Лысый ковбой, немыслимо извернувшись, выхватил из кобуры револьвер и начал стрелять. Пули охотника за наградой уже рвали его тело – Мартин видел вылетающие со спины кровавые клочья, а он все палил. А меж них, раскинув руки, бросилась Ирина с криком: «Не стреляйте!»
Мартин даже не успел поднять карабин – так быстро и неожиданно все произошло. Когда он прицелился, мишеней уже не осталось.
Ковбой и Ирина Полушкина лежали рядом. Интеллигентный охотник за наградой – в сторонке, на границе света и тьмы.
– Твою мать… – пробормотал Мартин, подбегая к Ирине.
Девушка была мертва… точнее, умирала именно в это мгновение. Три пули вошли в спину, две – в грудь. На губах пузырилась кровь, из глаз медленно уходила жизнь. Чувство дежа-вю оказалось столь острым, что Мартин даже побоялся ее коснуться. Вместо этого склонился над ковбоем – тот был еще жив. Смотрел на него печально и горестно, что-то шептал. Мартин нагнулся, придержал умирающему голову и услышал:
– Это… это я девочку зацепил?
– Нет, – не колеблясь, соврал Мартин. – Это охотник.
В глазах ковбоя явственно мелькнуло облегчение, но он прошептал:
– Все равно… зря она… Мартин, кончаюсь я…
– Лежи спокойно, – велел Мартин. – Сейчас вызовут врача.
– Пусть на могиле… напишут… тут лежит… – Он глубоко и часто задышал, вздрогнул и обмяк.
Мартин поднялся. Руки были в крови. В душе – пустота.
Как же так? Что за нелепость? Беглый преступник, с которым сдружилась Ирочка, эти упертые охотники за наградой, эта чудовищная перестрелка…
А он-то, он-то сам хорош! Расслабился, выпустил подопечную из-под контроля!
– Стоять, бросить оружие, руки за голову! – рявкнули из-за спины, и Мартин узнал голос шерифа Глена. Ну да, американская кавалерия всегда успевает вовремя…
Руки Мартин поднял безропотно, и даже совершенно ненужный удар прикладом под ребра принял с мученическим удовольствием.
5
Отпустили его только утром. Гремя ключами, Глен отпер решетчатую дверь камеры, в которой коротал ночь Мартин, буркнул:
– Пошли…
Уже по тому, как шериф себя вел и как спокойно повернулся спиной, Мартин понял – обвинения с него сняты.
Они вышли из короткого коридорчика, решеткой разгороженного на четыре камеры – все пустовали, преступность на Прерии-2 явно была невысокой. В своем кабинете Глен, шумно сопя, снял с Мартина наручники, спросил:
– Претензии есть?
– Честно или по совести? – спросил Мартин.
– Вы, русские, все психи, – искренне удивился Глен. – В чем разница-то?
Мартин улыбнулся:
– Честно – претензии есть. А по совести – нет. Я на вашем месте вел бы себя точно так же.
Шериф некоторое время пытался понять, потом покачал головой:
– Ладно, нет и нет. Жалобы писать будешь?
– Нет, – покачал головой Мартин. – Я же говорю – по совести претензий не имею.
Глен махнул рукой:
– Садись… сыщик.
Они вновь расположились за столом шерифа, Глен включил кофеварку, но клавиша со щелчком выскочила обратно. Шериф ругнулся, позвонил по телефону и потребовал воды. Зашла некрасивая молодая женщина, налила в кофеварку воды из графина.
Мартин терпеливо ждал.
– Ты не стрелял, мои ребята стволы проверили, – сообщил Глен то, что Мартин ему безрезультатно доказывал накануне. – И вроде никакого отношения к этим козлам не имеешь… так что народ Прерии-2 тоже не имеет к тебе претензий.
– Кто они такие? – спросил Мартин.
Глен набычился было – полночи он требовал от Мартина ответа именно на этот вопрос. Потом неохотно признал:
– Профессиональные охотники за наградой. Жили на Земле, действовали большей частью в интересах колоний… обычное дело. Они вначале заявились ко мне, предъявили ордер… все честь по чести…
– Вы не смогли их остановить? – спросил Мартин. – Пятеро хорошо вооруженных профессионалов… нагрянули под вечер, в участке никого…
Глен начал багроветь.
– Я вас не осуждаю, – мягко сказал Мартин. – И в итоге вы оказались правы – ситуация разрешилась с наименьшим кровопролитием.
Шериф как-то сразу обмяк. Налил кофе Мартину и себе, потом достал подаренную накануне сигару, закурил. Сказал:
– Кто знает, как оно могло повернуться… Ковбой… дьявол с ним, с ковбоем. И знать не хочу, чего он натворил! Странный тип, два года на Прерии жил, так ни с кем толком не сошелся. Девчонку вот жалко. А уж какой пример для населения… не дай Господь, начнется у нас вся ковбойская экзотика в полном объеме! Проклятый Голливуд!
Мартин кивнул.
– Так что же, с девочкой ты ошибся? – спросил шериф. – Говорил, что она погибла на Библиотеке…
Мартин насторожился и потому ответил очень эмоционально и раздраженно:
– Да нет, не ошибся! Ее отец пятнадцать лет назад развелся с женой, а дочек-близняшек они поделили. Одна дочка папе, другая – маме.
– Твою мать! – с чувством сказал шериф.
– И даже не говорили девчонкам, что они двойняшки, – продолжал Мартин, воодушевляясь. – Дождались… они узнали друг про друга, встретились, подружились… и решили родителей наказать. Девочки умные, ну и планов громадье… решили раскрыть все тайны мироздания. Одна отправилась на Библиотеку, тайны обелисков расшифровывать, другая – на Прерию, в руинах копаться. Встретиться собирались в каком-то третьем мире через неделю.
– Какие мы оптимисты… – заметил шериф.
– То-то и оно, – кивнул Мартин. – Такое ощущение, что над девчонками злой рок повис. Одну убило взбесившееся животное, другую – шальная пуля.
– Некоторым Землю покидать нельзя, – согласился шериф. – Господи Иисусе… не завидую я тебе, парень.
– Я как представлю, что мне придется им рассказывать, сам себе не завидую, – вздохнул Мартин.
Несколько минут они в молчании пили кофе, потом шериф достал фляжку и разлил по глотку виски в маленькие серебряные стаканчики. Не без гордости пояснил:
– Собственное производство…
В общем, расстались они почти друзьями. Мартин не вспоминал пары полученных за ночь зуботычин, Глен не припоминал высказанных Мартином в пылу допроса обещаний. Ему вернули все вещи, и шериф даже предложил вместе сходить в гостиницу, чтобы Мартину без споров вернули деньги за оплаченный вперед номер. Мартин махнул рукой и от предложения отказался.
Уже в дверях шериф словно бы невзначай предложил Мартину транспорт до Станции – совершенно случайно его помощник собирался ехать в том направлении. Мартин с благодарностью согласился. Они обменялись рукопожатиями и расстались вполне довольными друг другом.