Тонкая работа - читать онлайн книгу. Автор: Сара Уотерс cтр.№ 157

Он снова поморщился:

— Ну да ладно.

Взял деньги и спрятал подальше. Потом снял очки и протер стекла.

— Ну, теперь давайте посмотрим, — сказал он. — Повыше держите. Тэк-с, похоже на официальную бумагу. Я раз обжегся, так больше не хочется, знаете ли... — Он водрузил очки на место и приготовился читать.

— Читайте все, что написано, — сказала я, — до последнего слова.

Он кивнул и начал:

— «Открыть в осьмнадцатый день рождения моей дочери Сьюзен Лилли...»

Я опустила руку с письмом.

— Сьюзен Триндер, — поправила я. — Вы хотели сказать «Сьюзен Триндер». Вы неправильно прочитали.

— Тут сказано «Сьюзен Лилли», — настаивал он. — А теперь поднимите повыше и переворачивайте.

— А зачем, раз вы все равно не то читаете, что там написано...

Но голос мой был тонок, еле слышен. Сердце мое как будто змея обвила и давила все туже.

— Так-так, — сказал он. — Интересненько. Давайте дальше. Что это? Завещание, что ли? «Последняя воля, — ага, вон оно что! — Марианны Лилли, записано в Саутуорке, на Лэнт-стрит, в день восемнадцатого сентября тысяча восемьсот сорок четвертого года, в присутствии миссис Грейс Саксби, проживающей...»

Он остановился. Лицо его вмиг изменилось.

— Грейс Саксби? — промолвил он потрясенно. — Это которая зарезала?.. Что, бумажка-то непростая, а?

Я ничего не ответила. Он снова посмотрел на листок — на пятна. Может, он думал раньше, что это чернила расплылись или краска такая. Теперь же сказал:

— Ну, я не знаю, имею ли я право...

Потом, должно быть, увидел мое лицо.

— Ну ладно, ладно, — сказал он. — Посмотрим. Что там дальше? — И придвинул листок ближе. — «Я, Марианна Лилли, проживающая в усадьбе...» Как это? «Терновник»? «...в усадьбе «Терновник», Букингемшир... Я, Марианна Лилли, будучи в здравом уме и памяти, хотя и в неполном здравии, настоящим доверяю мою собственную новорожденную дочь СЬЮЗЕН...» Пожалуйста, не дергайте больше — читать трудно... Так, ладно, теперь лучше... «Настоящим доверяю попечению миссис Грейс Саксби и желаю, чтобы она вырастила и воспитала ее в полном неведении об истинном ее происхождении и тайне рождения. Каковая должна быть раскрыта ей в день восемнадцатилетия, третьего августа тысяча восемьсот шестьдесят второго года, в каковой день я также желаю, чтобы ей была вручена половина моего личного состояния. В обмен на это Грейс Саксби передает мне на попечение свою собственную родную дочь МОД...» Ну вот, я же просил не дергаться! Держите ровно, говорю вам! «...родную дочь МОД и желает, чтобы ее также вырастили в неведении о ее имени и происхождении, вплоть до вышеупомянутой даты, по наступлении каковой я желаю, чтобы ей была вручена оставшаяся часть моего состояния. Настоящее письмо является подлинно верным завещанием: договор заключен между мной и миссис Саксби, вопреки воле моего отца и брата, что должно быть признано по закону. Сьюзен Лилли не должна ничего знать о своей несчастной матери, кроме того, что та хотела уберечь ее от несчастий. Мод Саксби будет воспитана как благородная дама и должна знать, что ее мать любит ее больше жизни». Все!

Он выпрямился.

— А теперь скажите, что это не стоит семи пенсов! А если газетчики об этом узнают, то и подороже. Что это с вами? Ой, только в обморок не надо!..

Я покачнулась и ухватилась за его лоток. Терки поползли к краю.

— Эй, осторожней! — сказал он сердито. — Сейчас весь мой товар раскидаете...

Неженка подхватила меня под руки.

— Извините, — сказала я. — Извините.

— Теперь получше? — спросил он, расставляя терки по местам.

— Да.

— Не ожидали?

Я покачала головой — а может, кивнула, точно не помню, — схватила письмо и на негнущихся ногах заковыляла прочь.

— Неженка, — твердила я, — Неженка...

Она усадила меня прямо на тротуар, я привалилась спиной к кирпичной стене.

— Что такое? — спросила она. — Ох, Сью, что все это значит?

Мужчина все еще смотрел в нашу сторону.

— Дайте ей воды! — крикнул он.

Но мне не хотелось пить и не хотелось, чтобы Неженка уходила. Я притянула ее к себе и уткнулась лицом в рукав ее платья. Меня сотрясала дрожь. Так сотрясается заржавленный замок, когда пружины, скрипя от натуги, подались, провернули рычаг и засов наконец отскакивает...

— Моя мать... — сказала я. Договорить не смогла. Это было почти невозможно даже подумать, не то что выговорить! Моя мама — и мать Мод! Я не могла в это поверить. Представила себе портрет красивой дамы, который видела в шкатулке в «Терновнике». Вспомнила могилу, за которой ухаживала Мод. Подумала про Мод и про миссис Саксби. А потом — про Джентльмена. «О, теперь мне все ясно!» — сказал он. Теперь мне тоже все ясно. Теперь мне ясно, о чем так хотела, но не посмела сказать мне миссис Саксби, когда я навещала ее в тюрьме. «Если когда услышишь, что обо мне говорят дурное...» Зачем же так долго хранила она эту тайну?

И почему не сказала мне правды о матери? Мать моя, оказывается, вовсе не преступница, а благородная дама. Дама богатая, и богатство свое она велела разделить...

«Если услышишь, что обо мне говорят дурное, вспомни...»

Я думала и думала — до дурноты. Поднесла письмо к глазам и застонала. Продавец наперстков все стоял неподалеку и не спускал с меня глаз, вскоре стал собираться народ — и все смотрели на меня.

— Пьяная, что ли? — донеслось до меня.

— Или припадочная? Тогда надо ей ложку в зубы, не то язык проглотит.

Слышать их голоса, чувствовать, что все на тебя смотрят, было невыносимо. Я ухватилась за Неженку и поднялась на ноги. Она обняла меня, и, опираясь на ее плечо, я побрела домой.

Она налила мне бренди. Усадила за стол. На нем все еще лежало платье миссис Саксби: я подняла его и зарылась лицом в его складки, потом закричала как безумная и швырнула на пол. Развернула письмо и снова уставилась на буквы... «СЬЮЗЕН ЛИЛЛИ...» Снова застонала. Потом вскочила и принялась ходить из угла в угол.

— Неженка, — сказала я, едва не задыхаясь. — Неженка, она знала. Наверняка знала. И услала меня с Джентльменом, зная, что в конце концов он... О! — Голос мой сорвался. — Она послала меня в «Терновник», чтобы он меня оставил у врачей, а ей бы привез Мод. Ей нужна была только Мод. Она растила, оберегала меня — и предала, а Мод, а Мод...

Но вскоре я замолчала. Я подумала о Мод, отпрянувшей с ножом. Мод, которая знала, что я о ней думаю, и молчала. Мод, которая сделала так для того, чтобы я не возненавидела кого-то другого...

И я разрыдалась. Неженка тоже, глядя на меня, заплакала.

— Что случилось? — спрашивала она. — Ты такая странная... Ох, Сью, что с тобой случилось?