Тень Ветра - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Ахманов cтр.№ 16

Тут, в тени, Чочинга подвешивал его уже месяцев шесть, с того самого дня, как Дик сразился с саблезубом за водопадами. Сначала висеть приходилось пятнадцать минут по утрам и вечерам, позже – с рассвета до полудня, зато лишь три раза в неделю. В такие дни Дику давали яйца медоносных птиц и кобылье молоко, смешанное с горьким древесным соком, будто он был женщиной на сносях. Впрочем, диета, как и упражнения, пошли ему впрок: он вытянулся, почти догнав отца, и в самых неожиданных местах начали наливаться мышцы.

– Ууу-ааа-оооу-иии-ааа-оооу… – монотонно тянул Чочинга, а над плечом его раскачивалась изумрудная змеиная голова. Наставник и его змей бдительно следили за Диком в четыре глаза, но последний месяц поправлять его уже не приходилось. Он висел как полагается – полностью расслабившись, и только рука со стиснутым в ней топором была напряжена в привычном усилии. Наставник говорил, что висящий должен уподобиться мешку с мягкой шерстью, в которую воткнули копье: мешок отдыхает, копье настороже, мешок спит, копье бодрствует.

В том-то и заключался весь фокус! Сила, конечно, важна, но в бою побеждают стремительность и точность удара. А если противники равны умением и быстротой, то выиграет опять-таки не сила, а искусство сберечь ее, не растратив попусту, и вложить в решающий удар. Тут все едино – бьешься ли ты с оружием или врукопашную, со щитом или без него, с ножом длиною в ладонь иди с тяжелой секирой. Главное – научись отдыхать! Стой, жди, падай, двигайся, уклоняйся, и пусть тело твое будет расслабленным, словно мешок, набитый мягкой шерстью; но в то мгновение, когда наносится удар, мышцы твои пусть станут тетивой, мечущей стрелу. Однако не все мышцы: если бьешь легким клинком, напрягай кисть, если колешь копьем – кисть и предплечье, если рубишь секирой – руку и мускулы спины… Только одну руку, остальные пусть отдыхают…

Вздохнув, Дик переложил ичегару из правой руки в левую. Других запасных конечностей у него не было, и приходилось довольствоваться тем, что есть.

– Ууу-ааа-оооу-иии-ааа-оооу… – пел Наставник, и, повинуясь тягучей мелодии, Каа склонял голову то влево, то вправо, уставившись на Дика темными колючими зрачками. Пару минут Дик представлял себя спелой сочной грушей из садика тетушки Флори, такой же мягкой, как мешок с шерстью; затем начал вспоминать один забавный древний фильм, сохранившийся с Эпохи Исхода или с еще более ранних времен. Речь там шла о благородных рыцарях-джедаях, спасавших Галактику от чудищ и всяких плохишей, а самый главный воитель проходил курс боевых наук у таинственного Наставника с неведомой планеты. Тот Наставник был крохотным существом и на вид совсем не походил на Чочингу, но методы их представлялись Дику почти адекватными. Чем тяжелей, тем лучше! А потому носись по острым кольям босиком, бегай по раскаленным углям, постигай таинства цехара, сражайся с питоном, пока семь потов не сойдет, гнись дугой в песчаной яме, держи булыжник меж колен, виси, как спелая груша…

Не собирается ли Чочинга сделать из него джедая? Прервав заунывный мотив, Наставник хлопнул ладонью о колено, чтоб привлечь внимание Дика.

– Пока уши твои на месте, Две Руки, внимай и запоминай – и ты, быть может, сохранишь их целыми. – С этой традиционной формулы начинались все поучения Чочинги. – Вот путь Смятого Листа, скрывающий силу твою и умения: должен ты сделаться жалким и тощим, как полумертвый червяк, копошащийся в гнилых листьях. Ноги твои должны быть согнуты, спина – сгорблена, руки – свисать до колен, голова – опущена, взгляд уперт в землю… И хорошо, если пальцы твои будут дрожать, глаза – слезиться, а с нижней губы потечет слюна. Запомни, ты – смятый растоптанный лист среди зеленых и сочных; ты слышишь Ритуальные Оскорбления, но не подвластен гневу; ты видишь жест угрозы, но не отвечаешь на него… – Тут Чочинга задумчиво приставил палец к носу. – Нет, можешь ответить! Можешь обмочиться, и пусть слюны потечет еще больше, а пальцы будут дрожать еще сильней! Ты понял? Ты должен выглядеть таким жалким, будто на твоем Шнуре Доблести нанизаны одни крысиные клыки!

– Зачем? – пробормотал Дик, стараясь держать ичегару параллельно земле.

Пинь– ча, таращивший на него темные глазки-бусинки, сочувственно пискнул.

– Затем, что воин без хитрости как стрела без перьев – может, улетит далеко, а цели не найдет. У хитрости же много дорог… Есть путь Теней Ветра: никто не должен разглядеть тебя, а ты видишь всех, ты прячешься среди скал и деревьев, трава не шуршит под твоими ногами, тело не испускает запахов, кожа покрыта лиственным соком и обсыпана землей… Есть путь Звенящих Вод, когда кости твои становятся жидкими, и ты не падаешь, а проливаешься дождем, не бежишь, не прыгаешь, а течешь и струишься подобно ручью… А кто может изловить ручей? Кто может нанести ему рану? – Чочинга сделал многозначительную паузу. – Есть путь Горького Камня и Холодных Капель, путь Серого Облака и Извилистого Оврага, путь Горной Лавины и Шепчущей Стрелы… Сколько кланов, столько хитрых путей! И путь Смятого Листа говорит: стань жалким червем, не показывай своей силы, ибо разгадавший ее враг уже наполовину выиграл сражение. Тебе понятно, сын Саймона?

– Понятно, – отозвался Дик, переложив топор из руки в руку. Если он ухитрялся довисеть до самого конца, не выронив секиры, то разрешалось перерезать веревку лезвием, в противном случае он должен был развязывать узел, изогнувшись как тот самый червяк, про которого толковал Чочинга. Не слишком приятное занятие! Но за последний месяц он уронил топор только однажды, когда Учитель выплеснул ему на спину кувшин ледяной воды.

– Ууу-ааа-оооу-иии-ааа-оооу… – тянул Чочинга, и звуки эти отдавались у Дика в голове, заставляя вспомнить и осмыслить сказанное поучение. Он повторил его трижды, переведя на русский и английский, размышляя над хитростями тайятских кланов и думая о времени, когда Чоч, сын Чочинги, придет за ним, чтоб отвести в лес, в лагерь Теней Ветра. Не так уж долго ждать – месяцев девять или десять! А пока он постранствует с отцом… может, в Левобережье, а может, они поднимутся на восточное плато, где тоже есть женские поселки… Или пойдут на север, осмотрят копи в ущелье Бинитар и кузницы при них… Обязательно пойдут, если отпустит Учитель…

Пока что отец, отправляясь в свои лесные экспедиции, Дика с собой не брал, но в окрестностях Чимары, на мирных землях, они ходили вдвоем, пробираясь горными тропами от одного женского поселения к другому. Филип Саймбн относился к числу немногих специалистов-землян, допущенных на склоны Тисуйю, и работы у него всегда хватало. Последние три-четыре года он посвятил демографии: пробирался к самым дальним поселкам, подсчитывал, сколько в них женщин в репродуктивном возрасте, сколько мужчин занимаются ремеслом и живут с семьями, а сколько спустились в лес, дабы украситься Шнурами Доблести. Особенно он любопытствовал насчет местностей, где рождаемость была выше, чем в других поселках; он утверждал, что там, где рождается больше мальчиков, больше мужчин предпочитают связать судьбу с каким-нибудь из боевых кланов, а это означало, что лишь единицы из них доживут до сорокалетия. Видимо, в тайят-ском обществе действовал некий социальный инстинкт, регулирующий численность популяции, но механизм его был совершенно не изучен – как и причины пробуждения в тайят особой воинственности.