Мужские игры - читать онлайн книгу. Автор: Александра Маринина cтр.№ 63

Официант неуверенно подошел к ней и протянул поднос в открытое окно.

– Спасибо, – сухо сказала она, – чашку потом занесу. Сколько с меня?

– Тридцать тысяч.

Это было нагло, но Настя смолчала, бросила на поднос три купюры, забрала кофе и бутерброд с осетриной. Будем считать, что это с наценкой за обслуживание на улице. Она сделала пробный глоток и поморщилась. Кофе был горячим, но невкусным и некрепким. Вот тебе, Каменская, злорадно подумала она, получай свое пойло по цене бриллиантов, будешь знать, как выпендриваться.

Откинувшись на мягкую спинку сиденья, она медленно жевала бутерброд, запивая его невкусным кофе, и думала о смутившей ее бутылке из-под виски. Бутылка как бутылка. Светлые части рисунка на этикетке закрашены простым карандашом. У некоторых людей есть такая привычка: в задумчивости или во время разговора штриховать рисунки, причем любые, и на этикетках спичечных коробков, и в газетах или журналах, и на календарях. Короче, что под руку попадется. Конечно, люди, использующие для этого этикетки на бутылках, встречаются куда реже, но Настя была уверена, что видела такого человека. И это не давало ей покоя. Штриховать этикетку могли либо сам Баглюк, либо тот, с кем он пил в промежутке между посещением Петровки и аварией. Но с журналистом она никогда не бывала в одной компании, более того, вообще не была с ним знакома, стало быть, если у него и была манера водить карандашом по рисункам, то видеть это Настя никак не могла. А она видела. Могла бы поклясться, что видела. Но где? Кто это был? Память отказывалась подчиняться, а настроение портилось все сильнее. Она не пыталась себя обманывать и потому знала: если вместо того, чтобы вспомнить, она расстраивается, это означает, что память хочет спрятать в своих глубинах что-то очень неприятное. Подсознание не выпускает на свет божий эту информацию, потому что она опасна. Убийственна. Или просто неудобоварима и тягостна.

Она даже не заметила, как подошел улыбающийся Коротков, неся в одной руке пакет с вещами Баглюка, а в другой – кусок торта на картонной тарелочке.

– Это что такое? – изумленно протянул он, глядя на чашку.

– Это был кофе, а теперь пустая посуда.

– И откуда?

– А вон оттуда, – она показала на дверь под вывеской, – от некоего Смирнова. Подожди секунду, я чашку им отнесу.

– Ладно уж, сиди, сам отнесу.

Юра бросил пакет на заднее сиденье, взял у Насти пустую чашку, сунув ей взамен тарелку с тортом, и пошел в сторону кафе. Вернулся он минут через десять, при этом улыбка на его лице стала еще веселее.

– Ты сколько им заплатила? – спросил он, садясь в машину.

– Тридцатник. Акулы капитализма, будь они неладны.

– На, держи сдачу. – Он бросил ей на колени две купюры – десять тысяч и пять.

– Чего это они? Засовестились?

– Ну конечно, размечталась! – фыркнул Коротков. – Испугались. Увидели, что я чашку принес, и поинтересовались, что это за принцесса такая, которой кофе надо в машину подавать, а грязные чашки за ней мужик носит. Я им объяснил, после чего они вдруг вспомнили, что должны тебе сдачу.

– И кто же я такая в твоем исполнении?

– Престидижитатор.

– Кто?!

– Ага. Личный престидижитатор начальника налоговой полиции города. Что ты! Скушали и не поперхнулись. Откуда им знать, что престидижитаторы работают в цирке и на эстраде, а не в налоговой полиции. Темнота непросвещенная. А еще если личный, тогда вообще хана. Получается что-то вроде тайного советника.

Настя расхохоталась и на несколько минут забыла про свое плохое настроение. Они успели проехать несколько кварталов, когда она вдруг спохватилась:

– А куда, собственно говоря, ты меня везешь?

– В редакцию, где работал Баглюк. Хочу поговорить с его коллегами и выяснить, с кем он напился перед тем, как попал в аварию. А что, у тебя другие планы?

– Другие. Они с самого начала были другими, но я как дура потащилась с тобой в ГАИ, потому что ты мне зубы начал заговаривать, развивая обширные планы кровной мести Барину, а у меня не было сил сопротивляться твоему натиску.

– Ася, ну будь человеком, а? Вдвоем-то веселее, тем более мы хоть и на плохонькой, а все ж на машине. Давай сначала вместе в редакцию съездим, а потом по твоим делам двинем.

– Слушай, твои мстительные помыслы лишают тебя здравого смысла. Чем мы вечером будем перед Барином отчитываться? Он тебе какой план на день утвердил?

– Да ну его с его утверждениями, – рассердился Коротков. – Навру что-нибудь, чего и тебе рекомендую. Он же не проверяет за нами, разве ты не заметила? Для Барина главное, чтобы холопы вовремя отметились, так сказать, прогнулись и уважение сделали. Не забыли, значит, что у них есть хозяин.

– Смотри, нарвешься, – предупредила его Настя.

Но в глубине души она понимала, что Юра прав. Мельник действительно не проверяет, да и возможности такой у него нет. Все его утренние и вечерние доклады – не более чем дисциплинирующая мера по отношению к «вконец разболтанным подчиненным», которым предыдущий начальник дал слишком большую свободу. Инстинктивно она чувствовала, что решение поехать вместе с Юрой в редакцию будет правильным хотя бы потому, что может снять нервозность, вызванную видом бутылки с разрисованной этикеткой. Они узнают, с кем пил Баглюк, найдут этого человека, поговорят с ним, и все встанет на свои места. И можно будет больше не думать о том, где же Настя видела точно такую же заштрихованную этикетку на бутылке. Не думать и не бояться. Почему же она так боится, почему ей так неприятно об этом думать?

* * *

Евгений Парыгин всегда считал, что работает честно. Если опять же оставить в стороне вопрос о том, каким способом он зарабатывает деньги, а говорить только о том, что он их именно зарабатывает. То есть получает их за выполненную конкретную работу, в которую были вложены его труд, умение, опыт и фантазия. Ни разу в жизни он не получил ни копейки «просто так», за красивые глаза. И деньги для Лолиты он изначально намеревался добыть тоже работой. Но заказ сорвался, причем сорвался не по его вине. И других заказов в ближайшее время не предвиделось. А деньги нужны, и срочно.

Поэтому впервые в жизни Евгений Ильич решил, что называется, поступиться принципами и получить необходимую сумму другим способом. Обдумывание неясной ситуации с газетной статьей и признаниями некоего Никиты Мамонтова в совершенном когда-то убийстве натолкнуло его на мысль разыскать тех, кто стоит за этой аферой с видеосъемками, и содрать с них энную сумму. Путем шантажа и угроз, разумеется. Если не получается выйти на них через сыщика Доценко, то можно попытаться сделать это через журналиста, написавшего статью «Трупы на свалке». Не исключено ведь, что журналистская рука в этом деле не последняя, вполне вероятно, что пишущая братия вступила в какие-то взаимно интересные отношения с хорошо информированными источниками в верхах. Там ведутся свои игры, политические. И бывшие заказчики из верхних эшелонов сдают на возмездной основе исполнителей.