Чингисхан. Волк равнин - читать онлайн книгу. Автор: Конн Иггульден cтр.№ 25

В темноте воины чуть не столкнулись с двумя конями, одиноко стоящими на открытой равнине. Илак подъехал поближе, готовый выпустить стрелу, но услышал крик Бектера, заставил себя снова опуститься в седло и ослабил тетиву. Кровь бурлила в нем, хотелось биться с неведомым врагом, он кипел от ярости: сын Есугэя попусту потревожил их. Бросив лук в чехол, Илак легко соскочил на землю и обнажил меч. Вокруг было темно, и он еще не понимал, что случилось.

— Илак, помоги его поднять, — звенящим голосом попросил Бектер.

Илак приблизился и увидел, что мальчик поддерживает лежащего на земле Есугэя. Сердце воина болезненно сжалось, и вся его ярость улетучилась. Он упал на колени рядом с Бектером.

— Он ранен? — спросил Илак, протянув руку к своему хану.

Воин почти ничего не видел, но потер пальцы и понюхал их. Живот Есугэя был туго перевязан, кровь сочилась сквозь повязку.

— Он упал, Илак. Рухнул прямо мне на руки, — сказал Бектер дрожащим голосом. — Я не смог его удержать.

Илак положил руку на плечо Бектера, чтобы тот успокоился, потом встал и свистнул остальным. Воины подъехали ближе. Илак схватил под уздцы лошадь одного из них.

— Басан, поезжай к олхунутам и выясни, что случилось.

— Значит, война? — откликнулся всадник.

— Может быть. Скажи, что если ты не вернешься, то приедем мы. И тогда их юрты сгорят дотла.

Воин кивнул и ускакал прочь. Топот быстро затих в ночи. Есугэй застонал и открыл глаза, испугавшись движущихся вокруг него теней.

— Илак? — прошептал он.

Илак присел рядом.

— Я здесь, мой хан.

Все ждали, что Есугэй скажет что-нибудь еще, но он снова потерял сознание. Илак поморщился.

— Надо скорее отвезти его домой. Там займутся его ранами. Посторонись, парень, ты ему уже не поможешь.

Бектер поднялся, не в силах осознать, что отец умирает у его ног.

— Он упал, — словно в бреду, повторил мальчик. — Он умирает?

Илак посмотрел на неподвижно лежащего человека, за которым следовал всю жизнь. Он подхватил Есугэя под мышки и взвалил на плечо. Хан был могучим человеком, а в кольчуге весил еще больше. Илак был силен, и по нему не было видно, как ему тяжело.

— Помоги мне сесть в седло, Бектер. Он еще не умер, надо отвезти его в тепло. Если он проведет ночь здесь, холод его погубит. — Илак уложил Есугэя на спину коня, так что длинные руки хана почти коснулись земли. Вдруг ему в голову пришла мысль: — Где его меч? Не видно?

— Нет, наверное, упал вместе с ним.

Илак вздохнул, садясь в седло. Он не успел еще обдумать произошедшее. На груди он почувствовал теплую кровь Есугэя. Наклонившись вперед, Илак обратился к Бектеру:

— Отметь место, утром найдем меч. Отец твой не обрадуется, если меч его предков пропадет.

Бектер, не раздумывая, повернулся к стоявшему рядом воину. Тот был потрясен случившемся.

— Ты останешься здесь, Унэген. Я должен вернуться вместе с отцом. Как только начнет светать, ищи меч. Найдешь — привези мне.

— Сделаю, как ты сказал, — донеслось из темноты.

Бектер отправился к кобыле, вскочил в седло. Он не видел выражения лица Илака, очень внимательно слушавшего его разговор с Унэгеном. С этой минуты мир сильно изменился, и никто не мог сказать, что принесет новый день. Илак тоже этого не знал.

Оэлун вытерла слезы и встретила воинов мужа с сухими глазами. Мужчины и женщины Волков пришли к ее юрте, с тревогой ожидая новостей. Они уже знали о ранении хана. Ей и хотелось бы что-нибудь им сказать, но Есугэй еще не пришел в себя. Он метался в жару. Верные люди стояли у юрты, где лежал Есугэй, и не расходились, хотя уже начался день и солнце стало припекать.

— Он жив, — сообщила она. — Я промыла раны, но он еще не пришел в себя.

Илак кивнул. Оэлун заметила, как смотрят на него остальные воины. Хачиун, Тэмуге, Хасар, бедные мальчики, не сводили глаз с беспомощного отца. Казалось, что Есугэй стал меньше ростом. Его слабость пугала сыновей больше всего на свете. Он всегда был могучим воином, все боялись его, шли за ним. А сейчас он никак не может прийти в себя. Оэлун смотрела на Есугэя и думала о детях. Кто теперь защитит их, если отца не будет рядом? Она сама не сможет — слабая женщина! Оэлун замечала жадный блеск в глазах мужчин, когда они на нее смотрели. А Илак! Когда он обращался к ней, то казалось, что он прячет усмешку, хотя на словах был подчеркнуто вежлив.

— Я дам знать, когда он очнется, — сказала Оэлун воинам и вернулась в юрту, подальше от любопытных холодных глаз.

В люльке лежала Тэмулун. Тряпки, в которые она была завернута, намокли, и девочка расплакалась. Душа Оэлун тоже плакала и кричала, и этот крик она едва удерживала в груди. Нельзя поддаваться отчаянию, когда она так нужна сыновьям.

Тэмуге зашел в юрту вместе с ней. Его маленький рот дрожал от горя. Оэлун обняла мальчика и вытерла его слезы, хотя у самой они полились градом. Мать и сын вместе поплакали, сидя рядом с Есугэем. Оэлун знала, что хан не услышит их.

— Что с нами будет, если отец умрет? — всхлипывая, спросил Тэмуге.

Она хотела утешить его, но тут скрипнула дверь и вошел Илак. Оэлун покраснела от гнева, досадуя, что ее застали плачущей. Резким движением вытерла глаза.

— Я на денек отослал твоих сыновей, кроме Тэмуге, к стадам, чтобы они отвлеклись немного, — сказал Илак.

Может быть, Оэлун только показалось, но в глазах воина мелькнуло удовлетворение, когда он посмотрел на неподвижное тело Есугэя.

— Ты всегда был сильным, когда это требовалось племени, Илак, — заявила она. — Муж мой будет благодарен тебе, когда очнется.

Илак небрежно кивнул, как будто и не слушал ее, и подошел к Есугэю. Положил руку на ханский лоб и тихо присвистнул, ощутив сильный жар. Понюхал рану, и Оэлун поняла, что он знает про сжигавшую плоть Есугэя заразу.

— Я промыла рану кипящим араком, — произнесла Оэлун. — У меня есть травы для снятия жара.

Она говорила это, чтобы хоть как-то нарушить странное напряженное молчание, воцарившееся в юрте. Илак изменился с тех пор, как вернулся Есугэй. Он стал ходить с важным видом, и каждый раз, когда Оэлун обращалась к нему, смотрел на нее с вызовом. В разговорах с ним ей постоянно приходилось напоминать о Есугэе, словно только его имя могло утихомирить надменного воина. Мысли о том, что может случиться с детьми и ею самой, если произойдет самое худшее, сильно пугали Оэлун. Она не осмеливалась заглядывать в будущее. Есугэй обязан выжить.

— Моя семья с рождения связана клятвой с Есугэем, — тихо проговорил Илак. — И я всегда был ему верен.

— Он знает это. Я уверена: сейчас он слышит нас и знает, что ты первый среди его людей.

— Если он не умрет, — почти шепотом сказал Илак, поворачиваясь к ней. — Если умрет — клятве моей конец.