Дело о таинственном наследстве - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Молчанова cтр.№ 35

Лунный свет упал на лицо Софьи, и граф увидел, что оно покрыто какими-то пятнами, а тело дрожит еще больше.

«Господи, что это с ней? Неужели она действительно так полюбила?»

И, словно отвечая на его вопрос, Софья Павловна тихо произнесла:

– Я полюбила. Мне почти нечего больше сказать. В тот же миг тогда, когда я это почувствовала, мне стало невыносимо больно. Потому что я поняла, что своим поведением я погубила всякую надежду на вашу взаимность. И с каждым днем я понимала это все отчетливей, наблюдая вашу собственную любовь к этой девушке… К Наталье Красковой. Я потеряла вас навсегда…

Софья тихо плакала.

Граф почувствовал что-то вроде жалости. Вот ведь как бывает в жизни! Он мог бы рассказать этой женщине, что все равно никогда бы не смог ее полюбить… Он открыл было рот, но вдруг Софья покачнулась и, облокотившись о перила, пробормотала:

– Ну вот, уже скоро…

И вдруг внезапно она схватила графа за руку и зашептала срывающимся, низким голосом:

– О граф! Мой несостоявшийся друг! Я не смогу видеть вас рядом с другой!

Софью опять качнуло, да так, что граф вынужден был подхватить ее, чтобы она не упала. А та, будто теряя силы, задыхаясь, глядя в глаза графу, произнесла:

– Граф, я умираю. Я… я приняла яд. Я не хочу более жить без вас!

Орлов замер. Он стоял, держа в руках дрожащую и задыхающуюся женщину, и не мог пошевелиться. Меньше всего он был готов к такому признанию! А Софье, видимо, становилось все хуже – она тянула руки к воротничку платья, уже почти что хрипя:

– Воздуха, граф, помогите! Я задыхаюсь, дайте воздуха! – Она обнимала его слабеющими руками, и Орлов, почти ничего не понимая, рванул на ней воротничок, разорвав петли, поднял на руки, положил на скамью.

Он поспешил из беседки, чтобы закричать, позвать на помощь, и вдруг увидел на ступеньках Наташу.

– Граф, что с вами? – улыбнулась она, удивляясь его растрепанному виду. Потом взгляд ее переместился вверх, она охнула и закрыла ладонью рот. В проеме стояла г-жа Зюм, одной рукой небрежно придерживая ворот распахнувшейся блузы, а другой поправляя волосы. На губах ее играла довольная улыбка.

– Ох, княжна, простите нас, мы тут с графом… – Она засмеялась тихим грудным смехом. – Вы уж не говорите никому. Мы с графом, – опять сделала она ударение на слове «мы», – вас очень просим.

Наташа тихо отступила вниз, развернулась… «Наташа, постойте!» – воскликнул граф, но девушка прибавила шагу и почти что побежала прочь.

Саша остановился и с перекошенным лицом обернулся к Софье.

– Да, граф, простите, пришлось вас, как в пошлейшем водевиле, разыграть. Ничего более тонкого, к сожалению, в голову не пришло, – Софья опять засмеялась…

Граф медленно приблизился к смеющейся вдове. На секунду ей показалось, что сейчас он ее ударит, и она с вызовом подняла навстречу свое злое, ненавидящее лицо.

Но граф, прошептав: «Какая же вы дура!» – развернулся и пошел прочь.

Уж лучше бы он действительно ее ударил! Софья Павловна села на ступеньки беседки и уже второй раз за этот вечер разрыдалась по-настоящему…

* * *

Вялость и апатия овладели Наташей. И надо же было гостям потребовать игры в четыре руки с кузиной Сонечкой! И надо же было Сонечке затеряться где-то в саду с новым поклонником. И надо же было Наташе пойти ее искать…

Она тихо вошла в дом. Гости, уже забывшие о так и не состоявшейся музыкальной партии, расположились на диванах и креслах, ведя тихую беседу ни о чем. В комнату вошел граф и сделал было несколько шагов по направлению к ней, но Наташе, увидевшей его виноватое и растерянное лицо, стало так тошно, что она резко отвернулась, и граф отступил.

Как сквозь вату, она услышала просьбу Феофаны Ивановны к племяннику принести ей табакерку, на что тот предложил тетушке свой кисет, рассказав про изобретенную им на редкость приятную табачную смесь. Как во сне, она увидела заинтересованные пальцы старушки, берущие щепотку ароматного удовольствия. Вот тетушка засовывает табак сначала в одну ноздрю, потом в другую, приятно зажмуривается, вдыхает и… Все через ту же пелену перед глазами, все с тем же безразличием Наташа увидела, как глаза Феофаны Ивановны вдруг начали вылезать из орбит, как медленно потекла из ее носа и рта кровь. Старушка забулькала, пытаясь вдохнуть уже не существующий для нее воздух. Страшные звуки разнеслись по гостиной. Тетушка приподнялась в кресле, качнулась и упала в него вновь. Тело ее резко дернулось несколько раз и затихло…

Наташа, медленно мигая, смотрела на кресло, где лежала уже мертвая Феофана, и вяло ждала окончания сна.

Резкий крик Ольги вернул ее в реальность. И все вокруг мгновенно стало четким и от этого очень страшным.

На следующий день тело Феофаны Ивановны не покоилось чинно в доме, ожидая последних проводов. Истерзанное прозектором, оно лежало, накрытое белой простыней, в уездной больнице.

Тайный советник, с согласия графа, просил доктора, чтобы тело тетушки перевезли из гостиной дома Краскова прямо в больницу, для сохранения. Студент-медик, приводивший с утра труп в порядок, будучи истово увлеченным медициной, заметил, как побагровели и отекли шея и лицо трупа. Он доложил доктору, что вид тела, по его мнению, вызывает сомнения в верности диагноза «мозговой удар». Студент открывал учебники, цитируя медицинских светил, горел глазами и в рьяном своем убеждении переполошил всю больницу. Никольский был вынужден дать разрешение на вскрытие. И вот теперь он сидел в своем кабинете, мрачно кивая головой, слушал, что говорит ему прозектор – маленький, знобливый человек с густыми бровями:

– Вы знаете, Семен Николаевич, странная картина получается. Отекшее, синюшное, как при удушье, лицо, все внутренние органы вишнево-красного цвета… Налицо признаки сильнейшего кислородного голодания тканей, что, собственно, и явилось причиной смерти. Но самое странное, – и прозектор приподнял значительно бровь, – запах! Весьма специфичный… Позволю себе предположить, что данная тканевая гипоксия есть следствие воздействия некой весьма сильной отравляющей субстанции. Однако в желудке умершей ничего похожего не обнаруживается. Значит, не через пищу сие в организм попало! А вот состояние носоглотки и легких говорит о том, что отравление могло произойти путем вдыхания некоего вещества. При вдохе оно тотчас поступило в кровеносную систему и мозг, вызвало поражение дыхательного центра, кислородное голодание тканей, остановку сердца и смерть, – прозектор выжидающе посмотрел на Никольского и добавил: – Судя по обстоятельствам, при которых наступила смерть, я бы, Семен Николаевич, рекомендовал оповестить полицию и проверить табачок.

– Да, Георгий Павлович, спасибо. Приведите тело в порядок, чтобы можно было отдать родственникам. Напишите мне подробный отчет о вскрытии. Я подожду, и… – Прозектор приподнял мохнатые брови. – Да, Георгий Павлович, все правильно – и в полицию. Ну надо же… – тяжело вздохнул Никольский, покачав головой.