Он оттолкнул ее и сам отступил на несколько шагов. Она с болью увидела, как он провел по губам кулаком, стирая ее поцелуй. Она издала тихий страдальческий стон.
– Не получится, Кэрол, – сказал он резко. – Я еще не понимаю, что за игру ты затеяла, и, пока не знаю правил, отказываюсь в ней участвовать. Мне очень жаль, что с тобой такое случилось. И поскольку ты пока моя законная жена, я исполнял свой долг. Но это ничего не меняет в наших отношениях. Ничто не изменилось. Слышишь? Все остается по-прежнему.
Он накинул на плечи куртку и, не оборачиваясь, покинул комнату.
Эдди вышел в сад. Под майским солнцем цветы в саду уже распустились. В глиняных вазонах, украшающих бортик бассейна, цвели олеандры. Клумбы пестрели ампельными розами.
Но сейчас было уже темно, и цветки закрылись на ночь. Сад освещался расставленными среди растений фонарями. Они бросали длинные тени на белые оштукатуренные стены дома.
– Ты что здесь делаешь? – спросил Эдди.
От шезлонга раздался вежливый голос:
– Думаю.
Думал он о Кэрол – о том, как он вошел и увидел в зеркале ее отражение. Она сияла. Темные глаза светились такой радостью, как будто его появление было для нее событием особенным. Несомненно, это была игра, но какая талантливая! Он даже потерял голову и едва не клюнул на эту удочку. Вот идиот.
Если бы он просто вышел из комнаты, не дотрагиваясь до нее, если бы он в душе не пожалел, что у них все так сложилось, то сейчас все было бы иначе. Ему не пришлось бы злиться на друга и накачиваться виски, безуспешно борясь со своим взбунтовавшимся против воздержания мужским естеством. Недовольный собой, он протянул руку к бутылке и плеснул в стакан, где на дне еще оставались кусочки льда.
Эдди устроился в соседнем шезлонге и озабоченно посмотрел на приятеля. Перехватив его откровению критический взгляд, Тейт сказал:
– Если я тебе не нравлюсь, смотри на что-нибудь другое.
– Ох-ох-ох. Мы что-то не в духе.
Он был возбужден и хотел свою неверную жену. Ее неверность он, может, и мог простить, но не все остальное. Никогда.
– Ты виделся с Кэрол? – спросил Эдди, догадываясь о причине плохого настроения Тейта.
– Да.
– И передал ей текст завтрашнего выступления?
– Да. Знаешь, что она с ним сделала?
– Велела выбросить?
– Почти. Она разорвала его пополам.
– Я сочинил это для ее же блага.
– Скажи ей об этом сам.
– В последний раз, когда я говорил ей нечто в том же духе, она обозвала меня задницей.
– Сегодня она тоже была близка к этому.
– Понимает она или нет, но первая ее встреча с прессой после болезни будет испытанием не для слабонервных. Все сходят с ума от любопытства.
– Я объяснял ей, но она отвергла все советы и просила ей ничего не диктовать.
– Ну, что ж, – Эдди устало потер затылок, – не стоит волноваться раньше времени. Может быть, она справится.
– Да она как будто в этом не сомневается. – Тейт сделал глоток и стал крутить бокал в руке, наблюдая за мотыльком, вьющимся в кустах вокруг фонаря. – Она…
Эдди подался вперед.
– Что – она?
– Черт, даже не знаю. – Тейт вздохнул. – Изменилась, что ли.
– В каком смысле?
В том смысле, что целуется по-другому, подумал он, а вслух сказал:
– Стала как будто мягче. Приятнее в общении.
– Приятнее? Но ведь ты говоришь, что сегодня она устроила скандал.
– Да, но это в первый раз. Мне кажется, несчастье и все, что было потом, отрезвили ее. Выглядит она моложе, но ведет себя как более зрелый человек.
– Я тоже это заметил. Да это и понятно, правда? Кэрол вдруг осознала, что она смертна. – Эдди уткнулся взглядом в плитки под ногами. – А как… там… как у тебя с ней? ( Тейт бросил на него гневный взгляд.) Если это не мое дело, можешь мне так и сказать.
– Это не твое дело.
– Мне известно о том, что было на прошлой неделе в Форт-Уорте.
– О чем ты? Не понимаю.
– О женщине, Тейт.
– Там было много женщин.
– Да, но только одна из них пригласила тебя после митинга к себе. По крайней мере, я знаю только об одной.
Тейт почесал лоб.
– Господи, от тебя хоть что-нибудь может ускользнуть?
– Только не в твоих делах. По крайней мере, пока ты не стал сенатором Соединенных Штатов.
– Ну, можешь не волноваться. Я не поехал к ней.
– Я это знаю.
– Тогда зачем вспомнил?
– Может быть, тебе стоило поехать?
Тейт удивленно рассмеялся.
– Тебе ведь хотелось?
– Возможно.
– Хотелось, – ответил за него Эдди. – Ничто человеческое тебе не чуждо. Твоя жена на несколько месяцев выбыла из строя, да и до того…
– Эдди, замолчи.
– Ни для кого в семье не секрет, что вы в последнее время жили врозь. Я только констатирую факт. Давай не будем хитрить.
– Ты можешь не хитрить. А я пошел спать.
Эдди перехватил его за локоть.
– Ради Бога, Тейт, не злись и не делай обиженный вид. Я здесь для того, чтобы тебе помочь. – Он выдержал небольшую паузу, давая Тейту возможность умерить пыл. – Я только хотел сказать, слишком длительное воздержание никому не идет на пользу. Если ты почувствуешь, что для полного счастья тебе не хватает пылкой красотки, скажи мне.
– И что ты сделаешь? – спросил Тейт угрожающе. – Займешься сводничеством?
Эдди взглянул на него с упреком:
– Зачем ты так? Все можно сделать так, что никто об этом не узнает.
– Скажи об этом сенатору Гэри Харту.
– Он всегда был туповат.
– А ты?
– Я-то? Конечно, нет.
– Знаешь, что сказал бы отец, если бы сейчас тебя слышал?
– Он идеалист, – бросил Эдди небрежно. – Нельсон искренне верит в чистоту нравов и яблочный пирог. Его второе имя – моралист. Я же, напротив, реалист. Внешне мы выглядим чистыми, но внутри человек по-прежнему остался животным. Короче, если тебе необходимо потрахаться, а жена к этому не расположена, – всегда есть кто-то другой. – После столь грубого резюме Эдди красноречиво развел руками. – В твоей ситуации, Тейт, я думаю, небольшая супружеская неверность была бы тебе полезна.
– С чего ты взял, что мне позарез нужно с кем-то переспать?