Мужские игры - читать онлайн книгу. Автор: Александра Маринина cтр.№ 27

– Ни черта не понимаю, – пожал плечами Коротков. – Больно мудрено.

– Ничего не мудрено, ты просто соображать ленишься. Если программа защищена от внешних воздействий, то никто не может повлиять на серийного убийцу. То есть его невозможно установить и найти, пока программа не будет выполнена полностью. Его невозможно испугать, убедить или еще каким-то способом удержать от осуществления задуманного. Если мы не ошиблись с Лазаревой, то можно разрабатывать ее не торопясь, она уже никого больше не убьет.

– Конечно, куда ей, – усмехнулся Юра, – с ней же Мишка целыми вечерами гуляет и до дому провожает, пережидая типичное для убийцы время – двадцать три часа.

– Да нет же, не в этом дело. Она больше не будет убивать, потому что программа закончилась. Если бы программа еще действовала, мы бы Лазареву не вычислили.

– Да ну тебя, Аська, – рассердился Коротков. – Неужели ты всерьез в эту муру веришь? Делать тебе нечего, мозги только засоряешь. Помоги лучше план по Баглюку составить.

– Угу, ты за один графин воды будешь теперь меня эксплуатировать целую неделю. Ладно, давай займемся планом.

* * *

В вагоне метро было относительно малолюдно, никто не дышал в затылок и не пихал в бок локтем, и Насте даже удалось сесть в уголке. Достав из сумки сборник научных статей в невзрачной бумажной обложке, она снова вернулась к той публикации, которая вызвала неприкрытый скепсис Короткова. На основе изучения серийных убийств ученые делали вывод о том, что чем моложе преступник, тем выше частота криминальных эпизодов. Семь убийств за две недели. Вполне можно говорить о том, что маньяк достаточно молод. И с этой точки зрения двадцатидевятилетняя Анна Лазарева подходит как нельзя лучше. Но есть и другая зависимость: чем старше преступник, тем в большем диапазоне варьируется возраст жертв. У семи потерпевших разброс по возрасту большой, от двадцати семи до сорока девяти лет, и это некоторым образом ставит под сомнение выбор Лазаревой в качестве подозреваемой, преступник должен быть постарше. Надо готовить другие рабочие версии, если окажется, что с баскетболисткой они промахнулись. И одновременно найти возможность встретиться с теми, кто вел научные разработки по серийным убийствам. Может быть, они подскажут…

– …просьба освободить вагоны. Уважаемые пассажиры, при выходе из поезда не забывайте свои вещи. О вещах, оставленных другими пассажирами, сообщайте дежурному по станции.

Настя очнулась и выскочила из вагона. Напоминание о вещах, оставленных другими пассажирами, показалось ей сегодня особенно зловещим. Жизнь давно перестала быть простой и понятной. Раньше она твердо знала: не приводи в дом случайных знакомых и не ходи к ним в гости, не вступай в сомнительные денежные отношения, не имей дела с пьяными, и это поможет тебе уберечься от неприятностей. А теперь от правильного, или, как говорят американцы, безопасного, поведения мало что зависит. В метро или наземном транспорте может взорваться бомба. При переходе улицы на зеленый свет тебя может сбить ошалевший от собственной крутизны пьяный или наглотавшийся таблеток идиот на иномарке. Конечно, маньяки были всегда, и сто лет назад, и пятьсот, и защиты от них не было. Тем они и страшны, что их жертвой может оказаться кто угодно, как бы правильно и «безопасно» себя человек ни вел. Но все-таки одно дело, когда только маньяки, и совсем другое, когда еще и бомбы, и лихачи, и террористы, взрывающие целые дома и захватывающие больницы. Никогда не знаешь, где завтра окажешься и будешь ли жив к вечеру следующего дня. Ты боишься планировать, рассчитывать, и от этого теряешь ощущение перспективы собственной жизни. Ты перестаешь видеть будущее и погружаешься с головой в настоящее, стараясь выжать из него все, что можно, потому что настоящее по крайней мере есть уже сейчас, а будущее еще неизвестно, будет ли.

К вечеру внезапно потеплело, и, поднявшись из метро на улицу, Настя оказалась по щиколотку в грязном месиве подтаявшего снега. Настроение, и без того подавленное с тех пор, как ушел Гордеев, испортилось окончательно, ей захотелось как можно скорее оказаться дома, и она сделала то, что вообще-то делала крайне редко, только при совсем уж особых обстоятельствах: поймала машину. Водитель оказался разговорчивым дядечкой и всю дорогу рта не закрывал, хорошо еще, что ответных реплик не требовал. Настя с трудом вытерпела несколько минут этой пытки, сунула ему десятитысячную бумажку и с облегчением вышла из машины возле своего дома.

Квартира была тихой и пустой, Лешка в Америке, никто ее не ждал. Она вяло побродила по комнате, решая, то ли поужинать, то ли сразу принять душ и лечь в постель. Голод давал о себе знать, но готовить еду было лень. В конце концов Настя приняла компромиссное решение: залезть в горячую ванну с книжкой, а дальше посмотреть, как организм отреагирует. Если чувство голода притупится и уснет, то и слава богу, тогда она с чистой совестью уляжется под теплое одеяло. Если же есть захочется еще больше, тогда, так и быть, она что-нибудь себе изобразит из имеющегося в холодильнике.

Процесс приготовления к водной процедуре ее отвлек, нужно было подобрать подходящую книгу, притащить в ванную телефон, найти флакон с пенящейся жидкостью. Настя залезла в горячую ароматно пахнущую воду, вытянула ноги и блаженно прикрыла глаза, чувствуя, как уходит озноб, сопровождающий ее постоянно на протяжении всего осенне-зимнего сезона. Она уже протянула руку, чтобы взять книгу, как зазвонил телефон. Конечно, это была ее мать, Надежда Ростиславовна, и конечно, с традиционным вопросом:

– Что ты ела?

– Я только что вошла, – соврала Настя, – сейчас буду ужинать.

– Опять бутерброд с колбасой? – вздохнула мать.

– Сосиски с гречкой.

Это повторялось ежедневно, точнее, ежевечерне. Прекрасно зная свою дочь, Надежда Ростиславовна могла бы предположить, что та все равно правды не скажет, если это огорчит мать. Но тем не менее продолжала каждый вечер, стоило только Алексею улететь в командировку, звонить с одними и теми же вопросами, получая одни и те же ответы, в которых варьировался только гарнир, а сосиски планомерно чередовались с магазинными замороженными бифштексами.

Следующий звонок раздался, когда Насте удалось прочесть страниц пять из любовно выбранной книги. Коля Селуянов разыскивал Короткова, и поскольку не нашел его ни на работе, ни дома, счел нужным поинтересоваться у Насти, не знает ли она, куда Юрка подевался. Еще через две страницы телефон затренькал с укороченными интервалами – межгород. Голос мужа звучал так громко и отчетливо, словно он находился здесь же, рядом с ней, в ванной.

– Ты, конечно, ничего не ела, – начал он без долгих предисловий.

– А тебя, конечно, зовут Надеждой Ростиславовной, – передразнила его Настя. – Я уже получила от нее вливание на эту тему. И почему вы все считаете, что самое главное в жизни – поесть? Давай лучше поговорим о приятном.

– Давай, – покладисто отозвался Леша. – Я нашел твои туфли в дырочку и купил целых две пары, про запас.