Я умер вчера - читать онлайн книгу. Автор: Александра Маринина cтр.№ 105

– Чем же вы можете мне помочь? – весело спросила она. – Все, что могло случиться, уже случилось, статьи в газетах напечатаны, а отвечать на них я не собираюсь, это я вам уже объясняла. Какую еще помощь вы хотите мне предложить?

В этот момент к прилавку наконец соизволила подойти сонного вида продавщица. Она встала прямо напротив Татьяны и стала с отсутствующим видом ждать, чего пожелает покупательница.

– Вот этот торт, пожалуйста, – попросила Татьяна, указывая пальцем на яркую коробку.

– Все? Или еще что-нибудь?

Татьяна быстро окинула глазами прилавок. Сколько всего вкусного! И так всего хочется… Правда, если набрать все это, то нести будет тяжело, а врач велел воздерживаться от поднятия более чем двух килограммов. Ладно, цветную капусту она не возьмет, и шампиньоны тоже, но вот от гавайской смеси она не удержится, это точно. И еще котлеты по-киевски, Ира всегда их здесь покупает, они ужасно вкусные.

Сложив покупки в пакет, она собралась выйти из магазина, когда заметила все того же журналиста, который терпеливо ее поджидал. Он вышел на улицу вместе с Татьяной.

– Можно, я вас немного провожу? Или вы торопитесь?

– Мне некуда торопиться, я же домохозяйка, на работу не хожу. А зачем вам меня провожать?

– Мне приятно беседовать с вами. Вы очень неординарная женщина, Татьяна Григорьевна.

– Хорошо, и о чем мы с вами будем беседовать?

– О вас. Мне кажется, у вас наступил трудный период. Я не ошибаюсь?

Она с удивлением взглянула на своего спутника. Приятное лицо, внимательные добрые глаза, бархатный голос. И выражение безбрежной доброты, сочувствия и понимания. Неужели она действительно производит впечатление несчастной?

– Вы ошибаетесь. У меня замечательный период. Ожидание материнства, творческий подъем – чего еще желать? Я абсолютно счастлива.

– Ваши глаза говорят о другом.

– Мои глаза говорят только о том, что мне тяжело ходить, но с этим я мужественно борюсь. Это проблема чисто физического порядка, и потом, я надеюсь, она скоро закончится.

Она засмеялась и переложила пакет из одной руки в другую.

– Давайте я понесу, – спохватился журналист.

– Не стоит, сумка не тяжелая.

Некоторое время они шли молча, потом журналист заговорил снова.

– Мне кажется, вам с вашим талантом должно быть очень трудно существовать в нашей жизни.

– Вы это уже говорили, – заметила Татьяна, – в прошлый раз. Но разве у меня есть выход? Жизнь такова, какова она есть, и больше никакова. Это не мои слова, но я с ними полностью согласна. Я существую в той действительности, которая есть. Другой-то не будет.

– Вы заблуждаетесь, – с горячностью возразил ее собеседник. – Возможна совершенно другая жизнь, в которой вы будете творить свободно и независимо и никто никогда не скажет о вас худого слова. Вас не будут обманывать, вас не будут предавать, вам будут помогать растить ребенка. Но самое главное – вы не будете одиноки, вы не почувствуете себя покинутой и никому не нужной. Вот о какой помощи я говорю.

Татьяна остановилась и внимательно посмотрела на него. Потом слегка улыбнулась.

– Все это прекрасно. Но мне это не нужно.

– Почему?

– Потому что я и так свободна и независима. Потому что я не одинока, меня никто не обманывает и не предает. Что же касается худых слов, то это вещь абсолютно естественная. Нет людей, которых бы любили все поголовно, и обязательно найдется кто-то, кто говорит про тебя плохо, так что глупо пытаться этого избежать. И у меня нет ощущения, что я покинута всеми и никому на этом свете не нужна. Не обижайтесь на меня. Я ценю ваш порыв и благодарна вам за готовность помочь. Но мне все это не нужно.

– Не отказывайтесь сразу, – попросил он. – То, что я сказал, звучит не совсем обычно, согласен. Может быть, поэтому мои слова вызвали у вас реакцию отторжения. Но вы все-таки подумайте.

– Хорошо, я подумаю, – согласилась она исключительно из вежливости. Ей не хотелось обижать этого славного человека, который так близко к сердцу принял оскорбляющие ее публикации и от имени всех читателей обиделся на своих собратьев по перу.

Оставшуюся часть пути до ее дома они прошли, изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами о современной журналистике и о положении с печатными изданиями.

– Знаете, читая ваши книги, мне показалось, что вы почему-то очень не любите журналистов, – сказал он с улыбкой. – У вас иногда появляются персонажи, занимающиеся журналистикой, и все они как на подбор малосимпатичные. Это связано с вашим личным отрицательным опытом общения с ними?

– Ну что вы, я к журналистам прекрасно отношусь. Они же не виноваты, что в их профессии такие правила игры, и честно их соблюдают. Нельзя же обвинять врачей-гинекологов в убийствах только потому, что они делают аборты. Работа такая. Журналисты поливают людей грязью и публично стирают их нижнее белье, потому что газета должна приносить прибыль, иначе она умрет. А приносить прибыль она может только тогда, когда ее будут активно покупать. Чтобы газету или журнал покупали, они должны будоражили мысли и чувства максимально большого числа людей. А дальше все просто: каково население, такова и пресса. Если людей в данной стране и в данное время будоражат исключительно чужие прегрешения, если населению хочется каждый день читать о ком-то, что он сексуальный извращенец, сволочь, вор и взяточник, то нужно всего лишь пойти навстречу этим пожеланиям, и все будет в порядке. Издание будут покупать, и оно будет приносить прибыль. Вот и все. Так что обижаться на них совершенно не за что.

– Да, нелестное у вас мнение о нас, – покачал головой журналист. – Но вы удивительно мудры, Татьяна Григорьевна. От вас даже такое выслушать не обидно.

– Мы пришли, – заметила Татьяна. – Спасибо, что проводили.

– Вы обещаете подумать о том, что я сказал?

– Обещаю, – быстро ответила она, чтобы отвязаться от него, и тут же вошла в подъезд, чтобы он не успел попросить ее номер телефона или сунуть ей визитную карточку со своими координатами. Иначе как же он сможет узнать о результатах ее раздумий?

* * *

– Почему вы не докладываете мне о ходе комбинации с Томилиной? У меня такое впечатление, что вы избегаете разговора на эту тему. Возникли трудности?

– В некотором роде. Но я полагаю, они легко преодолимы.

– Мне не нравится ваше настроение, и оптимизма вашего я не разделяю. В чем дело? Что с этой Томилиной не так?

– Она отказывается от помощи. Я не понимаю, в чем дело. Все было разыграно как по нотам, а она соскакивает.

– Вот! Я так и знал, что ваш метод ни к чему хорошему не приведет! Вы вечно гонитесь за какими-то новациями, витаете в эмпиреях, изобретаете бредовые теории, придумываете черт знает что, вместо того чтобы действовать старыми проверенными методами. Надо было работать с ней так же, как со всеми, изучать личность, собирать сведения, знакомиться, входить в доверие, а вы придумали какой-то идиотский литературный анализ и полагаете, что на его основе сможете выявить личностные характеристики объекта. Не сможете! Я и раньше это подозревал, а теперь это стало для меня абсолютно очевидным. Томилина оказалась совсем не такой, какой вы ее себе нарисовали, и вся ваша схема на нее не действует.