2034. Война на костях - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Бурносов, Александр Бачило cтр.№ 34

В общем, всякой напасти бывает конец. Отстрелялся и преподобный, стакан воды под конец выхлебал и лоб утер. Вспотел, бедняга, понятное дело – трепаться не подыхать, гораздо тяжелее занятие. Короче, штатские свои манатки собрали, с Полканом поручкались и винта нарезали, а мы расслабились и приготовились дело слушать, а не лабуду словесную.

– Операция назначена на четверг, – Полкан галстук ослабил и рукой махнул – вольно, мол, служивые. – Одновременно пойдут все сектора. Наша задача – проникнуть в подземелье через наружные входы и двигаться на юг, уничтожая все живое на своем пути. Под комбинезонами химической защиты каждому иметь бронежилет. При разгерметизации или повреждении воздушных фильтров пострадавший немедленно возвращается назад и проходит контроль на наличие вируса. Остальные движутся вперед по ходам, идущим параллельно реке, что бы ни случилось. И так до соединения с Южной группировкой. Вопросы?

Все у меня один вопрос в башке вертелся, а задавать боязно, непростой вопросик-то. «А, – думаю, – была не была», – но только рот открыть собрался, как Петька руку протянул и мой вопрос вперед меня задал.

– Скажите, – говорит, – господин полковник, какова в процентном отношении потеря личного состава в Брюссельской операции?

Все в комнате притихли, даже Павиан как-то съежился и меньше размерами стал. Помолчал полковник, карандашиком поиграл над бумажками, а потом и говорит:

– Не по уставу вопрос, сержант, но я отвечу. А прежде чем ответить, скажу: каждому добровольцу в случае успешной операции особым приказом будет начислен гонорар, равный его годовому окладу. Гонорар будет начислен независимо от того, останется ли премируемый жив. В случае смерти деньги будут переведены на его личный счет, и их получат наследники. Все.

Оглядел нас полковник, в другой раз от такой новости мы бы уже во все глотки «ура» кричали, а сейчас молчим, никто не улыбнулся даже. Вздохнул он тогда и продолжил:

– Плохие цифры, ребята. Поганые цифры, и скрывать я от вас их не буду. В результате Брюссельской операции потери личного состава превысили семьдесят процентов.

Вышли мы из штаба, значит, отошли с Петром в сторонку, закурили и молчим. Не о чем говорить, и так все понятно. В общем, притушили бычки, улыбнулся Петька криво, хлопнул меня по плечу, повернулся да и пошел.

А я вслед ему посмотрел и тоже пошел, только в другую сторону: обратно в штаб, прямо к полковому нотариусу.

На следующее утро сразу после построения отпросился я у Павиана по личному делу и, как обычно, лесом – в расположение госпиталя. А там суета, грузовики взад-вперед снуют, салаги разгружают, коробки разные в госпиталь тащат. Видно, не до меня Санчите теперь, но я уж если что решил, то обязательно сделаю. Дождался я, когда в разгрузке перерыв образовался, салажонка за белый халат поймал и велел ему, кровь из носа, идти и привести сюда сей момент медицинскую сестру Санчиту Альварес. Побежал он – куда деться, и пяти минут не прошло – смотрю, выбегает из дверей моя испаночка, запыхалась вся, и ко мне.

– Здравствуй, – говорит, – сеньор Иван, давай свои два вопроса. Перерыв у нас полчаса, так что по обоим пунктам вполне отказать успею.

– Нет у меня, – говорю, – вопросов к тебе, сеньорита. Просьба только есть одна.

– Так у тебя, – Санчита улыбается, – все время просьбы. По двум пунктам.

– Другая просьба у меня, – говорю. – Тут такое дело: я здесь уже почти три года. Деньги сама знаешь, какие нам платят. Так что есть у меня на счету почти пол-лимона. Мне раньше плевать было, понимаешь, нет никого у меня. Детдомовский я, сирота, мне что с этими деньгами станется, если меня убьют, все равно было.

– А теперь не все равно, что ли? – Санчита спрашивает, и вижу – не понимает она, что к чему.

– А теперь – нет, – отвечаю. – Вот возьми, я все бумаги на тебя выправил. Так что, если грохнут меня в четверг, вернешься в свою Барселону богатой невестой. – Сказал и сертификат ей протянул.

Замерла она на месте, на меня смотрит, и вижу – на глазах у нее слезы появились, и через секунду потекли тонкими струйками по щекам. Текут, а она так и стоит, снизу вверх на меня смотрит, только губу закусила. Шагнул я к ней тогда и к себе притянул, а в следующую секунду уже целовал ее невпопад в соленые от слез веки, в нос, в щеки, а потом и в раскрывшиеся мне навстречу губы. Мимо нас шли и бежали люди: салаги, медсестры, врачи, но я не обращал внимания и прижимал ее к себе, и мир закрутился вдруг у меня перед глазами.

– Пойдем, – сказала Санчита, внезапно отстраняясь, и мир, качнувшись еще пару раз, остановился и замер. – Пойдем со мной, – и потянула меня по направлению к лесу.

У меня было много баб. Разных. От сопливых неумелых девчонок до зрелых опытных женщин. Такой, как Санчита, не было никогда. Мы любили друг друга весь день, солнце уже зашло, и апрельский вечер стал прохладным, потом холодным, а мы лежали, тесно прижавшись друг к другу, на брошенной прямо на землю плащ-палатке и не могли насытиться. А когда наконец насытились, Санчита сказала:

– Покажи мне эту бумагу, Ваня.

Я повернулся, на ощупь нашарил на траве брюки, вытащил из кармана смятый сертификат и протянул ей.

И она разорвала его.

Ох, и влетело нам с Витьком. Палыч – он такой, не крикнет даже никогда, но, бывает, такое скажет, что последней дрянью себя чувствуешь. И стыдно становится так, что не знаешь, куда от стыда деться. Вот и сейчас Палыч с ребятами нас на полпути встретил, и, пока до Схрона шли, все молчали. А как пришли, он ребят досыпать отправил, Машку с поста снял и послал вслед за ними, а с нами говорить взялся.

– Скажите, дети, – Палыч спросил, когда мы остались втроем, – мы все для чего живем?

Молчу я, что тут скажешь, живем и живем, пока не сдохли.

– Чтобы гадов убивать, – Витька наконец сказал. Гляжу: голову он поднял и на Палыча чуть ли не с вызовом смотрит.

– А ты, Света, что думаешь? – Палыч спросил.

Ну, я возьми и скажи:

– Точно. Для этого и живем. Чтобы бить их, гадов, пока сами не сдохнем.

Помолчал Палыч, глаза потер, что-то часто он их в последнее время протирает, и сказал:

– Неправильно это. Мы друг для друга живем. Ты вот для меня живешь, и для Вити, и для ребят. И я для всех вас. Если бы вас сегодня убили, я бы… Нельзя мне больше вас терять, понимаешь, нельзя. Меня и так скоро не станет, и…

Сказал и осекся, аж зубами заскрипел. А мне вдруг тошно стало, сообразила я, что только что Палыч сказал. Никогда он этого не говорил. Мы все знаем, что живем благодаря Палычу. Это он нас выходил после того, как настал проклятый Здец. Тогда, очень давно. Если бы не Палыч, мы бы все сдохли. И он всегда был с нами, я никогда даже не думала, что будет, если Палыча вдруг убьют. Пусть меня убьют, кого угодно, только не Палыча. Потому что тогда, тогда… Я не додумала, у меня слезы сами собой из глаз брызнули. И Витька рядом, слышу, засопел. А я вдруг вскочила и бросилась Палычу на шею.