Дева в голубом - читать онлайн книгу. Автор: Трейси Шевалье cтр.№ 19

Изабель с Анной почти не разговаривали, словно отьезд Сюзанны замкнул им уста. Изабель дважды отвлекалась от дела, глядя куда-то в пространство и чертыхаясь, когда ладони ей обжигали горячие сливы. В конце концов Анна оттолкнула ее в сторону.

— Варенье слишком дорогая вещь, чтобы попусту разбрасываться добром.

Занявшись мытьем посуды, Изабель часто выходила па порог глотнуть свежего воздуха и послушать тишину, разлитую в долине. Как-то раз за ней последовала Мари. Она встала рядом с матерью на пороге, вытирая ручонки, красные от сливового сока, — она перебирала плоды, откладывая в сторону незрелые и гнилые.

— Maman, — наученная горьким опытом, девочка говорила тихо, — maman, почему они уехали?

— Потому что им страшно, — секунду помолчав и вытирая пот с висков, ответила Изабель.

— Страшно чего?

— Они боятся плохих людей, которые могут сделать им больно.

— К нам идут плохие люди?

Скрывая от Мари дрожащие руки, Изабель засунула их под фартук.

— Да нет, chérie, [12] не думаю. Просто они нервничают, ведь у Сюзанны скоро будет ребеночек.

— А скоро я увижу Дебору?

— Скоро.

От отца Мари унаследовала голубые глаза и, к радости Изабель, его же светлые волосы. Окажись они рыжими, Изабель обязательно перекрасила бы их соком черного каштана. Сейчас Мари смотрела на нее своими блестящими глазками пристально и тревожно. Изабель не умела лгать дочери.

В полдень, когда Изабель принесла мужчинам обед, на поле появился Пьер Ле Форе. Он назвал имена беглецов — их оказалось немного, в основном те, у кого было чем поживиться, или дочери, которым грозит поругание, или, наконец, давние связи с герцогом.

Самую удивительную новость он приберег под конец.

— Ушел месье Марсель, — с плохо скрываемой радостью объявил он. — На север, через Мон-Лозер.

Повисло молчание. Жан взялся за косу.

— Он вернется, — коротко бросил он, возвращаясь к работе.

Пьер Ле Форе секунду наблюдал за его размеренными движениями, затем озабоченно огляделся, словно вспомнив, что солдаты могут появиться каждую минуту, и, подозвав пронзительным свистом собаку, быстро ушел.

Нынче утром работа в поле не клеилась. Не говоря уж об отсутствии Бертрана и Сюзанны, работники, нанятые Жаном, так и не появились, опасаясь, видно, связываться с семьей, принадлежащей герцогскому клану. Мальчики не поспевали за взрослыми, так что Жану с Этьеном то и дело приходилось откладывать косы и браться за грабли.

— Давайте я займусь жнивьем, — вызвалась Изабель, радуясь возможности отделаться от Анны и вырваться из угрюмой атмосферы дома. — Твоя мать, maman, и без меня справится с вареньем. Якоб с Мари ей помогут. Ну пожалуйста. — Изабель редко называла Анну maman, только когда надо было подольститься.

К ее радости, мужчины согласились. Якоб отправился домой, а Изабель с Маленьким Жаном пристроились в кильватер к косцам, ловко сбивая рожь в стога, выравнивая их и оставляя сушиться. Работали они споро, вскоре вся одежда пропиталась потом. Время от времени Изабель отставляла грабли и прислушивалась. Небо, огромное и пустое, было покрыто желтоватой пленкой. Казалось, весь мир притих, ожидая чего-то вместе с ней.

Первым их услышал Якоб. Где-то ближе к наступлению сумерек он появился на границе поля и не переводя дыхания бросился к своим. Все остановились, глядя на него. У Изабель бешено колотилось сердце. Добежав до взрослых, мальчик согнулся пополам и принялся жадно глотать воздух.

— Ecoute, papa, [13] — вот и все, что он выдавил из себя, когда смог наконец заговорить, и указал в сторону долины.

Все прислушались. Поначалу Изабель уловила только пение птиц и собственное дыхание. Затем издали донесся глухой стук копыт.

— Десять. Десять лошадей, — объявил Якоб. Изабель выронила грабли, схватила его за руку и бросилась бежать.

Самым резвым оказался Маленький Жан. Всего девяти лет от роду, да еще после целого дня тяжелой работы, он тем не менее легко обогнал отца. Мальчик влетел в амбар и замкнул дверь на щеколду. Этьен с Жаном принялись таскать воду из ближнего источника, Изабель с Якобом тем временем закрывали ставни.

Мари стояла посреди комнаты, прижимая к груди букет лаванды. Анна, будто ничего не замечая, продолжала хлопотать у огня, а когда все собрались за столом, сказана просто:

— Нам ничто не грозит.

И это были последние слова, которые Изабель услышала от старухи.

Время шло, но никто не появлялся.

Семья безмолвно сидела за столом, каждый на своем обычном месте, но еды ни перед кем не было. В доме было темно: огонь почти погас, свечи не горели, и лишь сквозь щели в ставнях проникал тусклый свет. Изабель пристроилась на скамье, Мари рядом с ней, держа мать зa руку и переложив лаванду на колени. Жан, выпрямившись, сидел во главе стола. Этьен не поднимал глаз от стиснутых кулаков, и вид у него был такой же бесстрастный, как у отца, разве что щека время от времени подергивалась. Анна, закрыв глаза, потирала лоб и сдавливала большим и указательным пальцами переносицу. Маленький Жан извлек из кармана нож и положил перед собой на стол. Он то и дело поднимал его, вертел в пальцах, пробовал лезвие, снова возвращал на место. Якоб устроился немного в стороне, там, где обычно сидел Сюзанна, Бертран и Дебора. В руке у него был зажат кругляш, остальные лежали в кармане. Он всегда любил разноцветные камни, в изобилии раскиданные по берегам и на дне Тарна, особенно пронзительно-красные и желтые. Якоб не выбрасывал их, даже когда, высохнув, они меняли цвет и становились тускло-серыми. Ведь если хочешь увидеть их подлинный цвет, всегда можно лизнуть.

Изабель казалось, что пустые места на скамье заполнены призраками ее родных — мать, сестра, братья. Она тряхнула головой и закрыла глаза, пытаясь представить себе, где сейчас Сюзанна, каково ей там под крылом герцогини. Но картина никак не складывалась, и тогда она стала думать о Святой Деве в голубом обрамлении, о цвете, который она не видела уже много лет, но который сейчас представила так ясно, будто в голубое были выкрашены стены этого дома. Изабель глубоко вздохнула, и сердце ее стало биться медленнее. Она открыла глаза. На поверхности стола плясали пятна голубого света.

Послышались стук копыт, выкрики, свист, затем громкий стук в дверь, заставивший всех вскочить на ноги.

— Помолимся, — решительно сказал Жан и запел сильным низким голосом: «J'ai mis en toi mon espérance: Garde-moi donc, Seigneur, D'éternel déshonneur: Octroye-moi délivrance, Par ta grandé bonte haite, Qiu jamais ne fit faute». [14] Все запели следом, кроме Анны, всегда говорившей, что пение — это праздность, и произносившей слова гимна про себя. Дети пели высокими голосами, Мари от страха даже заикалась.