Три глаза и шесть рук - читать онлайн книгу. Автор: Александр Рудазов cтр.№ 89

С мертвыми христианами никто особо не церемонился. Их просто оттаскивали в сторонку и сваливали в кучу. А вот своих сарацины тщательно отбирали и бережно разносили по домам. Жены и дети старательно рыдали над своими мужьями и отцами и не менее старательно раздавали поверженным врагам пинки и плевки.

Нас со всевозможным почетом отвели в самый большой дом — жилище старейшины. Сигизмунд немедленно начал кружиться на одном месте — продолжал снимать свой фильм. Круглое здание состояло из двух этажей, причем первый этаж сложили целиком из камня, а вот второй слепили из затвердевшей глины. Кроватей не было, вместо них я заметил глубокие ниши в стенах с полосатыми циновками внутри. Ну правильно — климат здесь теплый, большой нужды в одеялах нет.

Прилежно отсняв внутреннее убранство помещения, Сигизмунд уселся на первый попавшийся булыжник (вместо стульев здесь использовались камни почти правильной кубической формы), разложил ноутбук, подключил к нему камеру и принялся увлеченно просматривать отснятый материал. Я заглянул ему через плечо и очень удивился. Принц ухитрился записать практически всю сцену моей битвы с крестоносцами. Я невольно содрогнулся, поняв наконец, как я выгляжу со стороны, когда дерусь. Действительно, жуть…

Какая-то женщина приблизилась ко мне и, робко улыбаясь, поставила у моих ног большой таз с водой. Я недоуменно посмотрел на нее, не понимая, зачем это мне. А потом догадался. Действительно, я и сам собирался помыться, просто забыл.

— Спасибо, — прохрипел я, отвесив сообразительной сарацинке благодарственный поклон. Она испуганно пискнула и отскочила назад. Ну что поделать, боятся меня в народе…

Вот Сигизмунда никто не боялся — за его спиной уже толпились детишки и молодые дамы, удивленно ахая и тыкая пальцами в экран компьютера. А когда кто-то узнал на волшебной картине самого себя, восторг и вовсе перешел всякие границы.

— Рабан, а почему здесь женщины с открытыми лицами ходят? — соскребывая успевшую засохнуть кровь, поинтересовался я. — Я в исламе не очень разбираюсь, но уж это-то знаю… У нас в России вон даже конфликт был — мусульманки хотели на паспорт в хиджабах фотографироваться, а им не разрешали.

— Так мир-то другой, — хмыкнул керанке. — Исламские каноны тоже немножко другие — здесь женщины никогда лиц и не закрывали. Кстати, и жен тоже разрешено иметь не четырех, как у вас, а только двух.

— Угу. Понятно.

Старейшина, доселе сидевший подле меня и умильно разглядывающий «Азраила», подскочил как ужаленный. Дело в том, что в дверь стремглав влетела всклокоченная тетка с маленькая девочкой на руках и бросилась мне в ноги. При этом она что-то тараторила.

— Помедленнее! — рявкнул я, отчаявшись разобрать ее тарабарщину.

— Не забирай мою дочь, о Великий, молю, оставь мне ее! Прошу тебя, она еще так мала, она не заслужила этого! — все еще торопливо, но уже более понятно повторила женщина.

— Да что ты мелешь, я никого у тебя не забираю… — начал я и осекся.

Девочка лет четырех пребывала буквально на грани смерти. Видимо, она попалась под горячую руку какому-то ландскнехту, и тот полоснул ее мечом. Бок был рассечен почти до пупка, и, хотя мать замотала рану какой-то тряпкой, не нужно было быть врачом, чтобы понять, что девочка долго не протянет. Глаза малышки закатились, дыхание было редким и прерывистым, а сердцебиение время от времени прекращалось совсем (я слышу даже такие тишайшие звуки и паузы между ними).

— Они же принимают тебя за Азраила, — тихо подсказал Рабан. — Думают, что ты ангел смерти…

— Бедняжка… — печально вздохнул Сигизмунд, подошедший сзади. — А я даже аптечку не догадался взять, дурак… Сейчас бы регенерину хоть немного…

— Регенерину? — переспросил я. — Здорово придумал!

— Что придумал? — не понял принц, но я уже приступил к делу.

Профессор Краевский уверял, что моя черная слизь —чудо-вещество, которое он назвал «краевином», отлично подействует и на людей. Теперь я решил это проверить.

Я аккуратно выпустил один-единственный коготь и слегка надавил лезвием на верхнюю часть грудины. Как и ожидалось, мои когти оказались достаточно остры, чтобы разрезать даже мою же каменную шкуру. Превозмогая боль и явное нежелание организма резать самого себя, я увеличил надрез до нескольких сантиметров. Оттуда выступило немного слизи.

Я зачерпнул сколько смог одной рукой, подождал несколько секунд, пока из меня не вышло еще немного, и взял еще столько же второй. Больше уже не успел — царапина начала закрываться. Двумя нижними руками я поднял девочку, средними снял с нее импровизированные бинты, а верхними начал мягко втирать в рану «краевин». Мать взирала на это действо с разинутым ртом, но, к счастью, не пыталась возражать, хотя ей явно этого хотелось.

Профессор не обманул. Жуткая рана на боку под воздействием черной слизи почти сразу же начала срастаться. Все, кто сгрудились вокруг нас (а таковых было человек двадцать), с благоговением наблюдали за тем, как с фантастической скоростью нарастают новые клетки, а старые и зараженные гибнут и тут же распадаются под действием тканевой жидкости яцхена.

Немножко не хватило. Пришлось мне снова вскрыть самого себя и добыть еще немного черной слизи. Но когда я все-таки закончил и девочка задышала ровно и глубоко, как дышат спокойно спящие, сарацины молча попадали на колени.

— Чудо! — ахнул старейшина. — Слава Аллаху

Мать спасенной девочки прижимала ее к себе, покрывала поцелуями лицо дочери, а потом точно так же лобызала мои когтистые ноги. Я смущенно отстранил ее, чтобы не унижалась. Не люблю я этого…

— Хорошо, что ты вовремя принесла мне свою дочь, — прохрипел я. — Еще бы немного, и ее душа покинула бы тело, а воскрешать мертвых не могу даже я.

Это я сказал на тот случай, если сейчас остальные жены и матери бросятся ко мне с просьбами воскресить и других погибших. По отдельным разочарованным лицам нетрудно было догадаться, что именно это кое-кто и собирался сделать.

Чудесное спасение девочки еще больше укрепило уверенность жителей деревни в том, что мы ангелы. Особенно Сигизмунд. Хотя я расспросил Рабана и выяснил, что Азраил, будучи ангелом смерти, описывается в Коране как еще более жуткое чудище, нежели я. Вроде бы он многорук и многоног, у него есть крылья, четыре лица, а на них тысячи тысяч глаз и языков — по одному глазу и языку на каждого живущего. Так что я еще легко отделался.

Нас всячески пытались отблагодарить. Или задобрить. Скорее всего, и то и другое. И поселян ужасно огорчало то, что мы вежливо отказываемся от их подарков. Собственно говоря, ничего особенного нам и не предложили — деревенька попалась небогатая. Но все, что у них было, нам отдавали от чистого сердца.

В конце концов нам удалось-таки втолковать местным, что ангелам драгоценности не нужны, а наложницы — тем более. Хотя Сигизмунд чуть было не соблазнился, уж больно жгучие взгляды на него бросала cтаростина внучка. Остановило его только то, что больниц поблизости не было, а от случайных связей вполне реально подцепить не только триппер, но и что-нибудь посерьезнее. Мало ли какие болезни водятся в других мирах? Это ко мне никакая зараза не пристает, а Сигизмунд запросто может заразиться. В скафандр был вмонтирован специальный облучатель, просто поджаривающий все вредоносные микроорганизмы, но от половых инфекций он защитить не в силах.