Книга вампиров - читать онлайн книгу. Автор: Вадим Деружинский cтр.№ 80

Думается, здесь не стресс от изменений в окружающей среде, на который так специфически реагирует организм, а нечто более сложное и тонкое.

В СССР было около б миллионов близнецов, из них около 1 миллиона — однояйцовых. Можно ли предполагать, что все они появились из-за перемещений, как пишет Томсон, или иных воздействий, которые сопровождали зачатие? Конечно, нет.

А. П. Башуцкий в книге, изданной еще в XIX веке, описывает, например, такой случай, который касается, как кажется, именно однояйцовых близнецов:

«В Москву 27 февраля 1782 года прислана была ведомость Никольского монастыря, что Шуйского уезда крестьянин Федор Васильев, женатый два раза, имел от обоих браков 87 детей. Первая жена за 27 родов принесла 4 раза по четыре, 7 раз по три и 16 раз по два ребенка. Вторая жена родила 2 раза по три и 6 раз по два ребенка. Васильеву было тогда 75 лет, а из детей живых было 82».

Дело не в мужчине, и женщинам случалось, меняя мужей, упорно производить на свет близнецов. Поскольку наука полагает, что в случае с однояйцовыми близнецами ни гены, ни гормональные аномалии роли не играют, а они рождаются сугубо и исключительно из-за МЕХАНИЧЕСКОГО влияния на путь яйцеклетки в матке, то наука и не может дать объяснения постоянству в рождении однояйцовых близнецов.

Предположу, что случаи Томсона — это частные случаи общей практики вот этого «смещенного фокуса» при зачатии. Люди, подобные Федору Васильеву, просто сами находятся в этом «смещенном фокусе», потому и дают дубликаты при зачатии. Повторю, это не генетический или гормональный эффект — это наука точно установила. Но и не механический.

И здесь впору вернуться к моей фразе о том, что феномен вызывает смещение координат биологической сферы относительно матрицы. Это не координаты в нашем обычном географическом понимании. Это те же самые координаты, которые позволяют полтергейсту ориентироваться в месте событий, а вампиру, не покидая могилы, находить родных. Это психологические координаты, увязанные с матрицей. О них мы потом поговорим отдельно. Это, фактически, координаты того «пространства», в котором расположена матрица среди других матриц. И это «пространство» не совпадает с нашим и устроено совсем по иным принципам.

Замечу только, что именно в этом «пространстве» путешествуют шаманы, сознание коматозников, полтергейст, ясновидящие и т. д.

Поэтому неудивительно, что координаты Федора Васильева, который, возможно, и никуда и не перемещался во время зачатия, хронически не совпадают с матрицей, а координаты иных людей, которые во время зачатия действительно перемещались, совпадали. Это не географические координаты, а иные. Координаты той нити, которая тянется от нас в запредельное. За иными нить может не поспевать, а у некоторых она просто неудачно завязана.

Конечно, трудно вот так сразу представить себе, что нами управляет некая структура (матрица), лежащая вне законов нашего мира. Не душа, не «астраль», а именно матрица, управляющая не сознанием и духовностью, а БИОЛОГИЕЙ ОРГАНИЗМА. Но как иначе объяснять все странности, о которых я написал выше?

ТУПИКИ ГЕНЕТИКИ

При всем моем уважении к генетике как практической науке, она пока может мизер, хотя утверждает, что способна подступиться к решению главного вопроса дарвинизма — образования видов.

Кратко напомню историю проблемы. Древних людей давно занимал вопрос, как из яйцеклетки возникает сложный организм? Одни полагали, что яйцеклетка так же сложна, как и взрослый организм, а развитие идет за счет количественного роста и развертывания уже имеющихся частей. Но эта теория абсурдна, так как скрытый в яйцеклетке организм должен иметь свои яйцеклетки, а в тех — свои, и т. д. до бесконечного уменьшения.

Созвездие близнецов

Другие полагали, что подобно тому, как в беспорядке разбросанные на столе карты не могут сами сложиться в карточный домик, упорядоченность организма не может возникнуть сама, без вмешательства некоего организующего фактора не меньшей сложности. Поэтому эпигенетики (так их называли) призвали на помощь загадочную организующую силу нематериальной природы — ту, которую Аристотель называл энтелехией, а средневековые философы — vis vitalis — жизненной силой. Появление генетики было радостно встречено материалистами, всегда выступавшими простив идей Аристотеля, так как генетика, казалось, давала возможность объяснить эту извечную загадку с позиций атеизма. Генетики стали утверждать, что программа развития организма записана в генах — и, мол, никаких других механизмов в этой сфере не существует, тем более механизмов «нематериальной природы».

Особенно много оптимизма было у генетиков в 1960-70-х годах. Сотни научных журналов заполнились восторженными статьями генетиков, суливших человечеству золотые горы. Например, советский ученый Б. Медников в статье «Дарвинизм XX века» («Наука и жизнь», № 6, 1973 г.) потешается над взглядами прошлых ученых и клятвенно заверяет, что со дня на день генетика откроет и загадку происхождения видов, и избавит людей от всех болезней, и научится создавать новые виды. Прошло почти четыре десятилетия, но ничего подобного не произошло.

Почему? А потому что генетика никогда и не претендовала на решение этих задач. Сегодня уже совершенно очевидно, что их решение должно лежать совсем в другой сфере научного знания. Генетики заблуждались, что манипуляции с генами позволят проводить манипуляции с видами. Вовсе нет! Практика показала, что мутации не касаются видовой сути, рамки вида остаются всегда неизменными. Что их сдерживает? Как вообще возможна эволюция, если видовые качества стабильны до чудовищной степени и противостоят любым мутациям?

Но это было только началом для разочарований генетиков. Оказалось, что и в вопросе формирования организма из яйцеклетки генетика изучает только самый нижний, примитивный уровень процесса, абсолютно не касаясь его главных механизмов. Соответственно, и задачи, которые способна решать генетика сегодня и завтра, это только самые примитивные и простые задачи, а многое генетике в принципе не подвластно.

Представим себе, что мы инопланетяне и хотим исследовать и воспроизвести у себя на родине архитектуру, скажем, соборов Византии. В данной аналогии (где соборы — это наши организмы) генетика изучает только кирпичи, из которых строились эти здания. Да, важно знать, в какую часть здания класть кирпич той или иной марки. Но это не имеет отношения к главному — к архитектуре, у которой совсем иная сфера знания. В ней не кирпичи важны, а эстетика, искусство, идея. В них и есть функциональность субъекта, а не в том, из каких кирпичей он состоит. Дома строят, как известно, строители. Их генетика и называет творцами за то, что они кладут кирпич. Но тот же Софийский собор в Константинополе не тем хорош, что в нем удачен кирпич, а тем, что это — шедевр зодчества, архитектурного гения. И здесь надо изучать не науку о стройматериалах, каковой и является генетика, а науку об архитектуре.

Что касается однояйцовых близнецов, то генетика сразу признала, что загадка их зачатия — вне понятий генетики. Согласно представлениям генетики, однояйцовых близнецов ВООБЩЕ НЕ ДОЛЖНО СУЩЕСТВОВАТЬ. Но ведь эти близнецы — не только и не столько нечто аномальное по факту своего странного зачатия, сколько они аномальные по факту своей дальнейшей абсолютно идентичной жизни. Есть десятки тысяч примеров, когда они, разъехавшись еще в детстве и не имея друг с другом никаких контактов, тем не менее, носят ту же одежду, имеют жен с той же внешностью и теми же именами, заводят себе собаку той же породы и дают ей то же самое имя, и так далее. Это — поведенческая идентичность. А есть и биологическая, когда в тот же год и тот же месяц они независимо друг от друга болеют теми же болезнями, у них на том же самом месте появляются бородавки или опухоли, наконец, они часто и умирают одновременно.