Каждый убивал - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Новикова cтр.№ 29

В далеко не самом худшем настроении Анжела выруливает на Садовую-Кудринскую. И на внутреннем, и на внешнем кольце плотненько забито, но машины кое-как все же движутся. «Всего-то надо до Маяковки и там развернуться!» – подбадривает она себя, с трудом пробираясь в средний ряд. Есть соблазн перестроиться в крайний левый, в котором чуть попросторнее, но тогда не успеешь вывернуться – и увлекут в тоннель под Тверской, откуда с полчаса протелепаешь до следующего разворота. И это обычное Садовое кольцо, не перекрытое для начальства, а что ожидает на Кутузовском, на Рублевском?…

«Не каркай! Вдруг пронесет! Не в пять же часов начальство заканчивает рабочий день! Главные мигалки едут гораздо позже, так что не боись, проскочим!» – убеждает Анжела свою нервную дрожь.

Надо переключиться. Вот говорят про меня: стерва, стерва! Но разве настоящие суки так горюют, как я?! Да им все по фигу, кроме своей выгоды. А я вон даже со следователем… ради подруги! Не то чтобы специально – просто под рукой оказался в тот момент, когда на душе совсем дерьмово было. Не гигант, конечно, но разок-другой встретиться – очень даже ничего. Если он не постесняется… Что-то в нем непонятное… Неоткровенный. Может, робеет? Но мышцы у него накачанные – любо-дорого, когда напрягаются… Коснешься – и сразу кайф… такая сила от них прет. Не грубый, а если еще не дурак, если навязываться не будет, то можем и друзьями стать… Пригодится…

Приятность подхлестывается небыстрым, но постоянным движением по широкому Кутузовскому проспекту, ухоженному на государственном уровне. На асфальт можно не смотреть – никакой опасности для подвески: трещинки тут же латают, а ям и рытвин вообще никогда нет, не то что на Ярославке, Варшавке или Рязанке, куда начальство носа не показывает. Ехать – в удовольствие, и, проезжая Никин дом, Анжела даже забывает взглянуть на него. И уж тем более не вспоминает она о своем Тапире.

Он тут абсолютно не при чем. Он – в Париже, а сейчас вообще на другом континенте, она – здесь. И пока они не вместе, нечего и в мыслях объединяться. Именно раздельность очистительна. Никогда, даже наедине с собой не сравнивать своих мужчин и уж тем более не рассказывать о них никому и ни за что – вот обет, который она свято блюдет. А всякие там измены, предательства, ревность – это так старомодно, так неудобно, что и в голову брать не стоит… Уменье – половина спасенья.

Но очень скоро поступательное движение ласкающих мыслей стопорится. Кутузовка встала. Пробка начинается возле Триумфальной арки и явно не рассасывается до поворота на Рублевку. Анжела пытается сориентироваться во времени: успеваю – не успеваю? Подкручивает приемник, чтобы поймать дорожное радио, но нужной информацией оно не снабжает. Бородатые шуточки ведущего только бесят, и она предпочитает не разбавлять назойливой бодростью свое одиночество.

Сколько ни дрыгайся, предсказать, что там, впереди пути, невозможно. Чтобы не раскручивать маховик нервотрепки, Анжела использует обычную палочку-выручалочку: выловить из прошлого приятное событие и посмаковать его. Разумнее, конечно, было бы подумать о предстоящем, спланировать, что надо сделать в ближайшее время, но… Подсознание не проведешь: оно-то знает, что в будущем всегда выскакивает что-то неожиданное, частенько мерзость какая-нибудь тебя поджидает, поэтому кардинально не расслабишься.

Зато в прошлом – никаких сюрпризов. Стопроцентная надежность. Воспоминания – это сны наяву. Да еще память всегда отлично, без специальных усилий выбирает позитивный ракурс. Настоящие же сны у Анжелы никогда не бывают радужными.

Ближайшее прошлое – убийство Ники, но стоит копнуть на пару лет поглубже – и вот он, отличный момент.

Легкий бриз в открытом море возле Лазурного берега, ярко-красный шар солнца превращается сперва в четырехугольную кастрюльку под покатой крышкой, потом в плоскую беретку и наконец, словно побагровев от натуги, совсем исчезает на горизонте. В наступившем полумраке море сливается с небом и впереди – идеальная бескрайность. Тапир без понуканий спускается в каюту за диоровской шалью и укутывает в мягкое и теплое, заметно для присутствующих запустив указательный палец в декольте и пощекотав нежную кожу груди. Моя, мол, девушка…

Компания собралась на верхней палубе яхты Изи Залманова, который давно еще, после сочинских кинофестивальных посиделок сказал: «Ты, Анжела, всегда приглашена. Где бы я ни причалил. Как формулируют в американском посольстве: “уиз ё гэст”». Английский у Изи приправлен даже не еврейским, а русским акцентом, хотя он сам никогда не был гражданином России. Может, поэтому приязнью почем зря не разбрасывался, с первого прицельного взгляда раскусывал всякого и, если находил то, чем могла утолиться его незаурядная жажда общения, принимался заботиться о человеке. Анжела на собственной шкуре еще как ощутила его щедрость. Квартирой на Поварской одарил как бы ненароком, ее чихающие «жигули» поменял на приличную машину… Он же посоветовал убить в себе блондинку. Послушалась. Перекрасилась в шатенку и сразу из полупровинциальной журналистки на побегушках превратилась во всем желанную царевну-лебедь. Хоть и не белую. А Изя необидно отодвинулся, продолжая любоваться и издалека следить, не нужна ли его помощь. Сам тем временем переключился на спортсменок. Компенсировал свою узкоплечесть и сутулость, которые маскировал отлично сшитыми миланскими костюмами. Но иногда ведь и раздеться надо… Очередную дочку родила ему крепкая ватерполистка, с которой он уже не разлучался…

А в тот блаженный раз Тапир впервые согласился на роль того самого «гэста». И не прогадал: Залманов помог ему, и не только советом, с одной сложной ситуацией. Показал, как разрулить ее, а не разрубить. Анжеле-то частенько хватало одного слова Изи. Его сугубо инсайдовская информация в последний момент выдернула ее из отношений с самозванцем, который ее по-хитрому юзал.

А тот лазурный закат, да и вся та сцена как будто в мраморе высечены: уже не может измениться любовно-дружеское отношение к Залманову. Год назад его застрелили. А казалось, что Изя такой ловкий, издалека чуял дыхание вражды, не доводил до войны никакие отношения, на подходах умел разрулить конфликты… Но… На секунду фортуна смежила очи…

Черт, где ни копнешь – везде смерть прилепляется…

На Рублевке затор еще безнадежнее, чем на Кутузовском… Полный паралич… Согнали весь транспорт на параллельное шоссе-дублер, а главная дорога словно вымерла… Тут пробка, там – никого… Пять минут, десять… Переключить голову на что-то разумное уже невозможно. Как будто гаишный жезл опустошил не только дорогу, но и все вокруг. Да что же они делают!

Наконец слева проносится милицейская мигалка, немного погодя еще одна. Проверяют безопасность… Значит, скоро появится кавалькада из черных джипов с тонированными стеклами. Ждешь ее, как избавления. Пять минут, десять… Каждая секунда как медленная капля в темечко… Средневековая пытка!

Черт, что это? По освобожденной пустующей дороге едут обычные «жигули», следом еще одна непородистая машина, другая… Зачем же перекрывали? На всякий случай? Или планы у начальства переменились?

За кого они нас держат?!

Чтобы успеть на красную дорожку, мне теперь нужен космический корабль или хотя бы вертолет. Да нет, уже бесполезно… Если бы я послушалась Машку и утром вместо пресс-конференции поехала к ней на дачу, то сейчас бы шествовала королевой под ручку с шефом…