Четвертая рука - читать онлайн книгу. Автор: Джон Ирвинг cтр.№ 52

— Они начнут уговаривать меня оставить ребенка, — сказала женщина, обретая прежнюю решительность. — Предложат помощь, скажут, что будут его растить вместе со своими детьми. Но это ведь все равно будет мой ребенок! Я же не смогу не любить его, не смогу отстраниться. Я не выдержу этого страха… Я просто не смогу с ним справиться, зная, какова теперь детская смертность… Нет, это выше моих сил!

— Но окончательный выбор все равно за вами, — напомнил ей Патрик. — Какое бы решение вы ни приняли, я уверен, оно будет правильным. — Но женщина, судя по всему, не была в этом так уверена.

Уоллингфорду вдруг стало интересно: кто же отец ребенка? То ли эта мысль как-то передалась женщине через его культю, то ли она что-то прочла по его лицу, но тут же сообщила:

— Его отец ничего не знает. Мы и не видимся больше. Это так, один мой коллега…

Патрику никогда не приходилось слышать, чтобы слово «коллега» произносили столь неприязненно.

— И от дочерей я тоже это скрываю, ни к чему им знать, что я все еще с кем-то встречаюсь, — говорила собеседница Патрика. — Еще и поэтому я не могу ни на что решиться. Не уверена, правда, что следует делать аборт только из желания сохранить в тайне свои отношения с кем-то. По-моему, это недостаточно веская причина.

— А кто может определить, какая причина достаточно веская? Вы ведь свою точку зрения только что изложили, не правда ли? Это ваш выбор, — с нажимом произнес Уоллингфорд, — И никто за вас такого решения принять не может. Да и не должен.

— Что-то меня ваши слова не слишком успокоили, — сказала она. — Вроде бы уж совсем решилась на аборт — и вдруг утром встречаю вас там, в ресторане… До сих пор понять не могу, почему встреча с вами так на меня подействовала…

Уоллингфорд с самого начала подозревал, что к этому все и сведется — во всем обвинят его. Он попытался было высвободить свою культю из цепких рук женщины, но та и не думала его отпускать.

— Не знаю, что это на меня нашло, когда я на вас набросилась, — продолжала она. — Никогда в жизни я ни с кем так грубо не разговаривала! И, уж конечно, не следовало обвинять лично вас во всех грехах, свойственных средствам массовой информации. Просто ужас! Но я так расстроилась, узнав про Кеннеди-младшего… И еще меня очень огорчила моя собственная реакция на это известие. Знаете, о чем я подумала, когда услышала, что самолет исчез?

— Нет, — сказал Патрик и мотнул головой — от сидения в горячей воде лоб покрылся испариной.

У его собеседницы над верхней губой тоже блестели капельки пота.

— Я подумала: как хорошо, что его мать уже умерла и ей не придется пройти через все это! Мне, конечно, ужасно жаль мальчика, но за его мать я искренне рада. Кошмар, правда?

— Почему же, вполне понятное чувство, — сказал Уоллингфорд. — Вы ведь тоже мать… — И ему захотелось погладить ее по коленке — просто в знак утешения. Однако же на его левой руке не было ни кисти, ни пальцев, так что погладить ее по коленке он не мог, дернувшись, он неловко вырвал культю у нее из рук, и невидимые насекомые снова принялись ползать по ней и больно кусаться.

Но эту беременную женщину пятидесяти одного года от роду, мать двоих дочерей и бабушку четверых внуков, невольный жест Патрика ничуть не смутил, и она снова потянулась к его культе. И он, сам себе удивляясь, охотно положил свою изуродованную руку ей на колени. И она, ни словом его не упрекнув, опять сжала ее обеими руками — точно драгоценность, с которой никак не могла расстаться.

— Вы уж извините меня за утреннюю сцену, — говорила она явно от чистого сердца. — Сама не понимаю, как это вышло. Видимо, я просто не в себе последнее время. — И она вдруг так сильно стиснула культю, что резкая боль пронзила всю левую руку Патрика — от не существующего большого пальца до плеча. Он даже вздрогнул.

— О, господи! Я сделала вам больно? — воскликнула женщина и выпустила его руку. — Я ведь даже не спросила, что вам доктор сказал…

— Да ничего, все в порядке, — ответил Патрик — Это все из-за нервов, которые ожили, когда мне новую руку пришили, и теперь по-прежнему на все реагируют. По мнению врача, во всем виновата моя неустроенная личная жизнь. А может быть, какой-то затянувшийся стресс…

— Ваша неустроенная личная жизнь?.. — откликнулась она, но как-то глухо, словно ей, как и самому Уоллингфорду, не слишком хотелось говорить на эту тему. — Тогда почему вы все еще здесь? — вдруг спросила она.

Патрик сперва решил, что она имеет в виду бассейн, и едва не ответил: «Потому что вы меня здесь удерживаете», но потом догадался: она спрашивала, почему он сразу же не улетел в Нью-Йорк, или по крайней мере в Хайяннис-порт, или на Мартас-Винъярд.

А ему вовсе не хотелось объяснять ей, что он всячески оттягивает неизбежное возвращение к своей сомнительной профессии. («Сомнительной» — ибо противно было принимать участие в очередном спектакле, устроенном вокруг семьи Кеннеди. Хотя он отлично понимал, что участвовать в этом спектакле все равно придется.) Патрик нехотя признался в этом своей собеседнице. Помолчав, он заметил, что собрался пройтись до Харвард-сквер, купить несколько книг, рекомендованных ему врачом, и скоротать остаток уик-энда за чтением.

— Но теперь я уже боюсь, что на Харвард-сквер меня кто-нибудь узнает и обвинит в том же, в чем обвиняли вы, — прибавил он. — Хотя, если честно, вы были правы.

271

ДЖОН ИРВИНГ

— О, господи! — всполошилась женщина. — А что за книги вам нужны? Я с удовольствием куплю их для вас. Уж меня-то на Харвард-сквер наверняка никто не узнает!

— Это очень любезно с вашей стороны, но…

— Пожалуйста, позвольте мне их для вас купить! Мне станет легче. — Она нервно засмеялась и отбросила со лба прядь мокрых волос.

Уоллингфорд покорно сообщил ей названия книг.

— Так вам их ваш хирург рекомендовал? Но разве у вас есть дети?

— Есть один… маленький мальчик… Он мне как сын… Вернее, я хочу, чтобы он был мне как сын, — ответил Патрик. — Он, правда, еще слишком мал, чтобы слушать «Стюарта Литтла» или «Паутину Шарлотты». Я просто хотел бы купить эти книги и думать, как мы с ним будем читать их через несколько лет.

— Я читала «Паутину Шарлотты» внуку всего несколько недель назад, — сказала она. — И все время плакала — я всегда над ней плачу.

— Я эту книгу уже не очень хорошо помню, — признался Патрик, — зато помню, как плакала моя мама, когда ее мне читала.

— Меня зовут Сара Уильямс, — сказала вдруг женщина, и голос ее как-то странно дрогнул, когда они с Патриком обменялись рукопожатием над кипящей пузырьками поверхностью горячей воды.

Неожиданно струи гидромассажа отключились, и вода мгновенно стала прозрачной и спокойной. Патрик и его новая знакомая даже поежились — слишком уж явно им указали, что пора и честь знать. Сара Уильямс нервно засмеялась, быстро вскочила и выбралась из бассейна.