На тихом перекрестке - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Лифанов, Инна Кублицкая cтр.№ 82

Коэн помолчал.

— Ладно, — проговорил он. — Уже поздно, все устали. Отправляйся-ка ты спать.

Почему-то ему казалось, что Занни будет возражать. Но девочка лишь покладисто кивнула. Сестра Жанна крепко взяла ее за руку, Занни сказала в пространство «до свидания» и покорно последовала за монахиней к машине.

Коэн смотрел им вслед, пока они не отъехали, потом обернулся к сержанту:

— Вы что, всерьез намерены выдвинуть обвинение против Кушлера?

— Старая дура! — с чувством ответил тот.

6

…Ночи не было.

То есть не было никакой ночной тьмы. Вокруг были разлиты аметистовые сумерки; они, как клюквенное желе, налипли на город, глушили огни фонарей…

Гроза уходила на северо-восток; не было уже слышно раскатов грома, но зарницы еще временами блистали, освещая темные бока туч…

И где-то в этих тучах таилась страшная опасность. Гроза уходила — и вместе с грозой уходили силы.

Она висела над пропастью, вцепившись обеими руками в какой-то ржавый крюк, торчащий из кирпичной стены. Сил уже почти не оставалось, а воздух, еще недавно казавшийся плотным и надежным, как вода, с каждым мгновением становился все менее осязаемым, превращаясь в пустоту. Он уже не удерживал наливающееся свинцом тело, и когда онемевшие пальцы разожмутся, она просто соскользнет вдоль стены — и разобьется.

Она отчаянно заскребла босыми ногами по шершавой стене. Никакой опоры не было, хотя, когда она висела, вытянувшись в полный рост, ей казалось, что самыми кончиками пальцев она касается какого-то выступа. Скосив, насколько возможно, глаза, она увидела черный провал и только потом — узенький, в полкирпича, карниз. Будь она чуть повыше ростом, будь у нее руки чуть длиннее, она могла бы встать на этот карниз, чтобы руки хоть чуть-чуть отдохнули. Тогда можно было бы попробовать добраться до окна.

Оно было совсем рядом, метрах в двух, но сейчас куда ближе была пропасть под ногами.

Она наконец решилась и усилием воли заставила правую руку отпустить крюк. На мгновение показалось, что левая не выдержит, порвется кожа, мышцы, хрустнет тонкая кость или разойдется локтевой сустав, но вдруг ощутила правой ногой опору, и левой руке стало намного легче. Пальцы правой зашарили по стене, нащупали какую-то щель, где выкрошился цемент, и некоторое время она стояла так, отдыхая, прижимаясь щекой к шершавой стене, через минуту-другую, уцепившись правой рукой за кирпич, рискнула отпустить крюк.

Движение чуть не отбросило ее в темный провал…

Каким-то чудом ей удалось восстановить равновесие, обе ноги теперь стояли на прочной опоре. Но вот рукам по-прежнему было худо — приходилось цепляться за малейшие неровности стены.

Со стороны она, наверное, напоминала большую птицу, врезавшуюся с лету в этот старый дом, но почему-то не рухнувшую вниз, а так и прилепившуюся к стене на собственной крови, раскинув бесполезные уже крылья.

Пыль на карнизе после дождя превратилась в грязь, мелкая каменная крошка больно колола босые ступни.

Она вдруг обнаружила, что не стоит, а мелкими шажками продвигается к окну.

Окно приближалось, но тут обнаружилась еще одна проблема: подоконник был ниже карниза. Ненамного, но перебраться с карниза в оконный проем будет неудобно.

Остановившись у проема, она как могла уцепилась руками, а правую ногу медленно отвела от стены и резко пнула по тому месту, где смыкались оконные створки. Ей сперва даже в голову не пришло, что окно может открываться наружу — тогда пришлось бы как-то разбивать стекло. Она умоляла окно, чтобы оно открывалось внутрь, и уже поверила, что так оно и есть, потому что ни во что другое верить уже не было сил.

Ударила она не так уж сильно, но в окне что-то хрупнуло и створки подались.

Она ударила еще раз.

Окно открылось.

…Как она сползла вниз, как оказалась в темной комнате — этого она не запомнила и никогда уже не узнает.

Зато она отлично помнила, как метнулась к двери.

Та оказалась заперта.

Она давила на дверь ладонями, лицом, всем телом, бессмысленно билась в нее, как мошка о стекло, пока ее не окатила волна ужаса: там, за дверью послышались мерные шаги — кто-то неспешно поднимался по лестнице.

Спрятаться, спрятаться, спрятаться! — билась в голове единственная мысль.

Она рванула на себя дверцы шкафа — но огромный шкаф был практически пуст, и залезать в него было все равно что просто выйти в другую комнату, совсем пустую, где и укрыться-то негде.

Она в отчаянии огляделась. На глаза попалась низкая кровать. Она кинулась к ней, приподняла свисающий край покрывала. Щель была слишком узкой, но ничего другого уже не оставалось — ключ уже царапал по замку. Дверь начала открываться.

Наполовину втиснувшаяся под кровать, она последним, судорожным движением подтянула ноги и замерла.

В хрупкой, звенящей тишине послышались шаги…

7

Занни открыла глаза и оторвала голову от подушки. Комната была незнакома — так показалось с первого взгляда. Это была комната сестры Жанны; раньше Занни только заглядывала сюда. Ночью, когда они вернулись в приют, сестра Жанна, не желая беспокоить воспитанниц, отвела Занни не в спальню, а к себе. Она была добрая. Старая добрая курица.

Занни посмотрела на часы, мирно тикавшие на старомодном комоде, — одиннадцатый час. Похоже, на сегодняшний день ее освободили от обычного распорядка. Жаль. Лучше бы, как и всех остальных, ее подняли в семь утра — может, тогда не пришлось бы еще раз переживать этот кошмар. Занни знала, что это не столько сон, сколько воспоминание. Раньше оно мучило ее каждую ночь, но со временем приходило все реже, и наконец она почти забыла о нем.

И вот ей опять пришлось вжиматься в стену, мокрую от дождя и крови, стоять на узком карнизе, втискиваться в узкую щель под кроватью…

А она так надеялась, что все это ушло навсегда.

Оказывается, ужас все еще сидит в ней, дожидаясь случая напомнить о себе.

Занни встала с постели, босиком пробежала к умывальнику, сполоснула лицо и руки, пригладила волосы. Привычные движения успокоили ее. Она нашла на кресле в углу свою одежду и уже обувалась, когда дверь отворилась, и вошла сестра Жанна с подносом в руках.

— Доброе утро, — сказала Занни вполне искренне. Потому что сейчас нудная и докучливая сестра-воспитательница, Жанна-зануда, как за глаза звали ее девочки, была для Занни воплощением привычного мира, в который она спешила вернуться.

— Я думала, ты еще поспишь, — заметила сестра Жанна, ставя поднос на столик у кровати. — Позавтракай, но скоренько. Приехал старший инспектор Коэн. Он хочет поговорить с тобой.

Занни кивнула и спросила:

— Вы не знаете, Майка Касслера отпустили?