И девять ждут тебя карет - читать онлайн книгу. Автор: Мэри Стюарт cтр.№ 83

— Я знаю, Леон никогда никого не слушал, — заметил Ипполит.

— Ну так вот, — продолжал Рауль. — Этьен женился, и родился Филипп. Не хочу расстраивать вас рассказом о том, как реагировал на это отец; слава богу, у него хватило ума на то, чтобы скрывать свои чувства от Этьена... может быть, поэтому тот разрешил ему жить и дальше в Вальми. Но в результате доход с Бельвиня оставался в имении, и я мог поправить то, что мой отец разрушал в течение многих лет. — На крепко сжатых губах показалось слабое подобие улыбки. — Признаюсь, мне нравилось спорить с отцом... В прошлом году Этьен погиб. — Он посмотрел на Ипполита. — И сразу же все деньги снова потекли из Бельвиня в Вальми.

Ипполит сделал едва заметное движение:

— Так скоро?

Рауль опять улыбнулся. Не могу сказать, чтобы эта улыбка была приятной.

— Очень рад, что ты так быстро все схватил. Да. Тогда же он решил, что с Филиппом надо что-то делать. До того как мальчик сможет унаследовать Вальми, остается еще шесть лет. Надо было только ждать удобного случая.

— У тебя должны быть неопровержимые факты, — резко сказал Ипполит.

— Они у меня есть. Я сберегу время и избавлю тебя от психологических тонкостей, если скажу сразу, что отец подтвердил свое намерение убить мальчика.

Короткое молчание.

— Очень хорошо, — наконец сказал Ипполит.— Я тебе верю. Перед кем он подтвердил это намерение?

Губы Рауля дернулись:

— Передо мной. Успокойтесь, дядюшка, пока что это семейное дело.

— А... понимаю. — Ипполит переменил положение. — Итак, я уехал в Грецию и передал Филиппа в его руки...

— Да. Естественно, я не сразу понял, что происходит. Почему он грабит Бельвинь, — ровным голосом продолжал Рауль. — Не так-то легко примириться с мыслью, что твой отец — убийца. Я просто был поражен и рассержен, настолько рассержен тем, что меня сбросили с вершины, на которую я так долго карабкался, что не мог успокоиться и обдумывал возможные причины. А сколько сил я потратил на наши бесконечные скандалы! В начале апреля поехав в Вальми, я заранее решил посмотреть, как там живется Филиппу. Не буду вас обманывать — я не мог и вообразить, что готовится что-то вроде этого: я уже говорил, что нелегко подозревать членов собственной семьи, которых хорошо знаешь. Но... как бы то ни было, я поехал в Вальми, чтобы узнать, как там обстоят дела. Мне показалось, что все в порядке. Я слышал, что у Филиппа новая гувернантка, и поинтересовался... — Наши глаза на минуту встретились, и Рауль замолчал. Потом он добавил: — Вальми всегда был неподходящим местом для детей, но на этот раз казалось все хорошо. А на следующий день произошел случай, который мог очень плохо кончиться.

Ровным холодным голосом он рассказал Ипполиту о том, что случилось в лесу. Ипполит издал несколько возмущенных восклицаний, Элоиза ерзала на стуле и смотрела себе под ноги. Она ничего не говорила, но я заметила, что тонкий золотистый шелк обивки, в который она вцепилась ногтями, в нескольких местах треснул. Рауль наблюдал за ней. Его лицо по-прежнему было совершенно бесстрастным.

— Даже тогда, — продолжал он, — я не подозревал, что происходит в действительности. Да и как я мог? Позже я горько упрекал себя за это, но, еще раз повторяю, я не мог подумать... — Он бросил окурок в холодный камин и повернулся, чтобы раздавить его каблуком. Потом устало сказал, словно обращаясь к самому себе: — Может быть, я и подозревал, не знаю. Думаю, я просто старался отогнать от себя все подозрения. — Он посмотрел на своего дядю. — Можешь это понять?

— Да, — тяжело сказал тот. — Могу.

— Так я и думал, — произнес Рауль. — Хорошее воспитание, верно?

Он закурил новую сигарету.

— Но все же ты не зря приехал еще раз, — заметил Ипполит.

Казалось, Рауль обращал внимание только на свою сигарету.

— Я приехал не потому, что у меня были какие-то подозрения. И у меня не было никаких фактов, которые могли бы вызвать такие подозрения, — до пасхального бала, когда я позвонил тебе. Но в ту ночь произошли два события. Мисс Мартин сказала мне, что Филипп снова едва не погиб — каменные перила на балконе западного фасада вдруг за одну ночь расшатались, — и если бы мисс Мартин не заметила этого и не проложила что-то поперек опасного места, Филипп умер бы страшной смертью, напоровшись на острые прутья ограды, которая проходит под самым балконом.

Эти слова заставили Ипполита повернуться и посмотреть на меня. Увидев его лицо, я спросила себя в первый раз, что рассказала обо мне Элоиза, когда они ехали из аэропорта. Судя по его выражению, вряд ли она сказала что-нибудь хорошее. Когда Рауль стал рассказывать о нашем «полуночном пире» с участием Филиппа, лицо Ипполита смягчилось, словно в его сознании возник совершенно новый образ, отличный от того, что нарисовала Элоиза:

— И в ту ночь Элоиза вела себя в высшей степени странно, — сказал Рауль. — Она казалась испуганной, если это слово можно применить к ней, и, кроме того, мисс Мартин рассказала мне о кошмарах Филиппа... но больше всего меня потрясло происшествие с перилами. Рано утром я сразу же позвонил тебе, и мне случайно удалось тебя застать. Мне казалось, что лучше всего нам вместе серьезно поговорить с ним, выяснить, что происходит, и заставить его... и привести его в чувство. Я подумал, что ты мог бы поручить мальчика мне, если тебе снова надо будет уехать. У меня нет никаких прав на мальчика, и я думаю, тебе ясно, почему мне не хотелось обращаться в полицию. — Он бегло и невесело засмеялся, глядя на своего дядю. — Во всяком случае, если бы я и обратился в полицию, у меня не было бы никаких фактов — ведь, собственно, ничего не произошло. Пока что он не совершил никакого преступления. Но я подумал, что, если ты пошлешь телеграмму, что возвращаешься домой, это может повлиять на его планы. Если у него будут какие-нибудь планы, — устало добавил он.

Снова наступило молчание. Ипполит посмотрел на Элоизу. Рауль продолжал:

— Сейчас кажется странным, что я так долго не мог поверить, что он способен на убийство. Мне надо бы знать... но уж так вышло. Я еще раз повторяю, что в это не так-то легко поверить. Вряд ли я мог бы уличить его... и сомневаюсь, что это принесло бы пользу. Если уж во время сегодняшней встречи... — Он замолчал и слегка пожал плечами. — Ну что же, я позвал тебя, сделал все, чтобы успокоить свою совесть, и к тому же знал, что могу надеяться на мисс Мартин. Я много раз называл себя дураком. На следующее утро, после того как я позвонил тебе, я не хотел уезжать из Вальми, но мне позвонили из Парижа, и я должен был уехать. Речь шла о деньгах, которые я старался получить на расходы в Бельвине, и человек, на которого я надеялся, должен был проездом остановиться в Париже. Я не мог его упустить — и уехал. Я хотел остаться в Париже до среды, потом вернуться сюда и встретить тебя в аэропорту, когда ты будешь возвращаться в четверг из Афин, и вместе с тобой вернуться в Вальми. Но не успел я уехать, как стал беспокоиться все больше и больше: как будто чем дальше я был от отца, тем лучше понимал его. Как бы то ни было, мне кажется, я в первый раз понял, что мои подозрения, какими бы нелепыми они ни казались, могут быть верными и Филиппу грозит опасность, непосредственная опасность. Днем я позвонил в Вальми и позвал отца... позвал его к телефону. Я придумал какую-то отговорку — не помню точно — и задал несколько вопросов. Он сказал мне, что получил от тебя телеграмму, и, честное слово, складывалось впечатление, что он даже доволен будущей встречей. Казалось, все нормально, и когда я повесил трубку, то опять был совершенно уверен, что все эти подозрения — полная нелепость. — Он глубже затянулся и выдохнул струю дыма, словно вздохнул. — Но... к вечеру я не мог больше вынести. Я позвонил в аэропорт. Мне повезло. У них оставалось одно место на ночной рейс. Я оставил машину в Женеве и из аэропорта направился прямо в Вальми. Я приехал туда рано утром и узнал, что мисс Мартин и Филипп исчезли.