Мои враги - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Токарева cтр.№ 8

Фома это понял и деликатно отошел. Потом отбежал подальше. Ему хотелось вырваться из этого пространства скорби.

– Вы снимаете дачу? – спросила я. – Или вы здесь живете?

– Мы снимаем дачу для Гермеса. И живем с ним, – сказал человек. – У моей жены тоже артроз, колени болят. У них с Гермесом одни болезни.

Я сочувственно покивала. Мне хотелось глубоко вздохнуть.

Я отошла и только после этого глубоко вздохнула.

Я шла и думала: неужели когда-нибудь... Потом решила не додумывать эту мысль до конца. Зачем думать раньше времени?

У Маршака есть строчки: «Смерть пришла, как дело...» и жизнью завладела.

Приходит срок. Программа переключается на свою заключительную фазу. Человек, равно как и собака, живет по новой программе. И это не страшно. Смерть приходит, как дело.

Если бы можно было заглянуть за черту. Может быть, ТАМ хорошо, и жалеть надо тех, кто остается...

* * *

Кого я еще люблю?

Свою внучку Сашу. Моя внучка – это я, начатая сначала. Не сегодняшняя, измызганная жизнью. А та, которой меня задумал Бог.

Саша учится в частной школе. Я иногда хожу на их школьные торжества, посвященные то ли дню рождения школы, то ли Новому году.

После торжественной части состоится вручение грамот. Потом – концерт, как в прошлые времена.

На сцене танцует армянка Ануш, двенадцатилетняя девочка. Она в купальнике и в газовом платке, повязанном на талии. Глядя на нее, у меня рождаются мысли о Шехерезаде и садах Семирамиды. Ануш – сама красота. Гений чистой красоты. Ничего лишнего. Черные как ночь глаза. Черные, как плотный шелк, волосы. Струящиеся руки, высокая шея.

Ануш – движется, струится, как живая музыка. Она, конечно, знает, что она – красавица. И зал это тоже понимает. Все смотрят завороженно. Красота завораживает.

Моя внучка неотрывно смотрит исподлобья. Потом мрачно спрашивает:

– Тебе нравится Ануш?

– Нет! – тут же отзываюсь я.

Если я скажу «нравится», Саша воспримет это как предательство с моей стороны. Точная схема «Николай – Джек». В присутствии Саши я не должна восхищаться посторонними.

– Не нравится, – подтверждаю я.

– Почему? – недоверчиво спрашивает Саша.

– Понимаешь... Белый цвет самый сложный. Он разлагается на семь цветов радуги. А черный не разлагается ни на что. Это отсутствие цвета. Пустота.

– И чего? – не понимает Саша.

– У Ануш все черное: глаза, волосы, брови, ресницы. Скучно. А ты вся переливаешься, как драгоценный камешек. У тебя волоски золотистые, глазки серо-зеленые, бровки коричневые...

Моя внучка слушает, но не верит. Смотрит недоверчиво.

– Да, да... – Я делаю преувеличенно честные глаза и киваю, подтверждая сказанное.

Концерт кончается. Все встают.

К нам подходит Лиза. Она сидела в задних рядах, видимо, опоздала.

– Скажи все это маме, – приказывает Саша.

Я поворачиваюсь к Лизе и начинаю:

– Ануш вся черная, как галка. А Сашенька переливается всеми красками, как птичка – канарейка...

Моя дочь смотрит на меня с недоумением, потом все быстро понимает.

– Конечно, – говорит она. – Саша тоже очень красивая...

– Не тоже. А самая красивая, – поправляю я.

Саша следит за моим выражением лица, ища подвоха. Но я демонстрирую полную серьезность. Я считаю, что девочек надо перехваливать. Им нужен большой запас уверенности в себе.

* * *

Пятницу, субботу и воскресенье Саша проводит со мной на даче.

Я учу с ней уроки, гуляю по живописным окрестностям и постоянно чувствую, что моя душа – на месте. Как правило, моя неприкаянная душа мечется и мучается, а рядом с Сашей становится на место. Я знаю, зачем я жила и живу. Чтобы в конце концов появилась такая вот Саша – вредненькая и яркая, четко понимающая – что ей надо. А нужна ей радость, и она готова добывать эту радость изо всего: из еды, из дружбы, из ссоры.

Такие состояния, как скука и тоска, Саша не переносит. Тоску могут переносить только взрослые, и особенно старые люди.

Вечером я укладываю ее спать и говорю ей:

– Спокойной ночи.

Она отвечает:

– Спокойной ночи. Я тебя очень люблю.

– А я тебя еще больше.

– Нет, я больше, – не соглашается она.

– А я тебя так люблю, что ты даже испугаешься.

– А это как?

– Вот так...

Я выбегаю на середину спальни и, раскрыв рот, пронзительно ору, «с восторгом чувств».

Саша тут же выскакивает из своей кровати, становится напротив меня и старается перекричать.

Мы вместе исторгаем ликующий вопль любви. Наша любовь летит в открытую форточку, устремляясь в небо и дальше, в космос. И остается там навсегда.

* * *

А еще я люблю свою работу. Я люблю то состояние, в которое я погружаюсь. Я никогда не пробовала наркоту, но думаю: состояние художника – та же наркота. Я ни ЗДЕСЬ ни ТАМ. Между небом и землей. Третье состояние.

И невольно думаешь: а как другие живут? Чем они наполняют свои паруса? И я завидую себе. Я понимаю: ничто не заменит этого состояния, когда летишь в воздушном океане без руля и без ветрил.

* * *

Еще я люблю ничего не делать. Лень – это инстинкт самосохранения.

Хорошо развалиться на солнце, как собака, прищурить глаза и ни о чем не думать. Созерцать небо и верхушки деревьев. Любить ближнего. И никого не ненавидеть.

* * *

Анька. Танька. Ванька.

Я мечтала о том времени, когда мои враги исчезнут, улетучатся из моей жизни. Однажды я проснусь, а их нет.

Так оно и случилось.

Мои враги исчезли, но не все разом, а по очереди.

Первой отвалилась Анька.

Моя внучка выросла, и ее отдали в школу. Постоянная нянька была уже не нужна. Взяли приходящую и уходящую.

Напоследок Анька разругалась с внучкой. Они орали друг на друга, как равные, хотя одной было семь лет, а другой шестьдесят три. В девять раз старше.

Саша выросла и вышла из повиновения. Анька рассматривала это как предательство.

Кончилось тем, что Анька ушла, бросив все свои вещи, прихватила только сумку с деньгами.

– Я позже приеду за вещами, – сказала Анька и пошагала на своих коротеньких ножках.

Я смотрела на ее затылок. В районе макушки волосы повысыпались. Просвечивала кожа. Это возрастное явление. Исчезает какой-то гормон. Включается программа старения.