Месть нибелунгов - читать онлайн книгу. Автор: Вольфганг Хольбайн, Торстен Деви cтр.№ 39

Шторм освободился от заклятия Брюнгильды, но силы природы уже не пытались потопить маленький корабль. Волны принялись толкать суденышко вперед, словно хотели избавиться от него поскорее.

Поврежденный корабль с лежащим без чувств принцем направился к берегу. При этом никто не следил за ним.

Гонец прибыл на быстром скакуне, и при дворе тут же началась кипучая деятельность. Но по мере того как замок менялся на глазах благодаря усилиям слуг, которые украшали здание и посыпали дорожки свежим гравием, менялось и настроение принцессы Ксандрии. Девушка сидела у окна в своих покоях, держа на коленях старинные книги. Она полностью погрузилась в мир древнегреческих и древнеримских мыслителей.

В дверь постучали, но принцесса даже не подняла головы.

— Входи, Хеда.

Придворная дама приблизилась к ней, опустив взгляд.

— Нужно, чтобы вы хотя бы определили порядок блюд для банкета, ваше высочество.

Это была даже не просьба. Все ожидали от Ксандрии, что она будет с радостью готовиться к возвращению отца, но изобразить необходимый восторг она не могла.

— Да какая, черт возьми, разница, чем они будут набивать себе желудки в первую очередь — говядиной или свининой?

Хеда была подданной принцессы, но в ее обязанности входило воспитание девушки и умелое руководство ее поведением в случае необходимости. А необходимость в последнее время возникала все чаще.

— Король Вульфгар возвращается победителем. И его нужно приветствовать как победителя. Пускай на сердце у вас печаль, но не позволяйте ей омрачать ваше лицо. Вы же знаете, сколь страшен король в ярости.

Ксандрия задумчиво кивнула. В память о ярости отца у нее остались шрамы. И два изувеченных пальца на левой руке, которые не шевелились с тех пор, как Вульфгар наступил на них сапогом.

— Мой отец уже давно не может заглянуть мне в душу.

Подойдя еще ближе, Хеда начала аккуратно складывать книги. Она была невысокого мнения обо всех этих искусно разрисованных страницах, от которых в хорошенькой головке принцессы появлялись всякие глупые идеи.

— Простите мне мою дерзость, ваше высочество, но если жизнь при дворе кажется вам столь невыносимой, то у вас всегда есть выход.

Ксандрия вздохнула.

— Я знаю. Но говорят, что умирать от яда больно, да и тот, кто наложит на себя руки, не попадет в рай.

Побледнев, Хеда прижала руки к груди, сдерживая крик ужаса.

— О нет, принцесса, я вовсе не это имела в виду!

Повернувшись к ней, Ксандрия расхохоталась.

— Я знаю, дурочка! Ты говоришь о замужестве, хотя я, честно говоря, не уверена, следует ли предпочесть ей смертельное зелье.

Хеде потребовалось некоторое время, чтобы взять себя в руки. Юмор принцессы был грубым, а иногда обидным.

— Вместе с принцем вы могли бы уехать в другое королевство, туда, где тепло и где люди не голодают. Кто был бы лучшей королевой, чем вы?

Ксандрия смотрела из окна на заходящее солнце. Мысль о браке была ей отвратительна, ведь тогда она не просто стала бы королевой, но и взяла на себя обязанность подчиняться супругу. Будучи принцессой, Ксандрия еще могла позволить себе пару глупостей — став королевой, она уже не имела на это права. Кроме того, вряд ли бы ей разрешили построить всех принцев перед дворцом, как на параде, чтобы она выбрала самого умного и начитанного кандидата. Как только она хотя бы намекнет, что готова к замужеству, Вульфгар тут же выберет ей подходящего — по политическим соображениям — супруга с набитой золотом сокровищницей. В конце концов, Вульфгар должен был следить за тем, чтобы Ксантен мог противостоять укрепляющемуся королевству франков. О принце, который мог бы понравиться Вульфгару, принцессе даже думать не хотелось.

Свою жизнь в Ксантене Ксандрия воспринимала как заточение, поэтому была уверена, что если однажды и зазвенят ее свадебные колокольчики, то она лишь сменит одну тюрьму на другую. И все же иногда, а в последнее время все чаще, Ксандрия мечтала о принце на быстром коне — сильном мужчине с широкими плечами и умным взглядом. Она грезила о горячих поцелуях под дождем и прикосновениях к влажной коже на меховой подстилке перед камином. Возможно, такого мужчины не было среди принцев соседних королевств. Его не было ни в Саксонии, ни в королевстве франков, ни в Дании. Но в часы одиночества для Ксандрии было достаточно самой мечты о нем. Она просыпалась с учащенным дыханием и закипающей от страсти кровью. Ах, если бы ее ласкали мужские руки, а не ее собственные…

— Принцесса? — осторожно спросила Хеда, и Ксандрия испуганно вскинулась. — О чем вы думаете? О принце, который вас сосватает?

— Нет, — ответила девушка, смутившись. — Вовсе нет. Но мне бы хотелось побыть одной. Когда вернется отец, я вряд ли смогу насладиться одиночеством.

Кивнув, Хеда вышла из комнаты.

Ксандрия улыбнулась и попыталась силой мысли заставить солнце садиться быстрее. Ей хотелось, чтобы поскорее наступила ночь и подарила ей во сне встречу с ее принцем. С принцем, который принадлежал только ей…

Сигурд не почувствовал, как его корабль выбросило волной на берег. Он не слышал треска ломающегося деревянного корпуса судна, севшего на мель. Волны бросали его тело из стороны в сторону, пока наконец не вытолкнули на берег. Они нежно уложили принца на песок, хотя могли бы швырнуть его на скалы, чтобы погасить последнюю искру жизни в измученном теле. Сигурд был еще жив. Его израненные ноги омывала вода, а руки зарывались во влажный песок.

До берега доплыл не принц Исландии, а человек, превратившийся в жалкую тень воина. Все его тело покрылось соляной коркой, мелкие порезы воспалились. Юноше повезло, что он был без сознания, иначе он умер бы от боли. Многие кости были сломаны. В более спокойные дни они срастались, но, когда волны становились сильнее, они снова ломались, словно ветки.

Но Сигурд жил. Не благодаря милости богов и шепоту нибелунгов — впервые за много поколений на судьбу никто не влиял, и она была на стороне принца. В его неподвижном теле продолжало биться сердце, тихое дыхание едва угадывалось, но он, не ведая того, боролся за право жить.

Пролежав на берегу два дня и две ночи, он не чувствовал, как приливы и отливы шевелили его тело, словно не могли договориться, как ему удобнее будет лежать. А на утро третьего дня, пока Сигурд спал, его подняли и перенесли через широкие поля. Юноша не услышал шагов и не ощутил прикосновения рук человека, который это сделал.

Ему стало тепло, и ветер уже не трепал его одежду. Влажными платками ему отерли раны, а затем смазали их травяными мазями. Иногда, когда ему вливали в рот теплый бульон, принц стонал, но так и не открывал глаз. Он лежал спокойно, пока с его щек лезвием сбривали бороду и зашивали иглой рану на ноге.

Сигурд не торопился возвращаться в свое израненное тело. Его дух бродил между мирами в пространстве, наполненном бредом и галлюцинациями. Здесь не было боли, не было времени, не было твердой почвы под ногами. Сознание Сигурда, окутанное туманом, с трудом улавливало слабый свет, приходивший из ниоткуда. Время от времени вокруг него зажигались разноцветные болотные огни. Они плясали у его рук, но как только он пытался дотронуться до них, растворялись, не оставляя следа. Откуда-то издалека доносились голоса, угрожающие и громкие, и полупрозрачная пелена дрожала, словно это странное царство боялось вторжения реальности.