Повелитель снов - читать онлайн книгу. Автор: Александр Прозоров cтр.№ 59

— Едет еще. У него пять возков с добычей, медленно тащится. Вот я вперед и умчался.

— С добычей? Откуда? Войны, помнится, у нас ныне ни с кем нету.

— На Суре татары балуют. Мы с Пахомом на одну шайку наскочили. Ну, само собой, порубили нехристей. Вот добра немного и взяли.

— Пять возков — это немного? — свесился с верхнего полка хозяин дома. — Ну ты, друже, совсем зазнался!

— Да там всего две юрты. Просто места много занимают. Ну и мелочь всякая. Сабли, упряжь, броня кое-какая, халаты, щиты…

— Две юрты?! — Похоже, у Кошкина окончательно пропал сон.

— Да. У нас с отцом, знаешь, нету. А я ныне князь. Вот и думаю: может, в походы с собой одну брать? Князья, поди, с палатками, шатрами ходят. Иные, сам видел, и с юртами.

— Две юрты? — Боярин слез из-под потолка, зачерпнул ковш холодного пива, торопливо выпил. — Сколько же их было? Полусотня? Сотня? А ты вдвоем с Пахомом? Ты того, друже, ты это дело бросай. Нормальный сын боярский с двумя, с тремя — ну ладно, с пятью ворогами один рубится и за победу великую считает. Ты же то с полком польским один полдня бьешься, то с полусотней татар… Сколько их было? Признавайся!

— Да кто же их считал, Иван Юрьевич? Сколько полегло, столько снегом и занесло.

— А лошадей взятых ты тоже не считал? — ласково поинтересовался боярин. — А ну перекрестись.

— Пятьдесят три… — потупил взгляд Зверев.

— Вот оно! На грабеж с заводными не ходят, полон гнать скорость большая не нужна. Значит, полусотня… А вас — двое? Перекрестись!

— Ну один я к ним на стоянку сходил, — вздохнул Андрей.

— Да что ж ты будешь делать! — всплеснул руками дьяк. — Один полусотню порубал! Ты бы хоть холопов с собой водил. Было бы вас два десятка, ужо никто бы не удивился. А ты все един да един. И так слухи о колдовстве твоем по Москве множатся. Только государь Макария успокоил, поручился, к обедне сводить обещал, к причастию доставить, — а ты опять чудишь! Смотри у меня, Андрей Васильевич, смотри! Не хочешь беды себе нажить — так чтобы до весны про тебя вообще слышно не было. Ни слуху, ни духу! Там, может, и забудется. Понял, княже? В собор Вознесенский к причастию сходи: с Пахомом, с дворней, какую соберешь. Причастишься — и затаись до первых гроз!

* * *

— Господи помилуй, господи помилуй, господи поми-и-и-илуй на-а-ас! — широко окрест, над постоялым двором и кожевенной слободой, разнесся звучный всепроникающий бас, и монах Гордей взмахнул слабо чадящим кадилом. — Да воскреснет Бог, и расточатся врази-и Его, и да бежат от лика Его ненави-и-идящий Его. Яко исчезает дым, да исчезнут; яко тает воск от лица огня, тако да поги-и-ибнут беси от лица любящих Бога и знаменующихся крестным зна-ме-ением, и в веселии глаголющих: ра-а-а-адуйся, Пречестный и Животворящий Кресте Госпо-о-о-одень, прогоняющий бесы си-и-илою на тебе распя-таго Господа нашего Иисуса Христа, во ад сше-е-ед-шаго и поправшаго силу диаволю, и дарова-авшаго нам тебе Крест Свой Честный на прогнание вся-а-а-акаго супостата. О, Пречестный и Животворящий Кре-е-есте Господень! Помогай ми со Святою Госпо-жею Девою Богородицею и со всеми святыми во ве-е-еки…

Первыми из ворот вышли трое монахов, за ними — шестеро привезенных с порубежья мужиков, что несли три иконы с позолоченными окладами и две хоругви с вышитыми на темно-бордовой парче золотыми ликами. Может — Христа, может — каких-то святых; Андрей уточнить забыл. В первых рядах жалобщиков затесались еще трое батюшек, в рясах и черных четырехугольных шапочках. Дальше шагала толпа привезенных князем пострадавших, к которым сбоку и позади пристроились еще десятка два юродивых, кладущих на все стороны поклоны.

Спустя два часа после заутрени крестный ход подошел к городским воротам. Андрей опасался ненужных расспросов, выбрался вперед, дабы решить возможные проблемы с привратниками — но караульные сами скинули шлемы, приложились к образам и поклонились процессии, осеняя себя знамением.

— Правильно… Кончать нужно с казанской напастью, кончать…

Узнавая от юродивых, от самих жалобщиков, что те идут к царю — молить Иоанна о защите против татарских набегов, против засилья Казани, — многие москвичи тоже бросали свои дела, пристраивались к людской колонне. Потому с каждым перекрестком, с каждой церковью, мимо которых проходила организованная Андреем толпа, людская масса прибывала и прибывала. К Фроловским воротам она разрослась уже тысяч до пяти человек, захлестывая улицу от забора до забора и вытягиваясь на сотни саженей. Вслед за монахами народ громко читал молитвы, крестился, многие прихватили с собой свои образа помимо приготовленных Зверевым. В общем, получался настоящий митинг.

Кремлевская стража, не видя у людей оружия, своего тоже обнажать не стала. Знакомый Андрею боярин Фолкин, что был здесь старшим, снял треух, приложился к образу Богоматери, несколько раз истово перекрестился.

— К государю идем челом бить, — пояснил князь Сакульский. — Во избавление от напасти Казанской, божьего гнева, чумы, Русь терзающей. Пусть защитит люд православный.

— Го-о-о-осподу помо-олимся, — почти оглушил бояр бас Гордея. Толпа не думала останавливаться, медленно втекая в ворота красного кирпича.

Стража попятилась — и отступила.

— Верно, — опять нашлись согласные среди караульных. — Кончать нужно с кровопийцами, кончать. Сколько можно людей русских губить? Что ни казанец, у каждого несколько рабов томится. Изводить надобно, все племя изводить под корень.

Тут неожиданно еще и колокол ударил с Ивана Великого. То ли к службе православных созывал, то ли упреждал служилых людей о крестном ходе. Колонна с иконами и молитвами добралась до красного крыльца и начала растекаться перед Грановитой палатой. Андрей взбежал по ступеням под длинный навес крыльца, торопливо огляделся. Нет, никого. Ратников, детей боярских, стражу никто не собирал, не выстраивал, заграждений не ставил. Чай, не демократия — митинги разгонять не принято, против своего народа даже самый паршивый правитель руку не поднимет. Бунт кровавый подавить — не дрогнут, но вот безоружных топтать, что слово свое власть предержащим сказать намерены, что крест на верность целовали, тягло терпеливо платят, что в стране отчей живут — никогда.

— Слушай меня, народ православный! — взмахнув рукой, громко попросил Зверев. — Все мы дети земли одной, все мы русские, братья по крови, братья по предкам нашим. Каждый из нас за пределы отчие, за веру свою живота отдать не пожалеет. Когда в одном краю земли кровь русская течет, у каждого из нас капля крови проливается. Когда в другом русскому люду боль причиняется, у всех нас в душе болеть начинает. Все вы знаете, о чем речь веду! Уж сколько времени ханство Казанское у нас на рубежах бесчинствует! Дедов наших грабили, убивали, в неволю гнали. Отцов терзали. Теперь нас мучают. Отчего же Москва наша на то спокойно взирает? Не иначе, бояре здешние до государя о бедах наших не доносят, царя обманывают, мзду от ханов басурманских берут. Не желают защищать землю русскую, кровь за людей русских проливать. Лишь мошну свою берегут, лишь о ней думают. Дозвольте именем вашим государю в ноги кинуться, о беде вашей донести! Дозволяете?