Корректировщики - читать онлайн книгу. Автор: Светлана Прокопчик cтр.№ 39

Почти на полном автомате Илью понесло в спорткомплекс. Остановился на первом этаже после турникета, задавшись законным вопросом: а зачем он здесь? В зал идти и не было смысла, и не хотелось, и не рекомендовалось. Это только Цыганков перед экзаменом способен железо качать. У остальных физическая нагрузка хреново на умственной работе сказывается. Потоптавшись на первом этаже, Илья решил уже ехать домой, но вместо этого направился в кафе.

Оглядел зал и почти не удивился, увидев Черненко и Котлякова, странных ребят с первого курса. Значит, тесты где-то глючат, потому что Вещий Олег — явно один из них, сам собой оформился совершенно нелогичный вывод. Ну что ж, попробуем проверить…

— Ты че серый такой? — радостно осведомился Черненко. — Как неделю не спал.

— Так и есть… Чем сегодня кормят? А, солянка есть? Отлично… — Илья неподдельно обрадовался, набрал на пульте заказа солянку и кусок торта — ничего не поделаешь, сладкое перед экзаменом есть полагается. — Экзамен у меня завтра, — пояснил он, отвечая на вопрос Черненко. — А я ни хрена не знаю. Причем не то, чтоб ни хрена совершенно, а по одному вопросу примерно из каждого билета.

Тема была животрепещущая. Черненко припомнил школьные выпускные экзамены, на Котлякова, отчего-то имевшего грустный вид, больше впечатления произвели вступительные экзамены в Академию экономики и планирования в Московье… Илья уловил довольно слабый, но четкий образ, несколько удивленно покосился на Котлякова: вот ведь во что трудно поверить, так это в то, что нахальный и развязный Котляков способен на восторженную робкую любовь. А образ был связан именно с такой любовью. Идентифицировать объект этой привязанности Илья не решился бы. Всем известно, что снимать телепатические картинки с мозга влюбленных — дохлый номер. По большей части — и в лучшем случае! — любимая девушка выглядит как светящийся шарик. Некоторые типы более откровенны, и тогда у шарика появляются груди и ягодицы. Один деятель… да, впрочем, все мужские представления о женском идеале легко стереотипизируются. Впрочем, как и женские — о мужском.

— А ты железо покачать, что ли, пришел? — спросил Сашка Черненко.

— Я еще не рехнулся. Я ж не Цыганков.

— Как он, кстати? — не столько обеспокоенно, сколько со скрытой неприязнью спросил Котляков.

— Как ему ваша девица и предсказала. В больнице. Раньше пятнадцатого не выпишут. На экзамены и консультации у главврача отпрашивается, — радостно сообщил Илья. — А что ему? Он же антикорректор, один билет выучил, и его же вытянул. И вот дуб дубом — а стипуха всегда повышенная. А мне, как назло, всегда достается именно тот, который я хуже всего знаю.

Удачливость на экзаменах — тема отдельная. Илья отметил, что в разговоре Котляков почти не участвовал. Понятно, личная драма. Удалось даже угадать, что с объектом нежных чувств отношения не складываются совершенно, кто-то постоянно мешает, но сегодня Котляков твердо решил идти напролом. Сейчас он сидит и ждет, потому что его любовь должна объявиться в зале.

— В зале сегодня что-нибудь намечается? — неожиданно спросил Илья.

Котляков мгновенно оживился и тут же мысленно замкнулся, спохватившись:

— Наши девчонки в баскетбол играют. С химичками. Конечно, любительство полное, но свои же играют. Поболеть надо.

Илья понял, что у ребят была договоренность. Скорей всего, у дамы сердца есть подруга, и Сашка взял на себя тяжкую роль “запасного” кавалера, чтобы приятель мог отвести душу. И третий им на фиг не упирался. Поэтому он быстренько расправился с остатками торта и поднялся:

— Пошел я. Баскетбол — штука хорошая, но… — и развел руками.

— Удачи тебе завтра, — вполне искренне пожелал Котляков.

— Угу. Вытяни билет Цыганкова, — посоветовал Черненко.

Илья посмеивался про себя. Н-да, если он вытянет билет Цыганкова… Ему устроят холокост. А с другой стороны, если один из этих ребят — Вещий, то все утрясется само собой.

Отчего-то почувствовал легкую зависть к Котлякову. Наверное, это здорово — влюбиться такой вот чистой любовью. Есть для чего жить, есть на что надеяться, есть что переживать… А у него уж тыщу лет не было ничего, кроме лекций утром и Службы вечером. Впрочем, сам так решил — когда его бросила Алка.

Вышел, постоял еще у крыльца, поплелся к метро. Впереди, метрах в десяти шли две девчушки. Явно молодые, первый-второй курс. Походка торопливая, держатся под руку, голова к голове, и о чем-то очень серьезно щебечут. Илья скатал снежок, размахнулся и несильно влепил той, что справа.

Она дернулась, но не обернулась. Илья засмеялся — какая-то школьная реакция, честное слово! Если тебя дернули за косичку, нельзя обращать внимания, а то кто-нибудь что-нибудь подумает… и не дай бог, что тебе нравится тот, кто дергает тебя за косичку. Наверняка отличница, подумал он. Прощупать мысли не удавалось, но он и не особо стремился. У девочек в таком возрасте в головах либо много мальчиков, либо много формул. У этой — стопроцентно формулы.

Бросил еще один снежок, уже сильней и прицельно, стараясь попасть по ногам. Попал, конечно. Она поскользнулась, презабавно взмахнула сумкой — чтоб удержать равновесие, — и бухнулась на четвереньки. Тут же вскочила, торопливо отряхнулась, но опять не оглянулась. Господи, что за синий чулок-то?

Они были очень разными, эти девочки, думал Илья, нагоняя их. Та, что слева, уже пару раз украдкой обернулась, стараясь, чтобы не заметила серьезная и наверняка рассерженная подруга. Симпатичная бабеночка, но Илье такие совершенно не нравились. Слишком много амбиций определялось с ходу. И по замысловатой прическе, и по аппликации под ручную вышивку на вытертой синтетической дубленке — денег на отслеживание моды нет, так она имидж такой создать пытается. И по выражению лица, кстати говоря. И вообще, Илья ее узнал. Видал уже несколько раз, и успел сделать соответствующие выводы даже раньше, чем добрался до ее досье. Рита Орлова, В-1011. Подруга спрогнозированной им Ольги Пацанчик. Только в последнее время Рита с ней раздружилась. Между прочим, Рита явный антикорректор, это и к Лоханычу не ходи. Надо будет заставить ее пройти тесты и зарегистрироваться.

А та, которой достался уже третий снежок, никем не притворялась. Скорей всего, она на самом деле была серьезной. И наивной. Куртка детская, капюшон натянут, небось, по самый нос, унты дешевые, она их на длинные самовязаные шерстяные носки надевала для тепла, и края носок выглядывали за голенища, так она из них отвороты у сапог сделала. Смешно…

На четвертый снежок она все-таки среагировала, как надо. Топнула ногой, повернулась лицом — красная от злости, с открытым ртом, никак, собралась объяснить Илье, куда ему стоит отвалить со своими заигрываниями. И замерла, глядя ему в лицо распахнутыми глазищами, в которых поселилось прочное сомнение.

Понятно. Значит, не раздружились. Ему стало еще смешней. Вспомнил, как Царев обиделся и напророчил, что с москвичкой возиться Илье. Вот он и приступил, можно сказать.