Милые семейные разборки - читать онлайн книгу. Автор: Марина Серова cтр.№ 17

Но этот вопрос не так прост, как кажется на первый взгляд.

На самом деле такой подход к ближним действительно аморален и заслуживает самого строгого порицания. Но тут же сделаем одну немаловажную оговорочку: когда он практикуется в обыденной жизни с корыстными интересами, которые могут повредить собеседнику.

Я же в настоящий момент нахожусь на работе и стараюсь честно выполнить свой служебный долг — то соглашение, которое мы заключили с Людвигом.

Так что можете считать, что я общаюсь действительно с сейфами разнообразной конструкции и сложности.

Ведь речь идет об убийстве, не так ли? Об убийстве холодном, жестоком и расчетливом.

И до тех пор, пока все не встало для меня на свои места и картина преступления не восстановлена полностью — так, как ее видел убийца; до тех пор, пока преступник не разоблачен, — я просто не могу позволить себе оставаться обычным человеком.

И, кстати, замечу, что у нас в отряде «Сигма» не очень-то церемонились. О том, чтобы нагружать свою голову подобными вопросами — что есть зло и что есть добро, что морально, что аморально, — никто и не думал.

Потому что вместо этих абстрактных понятий существовало всего одно, но зато самое что ни на есть конкретное понятие — приказ…

— Могу сказать лишь одно: мой шеф был выдающимся человеком, — сквозь зубы процедила Регина. — На таких Россия держится. Как видите, я не боюсь громких слов, если они несут в себе правду.

«Кажется, Регина была у Штайнера еще и уполномоченной по связям с прессой, — подумала я. — Излагает, будто перед нею репортер областной газеты. Ну хорошо, пусть будет так. Может быть, это именно то, что нам нужно».

— Я понимаю вас, госпожа Юматова, — скорбно кивнула я. — Потеря — и фирмы, и ваша личная — невосполнима. Но жизнь, как бы она ни была теперь тяжела, идет дальше, не правда ли?

С таким банальным утверждением нельзя было не согласиться. Регина вынуждена была сказать «да», к этому ее обязывала элементарная вежливость.

Впрочем, Юматова оказалась в сложном положении. Соглашаясь с моим утверждением, она невольно признавала и «личную потерю». А вот этот клубок уже можно было разматывать дальше.

Постараемся перевести ораторскую патетику в более человечное русло. Пусть Регина говорит так, как ей удобно, но пусть хотя бы говорит — это один из наиболее важных законов «принципа хамелеона».

— Знаете, мне сейчас не хочется копаться в подробностях, выспрашивать вас о деталях, которые могут показаться вам либо несущественными, либо опасными, — продолжала я и, не дав времени Регине возразить (ведь молчание — знак согласия), тотчас же перешла к другой теме. — Лучше расскажите мне о более раннем периоде ваших взаимоотношений. Ведь они не всегда были деловыми. Вы ведь вместе росли…

— Да… да… — как зачарованная повторила Регина. — Это было так давно… Но кажется, будто вчера. Между тем прошла целая жизнь…

И пошло-поехало.

Сначала про Казахстан — Регина была полукровкой, отец немец, мать казашка. Про школу и уроки по обществоведению. Про степи и пески. Про пыль и грязь. Про снег и жару. Про мечты и реальность.

В общем, Регина Юматова слегка размякла — не будешь же говорить о прошлом, да еще о таком, на языке газетных передовиц.

Довольная тем, что мне удалось «переключить» ее, я пока что успокоилась на достигнутом и лишь изредка «подбрасывала поленья в костер», вставляя междометия и задавая наводящие вопросы.

— Наверное, вы не верили, что все переменится?.. Как же вы жили?.. Да, это трудно себе представить… Зато вы получили такую закалку на всю оставшуюся жизнь!.. Опыт — это внутренний капитал…

Наконец Регина спокойно взяла предложенную мной сигарету. Я поднесла ей огонь, закурила тоже, и Юматова сама не заметила, как после двух затяжек мы уже называли друг друга по имени.

Ну что ж, теперь дело сделано. Есть контакт, как рапортуют в космосе.

— Я не знаю, у кого могла подняться рука, — произнесла Регина, когда мы вновь вернулись к теме убийства. — Ума не приложу…

«Снежная королева» теперь была простой усталой женщиной, которой перевалило за вторую половину тридцати — красивой, но несчастной.

— Мафия? Конкуренты?

— Нет, что ты! — Регина даже не сочла нужным объяснять. — Это исключено.

— Но убийство как-то связано с его бизнесом? — продолжала я гнуть ту же линию.

— Как знать! — пожала плечами Регина. — Могу лишь сказать, что никаких предпосылок к криминалу с внешней стороны не было.

— Тогда это что-то личное, — вынуждена была констатировать я. — Штайнера убили по личным мотивам. Что это может быть? Деньги? Ревность?

— Ревность… — медленно повторила Регина, глубоко затягиваясь сигаретой. Она как бы не то спрашивала, не то утверждала. — Ревность — это страшная сила. Можно убить человека только потому, что он не достался тебе. Знаете, Женя, наверное, я — самый идеальный подозреваемый. Да-да, не надо улыбаться.

А я и не улыбалась. Регина сейчас была действительно искренна. Может быть, через пять минут она пожалеет о том, что сказала, но сейчас она уже не могла сдержать себя. Да я ей и не препятствовала.

— Я любила Генриха, — произнесла Регина так пронзительно, как говорят только раз в жизни. — Да что я такое несу. Я и сейчас люблю его. Вы знаете, какая это мука — любить и знать, что взаимности не будет. Кто может испытать такое и сохранить себя?

«Сотни тысяч людей на земле, — ответила я ей про себя. — Каждый почему-то думает, что его случай уникален. На самом деле подобных примеров более чем достаточно. Но посмотреть на себя со стороны и серьезно сказать себе всю правду дано не каждому».

— Конечно, я вас понимаю, — ответила я. — Но понимаю лишь так, как одна женщина может понять другую. Вы знали, что сердце Генриха занято…

— Да-да, его связь с Ниной Петровской ни для кого не была секретом…

— …и не хотели переходить ей дорогу, — завершила я фразу. — Наверное, для вас было главным — счастье Генриха, ведь так?

Ну что тут скажешь? Только всплакнешь. Но Регина не стала плакать. Ее лицо снова приобрело каменный оттенок, а глаза нехорошо заблестели.

— Конечно, — саркастически усмехнулась она. — Генрих был богат. А деньги для Нины значили очень многое. И деньги, и покровительство такого человека, как Гера. Да знала ли она, каким Генрих был прекрасным, солнечным! Для любой женщины было бы счастьем одно лишь его присутствие рядом! Но теперь она осталась ни с чем! Посмотрим, как дальше сложится ее карьера!

Регина исторгла злой смешок и, затушив сигарету, тотчас же закурила новую.

— Вы имеете в виду тот факт, что спонсирование театра будет прекращено?

— Не только, — быстро откликнулась Регина. — Дело в том, что у Нины теперь нет ни гроша за душой.