Садовые чары - читать онлайн книгу. Автор: Сара Эдисон Аллен cтр.№ 16

А потом, лежа на матрасе на полу однажды ночью, Сидни призналась, что они с Хантером-Джоном собираются заняться ЭТИМ в первый раз. Эмма тогда едва не разрыдалась. Это было уже слишком. Она несколько лет мирилась с тем, что парень, который должен был принадлежать ей, любит другую. Потом она была вынуждена подружиться с девицей, которая отбила его у нее. А теперь Сидни будет с ним спать? Уж в чем, в чем, а в этом деле Эмма могла дать фору кому угодно, но Сидни все равно ее опередила. Она держалась изо всех сил, пока Сидни не заснула, и только тогда бросилась к матери.

Ей вспомнилось, как мать обняла ее и погладила по голове. Ариэль возлежала в постели на белых шелковых простынях. Ее спальню всегда наполнял аромат свечей, а хрустальная люстра заливала все вокруг искристым светом. Ее мать олицетворяла собой все то, чем мечтала стать сама Эмма: ожившую, ставшую явью фантазию.

— Ну-ну, Эмма, — снисходительно обронила Ариэль, — ты занимаешься этим, и занимаешься уже больше года. У нас в семье все женщины хороши в постели. Как ты думаешь, почему мы так удачно выходим замуж? Не расстраивайся. Да, сейчас он с ней. Зато всю оставшуюся жизнь он будет с тобой. Это всего лишь дело времени. Ты всегда будешь лучшей, и даже неплохо, когда мужчине есть с чем сравнивать. Но это не значит, что ты не можешь пустить небольшую дезинформацию. Как ни трудно в это поверить, многие женщины страшатся первого раза.

Это рассмешило Эмму. В семействе Кларк ни одна женщина не боялась секса.

Мать коснулась ее лба прохладными мягкими губами и снова растянулась на постели со словами:

— А теперь иди. Скоро вернется отец.

На следующий же день Эмма рассказала Сидни массу страшилок о том, как это больно, и надавала ей уйму вредных советов. Она не стала выпытывать у Сидни подробности после того, как все произошло, но блаженное выражение на лице Хантера-Джона в их с Эммой первый раз лучше всяких слов поведало ей все, что она хотела знать.

Сидни уехала из города после того, как Хантер-Джон порвал с ней на выпускном. Ее буквально уничтожило открытие, что их школьный роман был просто развлечением, что им с Хантером-Джоном никогда не быть вместе, что их общие друзья не смогут дружить с ней после школы. Им предстояло влиться в высшее общество Бэскома и делать то, чего хотели от них родители, поддерживать фамильную честь. А Сидни была всего лишь Уэверли. Ее переполняли боль и гнев. Никто не понимал, что она не знала правил игры. Она любила Хантера-Джона и воображала, что у них это навсегда.

Эмма пожалела бы ее, если бы не было очевидно, что Хантер-Джон страдает ничуть не меньше. Тем летом ей пришлось приложить массу усилий, чтобы затащить его в постель. Даже после того, как они переспали и Хантер-Джон был вне себя от восторга, он не перестал твердить об отъезде в колледж, а иной раз даже заявлял, что Сидни была права, когда решила уехать. Его ничто не держало в этом городе.

И Эмма поступила единственно возможным, как ей тогда казалось, образом.

Она без ведома Хантера-Джона прекратила принимать таблетки и забеременела.

Хантер-Джон остался дома и женился на ней. Он никогда не сожалел об этом вслух, и несколько лет спустя они даже решили — на этот раз совместно — обзавестись еще одним ребенком. Хантер-Джон работал на своего отца, а потом, когда тот отошел от дел, взял бразды правления семейным бизнесом в свои руки. Когда его родители перебрались во Флориду, Эмма с Хантером-Джоном переехали в фамильный особняк Мэттисонов. С виду жизнь их казалась безоблачной, но Эмма до сих пор не могла понять, кому принадлежит сердце Хантера-Джона, и это терзало ее.

Что, собственно, и возвращает нас к самому худшему дню в жизни Эммы Кларк.

В тот пятничный вечер Эмма все еще не подозревала, что стоит на пороге грандиозных перемен, хотя все признаки были налицо. Ее волосы не желали завиваться. Потом на подбородке у нее выскочил прыщ. Потом на белом платье, которое она планировала надеть на «черно-белый» благотворительный бал, обнаружилось непонятно откуда взявшееся пятно и Эмме пришлось удовольствоваться черным платьем. Оно было умопомрачительно роскошное, как и все ее туалеты, но хотела-то она появиться на балу не в нем и потому чувствовала себя не в своей тарелке.

Когда они с Хантером-Джоном подъехали, с виду все было прекрасно. Просто идеально. Благотворительные балы традиционно давали в Харольд-мэноре, особняке эпохи Гражданской войны, который входил в список национальных исторических достопримечательностей и в котором всегда проводились светские рауты. Эмма и сосчитать не могла, сколько раз она там бывала. Это было изумительное, совершенно сказочное место, точно затерявшееся вне времени. Сорочки мужчин были так накрахмалены, что стояли колом, а дамы обменивались нежнейшими, точно пирожные, рукопожатиями. На подобных мероприятиях женщины семьи Кларк чувствовали себя в своей стихии, и Эмма мгновенно очутилась в центре внимания — как, впрочем, и всегда. Но сегодня что-то было не так, как будто люди говорили о ней, старались оказаться к ней поближе, но не ради ее прекрасных глаз.

Хантер-Джон ничего не замечал, но вообще-то он никогда ничего не замечал, и Эмма принялась искать глазами мать. Мама скажет ей, что она красавица и что все в порядке. Хантер-Джон поцеловал жену в щеку и направился прямиком к бару, где уже теснились его приятели. На подобных мероприятиях мужчины, словно клубки пыли, сбивались в уголках, подальше от шелеста юбок и оживленного щебета дам.

В поисках матери Эмма неожиданно наткнулась на Элизу Бофорт. В школе они были лучшими подругами. «Дружи с Бофортами, — поучала Эмму мать, — и всегда будешь знать, что говорят о тебе люди».

— О боже, я просто не могла дождаться, когда же ты приедешь, — приветствовала ее Элиза. Помада с одного края губ у нее стерлась, поскольку она слишком часто прикрывала рот ладонью. — Я хочу знать все подробности о том, как ты об этом услышала.

Эмма озадаченно улыбнулась.

— О чем услышала? — спросила она, глядя поверх плеча Элизы.

— Как, ты ничего не знаешь?

— А что я должна знать?

— Сидни Уэверли вернулась в город.

Элиза почти прошипела эти слова, точно они были бранными.

Глаза Эммы впились в Элизу, но на лице ее не дрогнул ни один мускул. Так вот почему все вели себя так странно? Потому что Сидни вернулась и им не терпелось увидеть, как отреагировала на это Эмма? Это обеспокоило ее — по многим причинам, главной из которых было то, что люди полагали, будто она должна как-то отреагировать, будто это вызовет у нее тревогу.

— Она приехала в среду и живет у сестры, — продолжала между тем Элиза. — Сегодня она даже помогала Клер на банкете в Хикори. Ты что, в самом деле ничего не знала?

— Нет. Ну, вернулась и вернулась. И что?

Элиза вскинула брови.

— Не думала, что ты так спокойно это воспримешь.

— Она никогда ничего для нас не значила. И мы с Хантером-Джоном очень счастливы. У меня нет причин беспокоиться. Мне нужно найти мать. Пообедаем на следующей неделе? Ну, целую.