Покуда я тебя не обрету - читать онлайн книгу. Автор: Джон Ирвинг cтр.№ 120

Джеку больше нравилась первая фраза романа: «Или в этом городе ничто не случайно, или же все, что здесь случается, – чистая случайность».

Чистая правда – взять хоть звонок от Миры Ашхайм. Джек и понятия не имел, что Эмма прекрасно знает, кто такая ее сестра Милдред, и что она каждый день смотрит порнуху («поиск материала для «Глотателя», как она объяснит ему потом), – более того, она знала Милдред и смотрела порнуху задолго до встречи Джека с Длинным Хэнком.

Джек сказал Эмме, что, читая про Мигеля Сантьяго, воображает в его роли Длинного Хэнка, но Эмма сразу оборвала ход его рассуждений – с ее точки зрения, роман никогда не попадет на киностудию.

– Конфетка моя, давай не будем про кино, – сказала она. – Ты бежишь впереди паровоза.

Джек прочел «Глотателя», когда тот еще гулял по лабиринтам нью-йоркских литературных агентств; Эмма решила, что книжка скорее американская, чем канадская, и хотела сначала продать права здесь, а уж потом думать, к кому обратиться в Торонто – несмотря даже на то, что ее старая подружка Шарлотта Железные Груди сделала блестящую карьеру в канадской книжной индустрии.

– А зачем ты назвала ее Мишель Махер? – спросил Эмму Джек. – Я восхищался ею, я перед ней на коленях стоял! Я всегда буду на нее молиться! Ты ведь ее даже не видела, Эмма.

– Ты ее хорошо от меня спрятал, Джек. Кроме того, моя Мишель – весьма положительный персонаж.

– Настоящая Мишель тоже весьма положительный персонаж! – протестовал Джек. – А ты дала ей тело двенадцатилетнего парня! Ты заставила свою жалкую девчонку тащиться от бодибилдеров!

– Это просто имя для персонажа, Джек, – сказала Эмма, – что с тобой?

Разумеется, Джека беспокоила и эта история про «короткий болт», особенно термин «приглушенное удовольствие» при описании секса с обладателем такого пениса.

– Конфетка моя, это же роман, книга! Это все происходит только в воображении! Ты что, не знаешь, чем книга отличается от жизни?

– Эмма, ты держишь мой пенис в руках с восьми лет! Я не знал, что ты одновременно измеряла его длину.

– Это роман, Джек, – повторила с нажимом Эмма. – Ты все это принимаешь слишком близко к сердцу. Кстати, ты совершенно ничего не понял про роль пенисов в моей книге.

– Чего я не понял?

– Что когда они слишком длинные, женщине больно, конфетка моя. Если женщина маленькая, я имею в виду.

Джек задумался; ему не приходило в голову, что женщина может быть слишком маленькая – слишком большая – это пожалуйста, но маленькая? Что Эмма хотела сказать? Что «приглушенное удовольствие» лучше боли? О чем она вообще? Тут он заметил, что Эмма плачет.

– Роман мне понравился, что ты! – сказал он. – Я вовсе не хотел сказать, что он плохой.

– Ты ничего не понял, – отрезала Эмма.

Джек подумал, она о романе – ну, роман-то он понял отлично.

– Я понимаю, Эмма, – сказал он. – Книжка, конечно, не моя – это не старомодная проза со сложным сюжетом и хитроумно выписанными персонажами. На мой вкус, она слишком современная – это скорее психологическое исследование человеческих отношений, да к тому же «дисфункциональных», чем рассказ, история. Но мне книга понравилась – правда, очень понравилась. Мне показалось, очень верно выдержан тон – такая саркастическая недоговоренность, наверное, ты согласишься. Голос автора в особо эмоциональных сценах подчеркнуто нейтральный, невозмутимый – это меня просто восхитило. И конечно, жить с кем-то, даже если это не отношения, а «дисфункция», – лучше, чем быть одному. Это я понимаю. Они не спят друг с другом, они не могут заниматься любовью – но испытывают облегчение от самого этого факта.

– Джек, ради всего святого, заткнись! – сквозь слезы проговорила Эмма.

– Чего я снова не понял?

– Дело не в романе, а во мне! – закричала Эмма. – Это я слишком маленькая, – сказала она уже тихо. – Мне больно даже от парней, у которых совсем короткие.

Джек смотрел на нее, вытаращив глаза. Эмма – такая крупная, сильная молодая женщина, она все время пытается сбросить лишний вес, она выше и тяжелее Джека. Как это – слишком маленькая?

– Ты к врачу ходила?

– Ну да, к гинекологу, даже к нескольким. Они говорят, что размеры-то у меня там нормальные. Дело в мозгах.

– В мозгах? У тебя болит голова?

– Нет, болит у меня не голова.

Болезнь Эммы носила мрачное название – вагинизм. Это, объяснила Джеку Эмма, условный рефлекс – при стимуляции половых органов у женщины происходит спазм промежностных мышц, а иногда его вызывает даже сама мысль о проникновении постороннего тела во влагалище.

– То есть ты психологически избегаешь проникновения? – спросил Джек.

– Это происходит само собой, без сознательных усилий. И я ничего не могу с этим поделать.

– И это не лечится?

Эмма рассмеялась. Она пробовала и гипноз (переориентировать мышцы на расслабление, а не на сжатие). Но психиатр сразу предупредил ее, что это действует лишь на немногих, и с Эммой ничего не получилось.

Гинеколог из Торонто предложил курс под названием «систематическая десенситизация», он же «метод ватной палочки», как презрительно назвал его другой гинеколог, уже из Лос-Анджелеса. Сначала надо пробовать добиться того, чтобы мышцы не сокращались при введении ватной палочки (какими чистят уши), а потом постепенно засовывать более внушительные предметы…

– Стоп, – перебил ее Джек, ему совершенно неинтересно было слушать про разные варианты лечения вагинизма. – Тебе хоть что-нибудь помогло?

Помогало только одно, и то не каждый раз, – полное подчинение партнера.

– Мне приходится садиться на него сверху, конфетка моя, и парню категорически запрещается двигаться. Вообще. Все движения – мои; если он хоть раз дернется, у меня начинается спазм.

Эмма должна была контролировать весь процесс, иначе никак. Понятно, что партнера, согласного на такое приключение, найти непросто.

Джека одолевали самые разные мысли, с трудом оформлявшиеся в слова. Например, что Эммина страсть к бодибилдерам не очень-то здоровая, что ее давнишний интерес к мальчикам помладше выглядит куда более полезным и разумным. Вспомнил Джек и про ее твердую решимость не иметь детей – наверное, причиной тут был именно вагинизм, а не страхи, что из нее выйдет плохая мать или нечто вроде миссис Оустлер.

Он не стал спрашивать, пробовала ли Эмма обратиться к хирургу, это было бы бесчувственным с его стороны – она тряслась уже на пороге врачебных кабинетов, медицины боялась как огня, а хирургии особенно. Кроме того, наверное, от этой болезни хирургическое вмешательство не помогает – если проблема в самом деле в мозгах.

Джек не посмел предложить Эмме частично переписать «Глотателя», ему казалось, что вагинизм будет выглядеть естественнее, чем чушь про длинные и короткие члены, не говоря уже о такой странной вещи, как «слишком маленькое влагалище». Но потом Джек решил, что Эммина идея – лучше, что чистая фантазия лучше реальности; ее книга – притча о смирении, да вдобавок едва ли Эмма могла откровеннее рассказать о своей болезни. Жизнь, проведенная в поисках партнера, готового лежать как каменное изваяние, – нет, рассказать об этом прямо слишком жестоко. Кроме того, а вдруг этот способ все-таки отучит ее паховые мышцы самопроизвольно сокращаться?