Каждый убивал - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Новикова cтр.№ 37

Да, и телефон отключить…

Забыв, что свою трубку она отрубила еще в кафе, чтобы продемонстрировать Катюхе, какое значение она придает их встрече, их интиму, Анжела не глядя нажимает кнопки на подружкином телефоне, прихваченном по ошибке.

Вместо заслуженной и, честно говоря, ожидаемой благодарности – «абонент недоступен». Глеб старается пригасить досаду, чтобы она не раскочегарилась до неуправляемого гнева. Мало ли почему Анжела отключила телефон. Он сам ведь тоже был вне зоны доступа, когда она, скорее всего, и собиралась вознаградить его за эксклюзивную информацию.

Но кто отключает телефон в разгар рабочего дня?

Почему? Когда мы были вместе, никто не звонил…

Ревнивые картинки… Мерзко на душе… Он для нее – все, ну буквально все делает, а она…

Вчера именно в это время он был у нее в гостях… При полной тишине. Понятно, качественная звукоизоляция жилья, но ведь и ни одного звонка… Отключила телефон, чтобы ничто не помешало их кайфу, обоюдному…

Обоюдному ли?

Да черт знает… Молчала женщина – и до, и во время, и после… Удалось уловить только участившееся, вроде неравнодушное дыхание… Никаких традиционных реплик типа «ты мужик хоть куда», «ни с кем мне не было так…», которые он слышал в молодости от знакомых девиц. А в недавнее время и от продавщиц секса. Индивидуалок, конечно.

Анжела молчала, но и без слов понятно, когда женщина хочет… Зрачки расширяются, приглашая в свою глубину, рука мягко подталкивает к дивану, вместо того чтобы словами указать гостю, куда сесть… Она нисколько не сопротивлялась, даже для шутки, для того, чтобы подзавести партнера. Да ему и не требовалось никакого допинга. Как только она еще в машине спросила: «Может, кофеем тебя напоить?» – так он сразу загорелся. Неожиданно… Ни о чем конкретном даже и не мечтал… Обычными мужскими фантазиями себя не растравлял…

Сама позвала. Такая ухоженная, балованная, богато одетая и надушенная.

Но может, она… Только для здоровья, для разрядки стресса…

Неуютную, царапающую мысль Глеб прогоняет, тем более что некогда ему – надо действовать. Не удалось воспользоваться поводом, чтобы с Анжелой хотя бы поговорить лишний раз, – другой подвернется. Не вышло посоветоваться насчет того, как Бизяева расколоть, так это пустяки, сам соображу. Ждать некогда. Полдня уже потратил на то, чтобы получить разрешение на допрос, потом с трудом вызвонил олигарха, и вот теперь – дубовая дверь в приарбатском переулке.

На свежеоштукатуренной кирпичной стене табличка с гербом и золотыми буквами: «Приемная депутата Госдумы, председателя Комитета…» Не дочитав до конца, Глеб тянет на себя медную фигурную ручку. Массивная дверь не поддается. А, тут звонок есть. Под ним решетка, защищающая микрофон. Вон и глазок видеокамеры… Надо себя назвать.

Преодолев первую линию обороны, выстроенную слугой народа от этого самого народа, Глеб входит в просторный холл. Мрамор, кожа, позолота… Богатенько тут все, не сравнить с предбанником в их прокуратуре…

Девица модельного экстерьера сексуально шепчет «пройдемте» – вхолостую кокетничает – и самолично ведет на второй этаж по широкой красивой лестнице. Помешаны они тут на тишине, отгораживающей от звонкого внешнего мира.

Интересно, а хозяин тоже пешком поднимается, для моциона, или его тело возносят на специально сооруженном лифте? Вряд ли в трехэтажном особняке до революции были какие-нибудь подъемные механизмы…

Эти посторонние мысли помогают расслабиться перед разговором-сражением и не пропитаться оцепеняющим почтением, которое тут имеют к хозяину не только обслуживающие его люди, но и неодушевленные предметы обстановки. Даже дверь в начальственный предбанник, а потом и в кабинет открывается-закрывается за вошедшими плавно и беззвучно. Прямо по Митрофанушке: она тут не существительное, а прилагательное – нежно прилагается к статусу.

Проходя мимо длинного стола для совещаний, торцом прислоненного к лекально изогнутому верстаку Бизяева с множеством новейших девайсов (путь неблизкий), Глеб прикусывает язык, чтобы издалека не крикнуть рвущееся: «Здравствуйте!» Массивные предметы и размер кабинета прямо выдавливают из посетителя подчинение.

Удивление помогает сдержаться: не узнал бы Бизяева, если б его предъявили на опознание в ряду похожих мужчин. Загар, который вчера на пресс-конференции победно выделял своего обладателя среди бледнолицых трудяг-журналистов, вдруг превратил его в угрюмого старика. Страдает… Каждая морщина напоказ, как будто поработал небрежный театральный гример – мол, из зала не заметят топорную работу. Но Глеб-то подходит вплотную, чтобы подхватить протянутую руку.

Увы, вблизи впечатление меняется. И это ему нипочем! Родную дочь убили, а он все равно на коне. Продолжает командовать.

– Я связался с твоим начальством, – кивнув на ближайший стул, извещает Бизяев. – Тебе будет обеспечена любая поддержка! Что-нибудь удалось накопать? Твоя версия?! Есть какие-нибудь зацепки?

Крепкое пожатие, голос стальной, речь чеканная, четко проартикулированная. Если убийца дочери хоть в чем-то промахнулся – отец его найдет и уничтожит. Берегись!

Но кто тут кого допрашивает? И главное – кто кого опередит?!

Глеб азартно старается перехватить инициативу:

– Примите соболезнования, – выговаривает он укороченную ритуальную формулу, опустив слова «мои искренние» – не уверен, что удастся естественно произнести их.

Надо бы посмотреть глаза в глаза, но горе заразно… Еще расчувствуешься… Вредит делу! Глеб смотрит чуть ниже: скользит от узкого заостренного носа Бизяева к стиснутым губам и дальше, упираясь и опираясь на толстый темно-синий узел шелкового галстука.

– Мы твердо намерены его найти. – Отлипнув от Бизяева, он сосредоточенно достает из заплечной сумки потрепанный блокнот и, держа на весу шариковую ручку, приступает к допросу: – Прослеживается явная связь с убийством Вероники Мазур. Вы знали о том, что ваш зять был отцом ребенка убитой?

– Что?! – громко одергивает хозяин кабинета. – При чем тут мой бывший зять?! – переводит он стрелку с себя на Олега, но не игнорирует неудобный вопрос, а отражает атаку. – Вы этого труса подозреваете? Забудьте! Я точно знаю, что он не мог убить Свету.

– У вас есть доказательства его непричастности? – Глеб не дает сбить себя с намеченного маршрута.

– Да какие доказательства! Не было его в Москве, и точка. – Бизяев откидывается на спинку удобного кожаного кресла. Локти спокойно лежат на подлокотниках. Явно знает, что говорит.

– Хорошо, проверим, – Глеб демонстративно записывает в блокнот задание для коллег, хотя озвучивать им его не собирается: доказано уже, что Олег сбежал из страны. – Между убитыми есть связь… – вслух повторяет он, меняя тактику. Лобовым напором от Бизяева явно ничего не добьешься. Придется принять стратегию союзничества. – И если Олег не замешан во втором преступлении, то тогда вы становитесь связующей ниточкой, – предполагает Глеб, глядя в глаза своему визави. – Связующим звеном, – поправляется он, сам почувствовав неуместность уменьшительного суффикса. Надо поаккуратнее выражаться – еще гаркнет, как избалованный попсяк на интервью: «встала и ушла отсюда!» Как тогда быть? Вроде не так страшно, когда оскорбляют наедине, без свидетелей. Но от себя-то не скрыть, что позволил себя унизить. Незаметно, подспудно разъедает это чувство собственного достоинства. Что-то неуловимое меняется в осанке, в тоне общения – и люди считывают: с ним так можно…