Капитан Френч, или Поиски рая - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Ахманов cтр.№ 56

— Ты тоже к нему не заглядывал?

— Нет. У него были бумага и стилос, так что он мог передать мне с роботом записку. Его послания я не сохранил — они полны проклятий и всякой мерзости.

Роботу тоже доставалось: я считался то Сатаной, то Люцифером, а бедный механизм — моим пособником из категории мелких бесов. Однажды наш Пророк перешел от слов к делу и закидал робота экскрементами… Представляешь? Залепил ему

Видеодатчик! Пришлось послать беднягу в гидропонные отсеки. Там его отскребли, а все лишнее бросили в резервуар с хлореллой…

Шандра кивнула с сочувственным видом, потом призадумалась и прошептала:

— Этот человек сидел в тюрьме, как и я… Но он был виновен и опасен, а я никому не сделала плохого… И к тому же, — голос ее окреп, — он знал, что заключение скоро кончится, а мне такого не обещали… Совсем наоборот! Мне говорили, что я буду вечно чистить те проклятые котлы! Я поцеловал ее ладошку.

— Ты потрудилась недаром, девочка. Представь свой самый большой котел, начищенный до блеска, а в нем — Жоффрея с Сайласом, и нашего Пророка, и трех непорочных сестриц, Камиллу, Серафиму и Эсмеральду… Чарующее зрелище, не так ли?

Она грустно усмехнулась и покачала головой:

— Нет, дорогой, такого мне не надо. Знаешь, если б ад существовал на самом деле и если б они очутились в нем, я бы не стала злорадствовать. Нет, не стала!

— Ты бы простила их? — спросил я, внимательно всматриваясь в потемневшие глаза Шандры.

— Нет… пожалуй, нет… Ни прощения, ни сочувствия они бы не дождались, но и дров в их костер я подбрасывать не желаю. Ведь их страдания не вернут потерянного…

Шандра уткнулась мне в грудь, и я понял, что она говорит о своем отце.

Наш разговор, завершившийся грустным аккордом, имел продолжение в спальне. Замечу, что на этот раз мне повезло; Шандра не расспрашивала о моих женах и не выпытывала детали моего темного прошлого. Наша беседа касалась скорей семантики и морали.

— Грэм, — начала она, прижавшись щекой к моему плечу, — когда ты рассказывал о Пророке, то заметил, что он бросался экскрементами… ну, в твоего робота, которого пришлось потом чистить…

— Извини за эти неаппетитные подробности, дорогая. Я только хотел объяснить, с каким человеком мне пришлось столкнуться. Он… Острые зубки Шандры впились в мое плечо — правда, не очень сильно. Затем началась потасовка; с меня содрали халат и бросили на ложе, а победительница, усевшись на моем животе, прижала коленками предплечья. Глаза ее горели озорством, волосы были растрепаны, на висках поблескивала испарина, грудь бурно вздымалась за вырезом ночной рубашки.

— Грэм, ты невозможен! — пропыхтела Шандра. — Думаешь, меня смущают твои неаппетитные подробности?.. Я ведь о другом, совсем о другом! Я хочу знать, почему ты сказал “экскременты”?

— Тебе не нравится это выражение? — Ее груди соблазнительно колыхались надо мной, и я попробовал дотянуться до них.

— Ну-ка, прекрати! Ничего тебе не будет, пока не ответишь! Я хочу знать, почему ты сказал “экскременты”, а не “дерьмо”, как говорит любой нормальный человек. И я в том числе!

Этот вопрос, хоть его задавала такая раскрасневшаяся и растрепанная личность, был непростым и требовал серьезного ответа. А серьезные темы лучше обсуждать в сидячем положении… Я поднатужился, стараясь освободиться, но Шандра лишь крепче стиснула меня ногами. Теперь любое резкое движение при двух сотых “же” подбросило бы нас к потолку. Мне пришлось сдаться.

— Ты знаешь, принцесса, что я — старый человек со Старой Земли, а там, когда я был молод, кое-какие слова считались запретными. Ну, не совсем запретными; просто джентльмену не полагалось их употреблять. Я имею в виду то, что касается репродуктивных и каталитических функций организма — не научное их описание, а слова попроще и погрубей, бытующие в пролетарских массах. Если уж джентльмену доводилось затрагивать эту тематику, он использовал медицинские термины, метафоры, иносказания и эвфемизмы…

Я смолк, любуясь двумя розовыми бутончиками, что просвечивали сквозь ее рубашку. Тоже иносказание, клянусь Черной Дырой! Пусть потертое, избитое, старое, но полное дьявольского соблазна!

Шандра, шаловливо ерзая на моем животе, фыркнула.

— Репродуктивные функции и эвфемизмы! Иносказания и метафоры — для дел, которыми мы занимаемся днем и ночью! Мы с тобой и все джентльмены, все леди и все пролетарские массы! Бедный Грэм, чем же забита твоя голова?

— Тобою, — честно признался я, — сейчас исключительно тобою. В этом я не отличаюсь от остальных мужчин, употребляющих слово “дерьмо” вместо термина “экскременты”.

Я наконец изловчился и опрокинул ее на спину.

* * *

Мне удалось выиграть немного времени, но это было лишь передышкой. Мое прошлое притягивало Шандру, словно громоотвод — молнию, и я не мог запретить ей грядущих археологических раскопок. Конечно, шепни я словечко “Цирцее”, все файлы с моей биографией будут закрыты и запечатаны на сорок замков, но это решение я даже не желал рассматривать. Говоря словами Шандры, оно было бы “несправедливым” — ведь она имела полное право убедиться, что ей достался в мужья человек порядочный, хотя и не лишенный кое-каких недостатков.

Итак, мушкетеры — вперед! Смирившись с этим, я хотел теперь лишь одного: чтобы Шандра приступила к раскопкам в мое отсутствие. Я не труслив, не склонен к фарисейству и не пытаюсь выдать черное за белое, но, как говорилось, эти файлы были для меня чем-то вроде электронной совести. Вся моя жизнь — и жизни многих других людей — лежала на вечном депозите в бездонных банках “Цирцеи”, и только взрыв сверхновой, вселенский коллапс или фатальная оплошность с прокладкой курса могли разрушить это хранилище. Но и само по себе оно обладало разрушительной мощью; тот, кто познакомится с ним, мог карать или миловать Старого Кэпа Френчи, Друга Границы, Торговца со Звезд. А если не миловать и не карать, так судить, что тоже являлось не слишком приятной процедурой… Словом, я предпочел, чтоб Шандра перетряхивала мою совесть в одиночестве — или скорей на пару с бортовым компьютером. За день до последнего перехода, который должен был завершиться на подступах к Солярису, мне вдруг захотелось посетить зверинец и оранжерею. Это желание было отчасти иррациональным, отчасти продуманным; инстинкт подсказывал мне, что не стоит тянуть с раскопками, а разум намекал, куда можно скрыться, чтоб пересидеть тяжелые времена. Итак, я облачился в рабочий комбинезон, поцеловал Шандру за ушком и сказал:

— Наведаюсь в гидропонные отсеки, дорогая, а заодно взгляну на животных.

Временами они начинают беспокоиться… думают, что я оставил их с роботами и что на “Цирцее” нет ни единой живой души… Но они ошибаются, правда?

— Правда, — согласилась моя принцесса, — тут целых две живых души. Хочешь, я пойду с тобой?