Омикрон - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Ливадный cтр.№ 6

В прошлом он имел возможность наблюдать «в деле» серв-машины, которыми управляла программа независимого поведения. После произведенных ими «зачисток» в живых оставались лишь редкие представители растительного мира. Все, что двигалось, а тем паче оказывало сопротивление, попросту уничтожалось. Сейчас, по утверждению адмирала, три миллиона подобных кибернетических исчадий составляли основу обороны Солнечной системы, и эта цифра, вкупе с незабываемыми впечатлениями прошлых лет, низводила Волкошина до того состояния, когда он начал понимать Табанова.

Он поднял взгляд и посмотрел на командующего Земным флотом.

Как разительно может измениться отношение к человеку, когда начинаешь осознавать, что за жестокостью его действий лежит нечто более глобальное, чем зло в чистом виде.

Адмирал действительно рисковал всем — своим положением, жизнью, и это происходило оттого, что Табанов, размышляя над тем, как защитить Землю, сумел осознать: большинство порожденных войной кибернетических технологий уже перешагнули роковую черту, за которой катастрофически нарушался баланс сил, и исход любого сражения был заранее предрешен.

Он собирался защищать Землю и намеренно проиграть войну, спасая противника от уничтожающего ответного удара кибернетических систем.

Бремени этого человека сложно было позавидовать, его душу невозможно было правильно оценить, и в этой ситуации Волкошин не смог бы ответить, что такое жестокость, а что — милосердие, где проходит эта зыбкая незримая граница между добром и злом, оправданным риском и бесчеловечной жестокостью.

— Как называется эта планета? — глухо спросил он.

Табанов, погрузившийся в свои мысли, невольно вздрогнул, оборачиваясь к Волкошину.

— Омикрон. Она обращается вокруг двенадцатой звезды в одноименном скоплении.

Омикрон-12…

Это звучало зловеще и обнадеживающе одновременно…

Солнечная система. Два года спустя.

Борт крейсера «Интерпрайз»…

В центральном салоне крейсера было тихо, несмотря на присутствие в помещении двух десятков молодых людей, каждый из которых был занят в этот момент своим собственным делом. Кто-то читал, некоторые, застыв у обзорных экранов, смотрели в бездонную чернь космоса, где среди россыпей звезд и близких контуров старых орбитальных конструкций плыл ущербный полумесяц Земли, иные просто сидели в креслах, расположенных по периметру округлого помещения, глубоко задумавшись о чем-то своем, сокровенном.

Если смотреть со стороны, наблюдая за действиями, мимикой, позами каждого из присутствующих, то у внимательного наблюдателя быстро сложилось бы стойкое ощущение некой натянутости, ненатуральности, будто собравшиеся в салоне молодые люди страдали одним и тем же глубинным расстройством психики. Они неадекватно воспринимали окружающий мир, выказывая не свойственное их возрасту равнодушие, как друг к другу, так и ко всему окружающему в целом.

Семен Шевцов в этом смысле ничем не отличался от остальных. Он сидел в глубоком кресле подле информационного экрана, по поверхности которого медленно ползли столбцы сообщений из раздела последних новостей, но его взгляд рассеянно скользил поверх плоского монитора, останавливаясь то на каком-либо предмете обстановки, то на ком-то из сослуживцев. И это внимание нельзя было назвать заинтересованностью.

Им всем не хватало главного: ощущения жизни, но никто из молодых людей не задумывался над этим обстоятельством. Неделю назад покинув криогенные камеры, они все еще грезили тем миром оцифрованной вселенной, в котором прошли годы их детства и юности, воспринимая окружающую их реальность, мягко говоря, неадекватно.

Взгляд Семена обежал периметр зала и остановился на девушке, что сидела в кресле по правую руку от него и что-то писала на обыкновенном листе пластбумаги. Она игнорировала расположенный у каждого кресла терминал мини-компьютера и не воспользовалась лазерным стилем, что тоже могло показаться довольно странным.

Впрочем, Шевцова это нисколько не трогало. Единственной причиной того, что его взгляд задержался на девушке, было чувство, глухое и неопределенное, похожее на фальшивую ноту, внезапно прозвучавшую в безукоризненном исполнении музыкального произведения. Неискушенный слушатель, подобный Семену, не мог с тонкостью композитора отделить диссонанс от иных правильных звуков, но что-то шевельнулось в потаенных глубинах его сознания. Возможно, в эту секунду он впервые ощутил мир в иной его ипостаси: в душе юноши возникло первое, неподконтрольное разуму ощущение…

Моральная кома. Вот как правильно будет назвать состояние собравшихся в зале молодых людей.

Их тела и разум еще хранили могильный холод криогенного взросления, а четкий недвусмысленный мир цифровой вселенной владычествовал над разумом, заставляя оценивать события с равнодушием и холодностью машины, но это восприятие медленно давало трещину. Сами не замечая того, они начинали чувствовать: их разумом руководили теперь не данные, закачиваемые через височный имплант, а биохимические реакции организма, на основе которых строится нормальное человеческое мышление и возникают влияющие на рассудок чувства.

Каждый из них по-своему, медленно и незаметно оттаивал от вселенского холода, но это еще нельзя было назвать жизнью, скорее — ее робким пробуждением.

* * *

Борт флагмана Земного флота крейсера «Интерпрайз».

Уровень командных палуб. То же время…

Совещание длилось уже более часа.

«Интерпрайз» являлся самым большим кораблем флота, призванного защитить Землю от внезапного удара со стороны военных сил Свободных Колоний, и поэтому внутренние помещения корабля не носили столь ярко выраженного на других судах признака утилитарной функциональности. Здесь, помимо боевых палуб, имелись и иные, более комфортные отсеки, позволяющие нормально жить и работать на борту двум тысячам офицеров, составляющих оперативный штаб флота.

Экстренное совещание возглавлял адмирал Табанов, но в эти минуты докладчиком был не он, а генерал Штейнер, получивший новое назначение и соответствующее должности звание более года назад.

— Данные внешней разведки показывают, что основные силы флота Колоний сосредотачиваются сейчас на орбитах Дабога и Кассии, — говорил он, одновременно очерчивая огоньком лазерной указки упомянутые системы. — Из этого следует сделать надлежащий вывод: атака с их стороны неизбежна и начнется в течение ближайших трех-четырех суток.

— На чем основана такая категоричность? — осведомился Табанов.

— На анализе силовых линий гиперсферы, — ответил Штейнер. — Известно, что от гравитационного узла, образованного массами вещества Солнечной системы, в аномалию космоса отходит шестьдесят три линии напряжения, связывающие нашу систему с иными звездами и их планетами, но только две из них подходят для экономного, энергетически выгодного прыжка. — Он отчеркнул световой указкой две линии гиперсферы, связывающие Землю с системами Дабога и Кассии. — Именно тут концентрируется вражеский флот, и простой подсчет вероятностей указывает, что эти силы будут в ближайшие дни брошены на прорыв оборонительных порядков Земли.