, — то, чего мне недостает, это возможность громко высказаться среди народа. А вы мне такую возможность даете. Каждый вечер я буду объявлять о смерти Льва XIII, говорить об изобретении телеграфа и о падении правительства Криспи. И потом, я хотел бы попросить вас об одном одолжении.

— Я вас слушаю.

— Если позволите, по четвергам и воскресеньям я хотел бы объявлять о падении правительства Пеллы.

— Хорошо бы! — отозвался старик.

В этот момент выступил еще один человек, который обнял первых двоих:

— Друзья, давайте объединим наши три несчастья и будем счастливы.

— Охотно, — сказал ностальгирующий старик, — но в чем заключается ваше несчастье?

— О почему ты со мной не на «ты»?

— Ладно: в чем заключается твое несчастье?

— Мое несчастье, — объяснил тот, — состоит в том, что я слишком умен, а ничто так не притягивает и не очаровывает ум, как глупость. Об этом говорит и Оскар Уайльд. Я приходил сюда как раз для того, чтобы найти глупца. А нашел двоих. Пойдемте!

— Ур-ра! — закричали двое других.

Трое несчастных, которые теперь стали неразлучными друзьями, взялись под руки и вышли, танцуя неистовый кекуок, а швейцар с галунами уже подходил к Эдельвейс со словами:

— Пожалуйста, пройдемте.

Когда девушка представила своего отца директору Агентства, тот велел принести увеличительное стекло, внимательно рассмотрел нового клиента и промолвил:

— Малюсенький, но изящный.

Дон Танкреди изложил ему свое дело, и директор, как человек, исполненный такта и умудренный опытом, сказал:

— Если вы хотите заглушить муки совести, у нас есть то, что вам нужно; мы можем предоставить вам нашего развратника; он будет держать вас всегда при себе, и отвратительное зрелище его распутств и гнусной жизни будет служить вам большим утешением. Вы можете полностью довериться нашему развратнику — он надежный человек и добросовестный труженик. Да он и просто хороший человек, отец семейства; он отлично выполнит свою работу, он совершенно оскотинится и будет совершать самые мерзкие поступки.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, — сказал дон Танкреди, — но это не нужно. Мне хотелось бы, чтобы мне предоставили хорошее средство утешения.

— У нас есть то, что вам требуется, — сказал директор с незапятнанной репутацией. — Это хор из греческих трагедий. Можете взять его напрокат за умеренную плату, потому что в ближайшем будущем представлений в Сиракузском театре не предвидится.

— Да на что он мне? — возразил дон Танкреди.

— Как на что? — ответил директор. — Вы можете прибегнуть к нему с большой пользой: нет ничего более утешительного, чем хор из греческих трагедий; когда вам станет грустно от мысли о трагедии вашей жизни, вам стоит только подать знак: из боковых дверей вашей гостиной выйдут люди в сандалиях с большими белыми бородами, одетые в шкуры, в венках из роз, опираясь на длинные посохи, которыми пользовались пастухи Аттики. По сигналу корифея они возденут глаза к небу, разведут руками и тихим, печальным голосом, исполненным плача, скажут: «О несчастный, несчастный сын! О, жалкий царский род! О, несчастный царский род! Ты тоскуешь по жене, твоя дочь осталась одинокой сиротой, ты сам превратился в развалину. Ну же, плачь, потому что есть у тебя причина, чтобы плакать, о, несчастный, несчастный сын!» В этот момент заиграют невидимые флейты, и умственным взором вы увидите, как горят далекие костры и сверкает синее небо, на исходе ясного летнего дня.