Русские навсегда - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Косенков cтр.№ 94

– Но ведь сказано, что… – Сергей порылся в памяти. – Да не будет других богов… Перед чем-то там… Забыл. Извиняюсь.

– Эх. – Отец Федор вздохнул. – Да не будет у тебя других богов перед лицом моим. Так и сказано.

– Ну.

– Баранки гну, – добродушно прогудел священник. Голос у него был низкий, потому гласные растягивались, звучали глухо и архаично. – Перед лицом моим, понимаешь? А перед лицом его и нет других богов. Это как масло не масляное или там вода не мокрая. Не бывает.

– А духи? Он же не христианин!

– Да большая часть всей Земли не христиане! И что же нам теперь, крестовые походы учинять? Бона, к югу, Китай, сколько там народу? И почитай все – не православные. Что ж мне делать-то?

– А как же миссионерство?

– Да уж домиссионерились… Так всем поперек горла встали, что народ семьдесят лет безо всякой души жил. К Христу прийти надо, а не тащить крест туда, где его не ждали, да и не нужен он. Жизнь, она же разная везде. В Африке какой-нибудь или вот в Сибири… Везде по-своему… А духи… Что духи? Ну, духи… Что ж им теперь, и не жить совсем? – Глядя на озадаченное лицо Сергея, отец Федор засмеялся. – Ну, даешь ты, в самом деле! Попа ущучить захотел?!

– Да, ну… Ведь язычество это! Ересь там…

– Где ересь? – удивился священник. – Аргыска-то?

И отец Федор захохотал, держась за живот.

– Ну, уморил! Позабавил! Аргыска – еретик! Ой, не могу!

– Да я серьезно не понимаю, – возмутился Сергей. – Как может священник рассуждать о всяких штучках этих шаманских?

– Ну, так ведь не я ж с бубном-то скачу, – снова засмеялся тот и, скорчивши забавную физиономию, вдруг забубнил какую-то тарабарщину, подпрыгивая на одном месте, видимо, подражая Аргысу. И после этого залился новым приступом хохота.

Удивительно. Но на такое поведение отца Федора никто внимания не обращал. Все попривыкли к веселому нраву местного священника. Да и выпили уже порядком.

– Ересь, братец, – это атеизм. Бездушие – вот ересь, страшная к тому ж. А шаманство, что ж в нем страшного? Шаманство – это не вера, это метод! – Федор поднял указательный палец вверх, подчеркивая значимость сказанного. – Так-то. За каким шутом мне бороться с тем, кто утверждает существование души, да и вообще мира нетелесного?

– Но ведь… – Сергей припомнил неистовую тарабарщину, исходящую из уст разного рода «божьих людей», на разных сайтах, форумах и чатах. – Но ведь… грех…

– О, это ты юродивых наслушался. Есть такие. Молотят, сами не знают чего. Болтать, оно не мешки ворочать. Еще же думать надо…

– Оригинально… – пробормотал Сергей.

– И не говори. Я за эту оригинальность уже по шее получал. Потому и сижу тут, не рыпаюсь. Так-то. Давай-ка, нальем еще по одной… – Отец Федор потянулся к бутылке.

– А как же так, – не унимался Сергей. После выпитого страшно тянуло на разговор. – Вот вы священник, а идете с нами…

– И что же? – удивился Федор.

– Ну, как… Ведь стрелять придется. Может, и убить кого…

Отец Федор резко посерьезнел.

– Хоть и нехорошо… Но… Да нет… Неправильно говорю. Хорошо или нет, даже говорить нечего. Плохо. Убивать плохо, жизнь ведь она не просто так дается… А ты его пулей. Но во сто крат хуже, когда из-за страха и боязни Родину предаешь. И Христос на крест идти не хотел. А пришлось. Крест он у каждого свой. Легким он не бывает. И нести его надо до самого конца. Не ронять. Предать Родину – это бросить свой крест. Если я не пойду, еще кто-то не пойдет, греха побоится. Да так и получится, что мы все чистенькие в сторонке, а Россия наша… в крови да в гадости. Потому священник ты или мирской человек, а Долг перед предками своими, перед землей, он на первом месте. Иначе нельзя. Каждый мужик русский это знает. А если позабыл, то и напомнить не грех. А как еще напоминать, если не своим примером? Как же я буду людям в глаза смотреть, если в стороне отсиделся, когда они под пулями были? Как может священник в армии не служить? Ну, к примеру… Есть же целое движение, чтобы священников в армию не брать. Я против! Как так не брать?! В первую очередь! Негоже, я считаю, божьему человеку от испытаний бежать! Наоборот, в первых рядах должен быть. Иначе как же? Кто он такой иначе, как смеет к людям слова обращать? Ведь каждый православный должен следовать своим пастырям духовным. Церковь опорой должна быть для Родины. А не гнилыми мостками через болото…

Он помолчал немного, а потом вдруг спросил:

– Я смешно, наверное, говорю?

– Почему смешно? – удивился Сергей.

– Ну, Долг, Родина… Вам, молодым, это непонятно, может быть? Другие ориентиры в жизни?

– Какие?

– Шут его знает, деньги, может быть, задница, прости господи, своя, – он улыбнулся. – Или не своя…

– По-разному бывает… – ответил Сергей. – По-разному.

Они замолчали.

– Федор! – перекрывая своим голосом разговоры и шум, сказал Петр Фадеевич. – Хватит мальчишке голову забивать! Давай-ка… Ну, знаешь, как люблю…

– Ладно, ладно, – проворчал отец Федор. Налил себе стакан самогона, лихо выпил, отдышался, а затем хлопнул донышком о стол. – Сейчас…

Он вдохнул поглубже и низким, раскатистым голосом завел:

Черный ворон, черный ворон…

Остальные подхватили чуть тише:

Что ты вьешься надо мной?

Ты добычи не добьешься,

Черный ворон, я не твой…

За столом стало тихо, прекратились разговоры.

Только низкий, громкий голос отца Федора вел:

Полетай ты, черный ворон,

К нам в далекий дом родной…

Мужская песня. Настоящая.

…Теперь священник шагал позади всех, оглядываясь и прислушиваясь, серьезный и сосредоточенный. И не было в нем ничего от вчерашнего весельчака. Словно оставил он эту одежду дома, взяв вместо нее тяжелое ружье да полностью заполненный патронташ…

Снег под лыжами хрустел коротко и солидно. На третий час хода Сергей обратил внимание, что уже не замечает мороза. Через каждый час Петр Фадеевич командовал привал. И на пятнадцать минут тайга переставала двигаться, уходя куда-то за спину. Непривычный к такому долгому ходу Сергей вымотался уже в самом начале и теперь шел на автомате. В какой-то момент ему показалось, что это не он идет, а окружающий их лес движется. В голову отчего-то пришел Льюис Кэрролл, хотя у его Алисы все было наоборот. Там девочка и королева бежали, а пейзаж оставался недвижим. Но в мозгу застряло это нелепое сравнение…

Несмотря на то что ног Сергей уже не чувствовал, а спина, казалось, разламывается, он не утратил способности удивляться. Деревьям, высоким, огромным, отодвигающим небо далеко-далеко, снегу, такому пушистому, яркому, каким он никогда не бывает в городе, бесконечным звериным следам – вот параллельно тропе пробежали маленькие копытца, вот какой-то мелкий грызун что-то волок в свою норку под сосной, а вот кто-то крупный, следы, словно у собаки… Так это же…