У каждого своя цена - читать онлайн книгу. Автор: Лорен Вайсбергер cтр.№ 52

— Бетт, чуть не забыл! Я говорил с Эми, она согласилась предоставить вам «Бунгало» на тот вечер. Уже поставили в график, так что никаких проблем. Она просила внести несколько человек в список приглашенных, однако в остальном право определить состав гостей принадлежит тебе. Эми почти никогда на это не соглашается. Здорово, правда?

— Bay! — отозвалась я, вложив в восклицание весь энтузиазм, который удалось собрать. — Это и вправду отличная новость. Не знаю, как тебя благодарить!

В трубке послышалось девичье хихиканье, кто-то несколько раз окликнул Сэмми, добиваясь его внимания.

— Ну, все, труба зовет. Пора возвращаться к работе. Очень приятно было поговорить, Бетт. Спасибо за понимание насчет сегодняшнего. Можно позвонить тебе завтра? Чтобы, ну, обсудить всякие детали?

— Конечно, конечно, — быстро сказала я. Мне не терпелось нажать отбой, так как Уилл только что вернулся в комнату, со зловещим видом держа в руке лист бумаги. — Завтра поговорим. Пока.

— Это был твой бойфренд? — спросил Уилл, взяв бокал и усаживаясь в кресло.

— Нет, — вздохнула я, подхватив свой мартини. — Совсем даже нет.

— Жаль проливать холодный душ на твое веселье, но рано или поздно тебе придется об этом узнать. — Откашлявшись, дядя взял листок. — Автор — Элли Крот. Первый абзац посвящен ее недавней поездке в Лос-Анджелес и кинозвездам, с которыми ей удалось потусоваться. Затем идет короткий дифирамб собственной безумной популярности среди дизайнеров, наперебой предлагавших ей наряды для светских раутов. Сразу за этим упоминают нас. Коротко, но неприятно. «Так как друзья Филипа Уэстона — наши друзья, мы вдруг поняли, что совсем мало знаем о его новой подружке Бетт Робинсон. Выпускница университета Эмори, прежде работавшая в „Ю-Би-Эс Варбург“, с недавних пор в авангарде собственного пиара „Келли и компании“. Но знаете ли вы, что она еще и племянница автора газетной колонки Уилла Дэвиса? Что думает о скандальных публичных выходках племянницы некогда популярный арбитр всевозможных событий, происходящих на Манхэттене, с годами подрастерявший зубы? Хочется надеяться, что он не испытывает ни малейшего удовольствия…» Вот что она пишет, — спокойно сказал Уилл, небрежно скомкав лист и отшвырнув его прочь.

У меня возникло тягостное, томительное ощущение, словно я очнулась от сна, в котором вдруг оказалась обнаженной в школьной столовой.

— Боже мой, Уилл, мне очень жаль. Меньше всего хотелось втягивать в это тебя. То, что она пишет о твоей колонке, — чистейшей воды ложь, — солгала я.

— Бетт, деточка, заткнись, пожалуйста. Мы оба знаем, что она права. Ты не можешь контролировать то, что пишут репортеры, поэтому не будем тратить время на волнения. Пошли, пора ужинать. — Дядя произносил нужные и правильные слова, но его напряженное лицо говорило о многом, и в душе возникло странное чувство ностальгии по привычному положению вещей, существовавшему в моей жизни до ее радикального улучшения.

— Скажи еще раз, почему твоя мать устраивает ужин на Хэллоуин? — спросила я Пенелопу.

После целого дня составления списка гостей и обзванивания спонсоров для мероприятия «Блэкберри», до которого оставалось четыре дня, все понемногу начинало получаться, и я зашла к Пенелопе поболтать о чем угодно, что не связано с пиаром и рекламой. Я сидела на полу в спальне, которую теперь делили Эвери и Пенелопа. Не похоже, что Эвери сильно заботило, как сочетаются предметы в комнате: королевских размеров кровать с водным матрацем, покоящимся на внушительной черной платформе, черный кожаный диван а-ля студенческое общежитие, занимающий оставшееся в спальне место, и единственный предмет, который с натяжкой можно квалифицировать как декор, — огромная, слегка выбивающаяся из общей цветовой гаммы лампа из вулканической лавы.

Пупом земли в отдельно взятой квартире считался плазменный экран с диагональю пятьдесят пять дюймов, висящий на стене в гостиной. По словам Пенелопы, Эвери, не умеющий вымыть тарелку или выстирать носки, каждое воскресенье бережно протирает драгоценный плоский экран специальной моющей жидкостью, не содержащей абразивных частиц.

В свой прошлый визит я слышала, как Эвери инструктировал невесту «сказать горничной убрать эту чистящую дрянь прочь из моей квартиры. Такое дерьмо испортит экран к чертовой бабушке. Клянусь Богом, если увижу рядом с моим теликом эту бабу с канистрой „Лисола“, отправлю искать новую работу». Пенелопа лишь снисходительно улыбалась, словно говоря: «Мальчишки всегда мальчишки».

Укладывая одежду Эвери в чемоданы от «Луи Вюиттона», которые его родители купили деткам для поездки в Париж по случаю помолвки, Пенелопа исходила ядом по поводу прощального ужина, который должен был состояться сегодня. Я благоразумно не стала подливать масла в огонь вопросом, почему Эвери сам не уложит свое барахло.

— Я добилась от нее лишь глупейшего заявления насчет «альтернативы» костюмированным вечеринкам, что-то в этом роде. На самом деле, подозреваю, Хэллоуин — единственный день в году, когда мама не знает, куда пойти, вот она и решила — не пропадать же вечеру.

— Очень позитивный взгляд на происходящее. Пустой фунтовый пакет в руке напоминал, что я недавно расправилась с шестнадцатью унциями «Ред хоте» за двенадцать минут. Ощущения во рту колебались от онемения до жжения, но я не обращала внимания на такие мелочи.

— Вечер будет паршивым, ты знаешь. Одна надежда — вдруг все пройдет терпимо. Это что за дрянь? — пробормотала Пенелопа, поднимая ярко-синюю футболку с желтой надписью «Кумир молодых католичек». — Фу-у! Как думаешь, он ее хоть раз надевал?

— Не исключено. Выбрасывай. Футболка полетела в мусорное ведро.

— Ты точно не в претензии, что я попросила тебя прийти сегодня вечером?

— Пен! Я в претензии за твой переезд, а не за приглашение на прощальный ужин. В смысле, зачем жаловаться, раз твои родители оплачивают ужин в «Гриль рум». Когда мне приехать?

— Когда хочешь. Все начнется примерно в полдевятого. Приходи немного пораньше, напьемся в туалете, — вздохнула Пен. — Я серьезно подумываю взять с собой маленькую фляжку. Разве плохо? Ик!.. Не так плохо, как это. — В руках у Пенелопы оказались выцветшие, сильно поношенные трусы с широкой розовой флуоресцентной стрелкой, указывающей прямиком на ластовицу.

— Так, все, не забудь фляжку. Что я буду без тебя делать? — жалобно взвыла я, не в силах смириться с тем, что Пенелопа, лучшая и единственная в последние десять лет подруга, переезжает на другой конец страны.

— Ничего с тобой не случится, — сказала Пенелопа гораздо увереннее, чем я хотела бы слышать. — У тебя остаются Майкл с Мегу, друзья из офиса и новый бойфренд.

Странно, что она упомянула Майкла. Мы уже забыли, как он выглядит…

— Паз-звольте! У Майкла есть Мегу. Друзья из офиса — не более чем кучка людей с таинственным доступом к неограниченным денежным ресурсам и склонностью тратить деньги на разнообразные таблетки. Что касается инсинуации насчет бойфренда, я даже не стану унижаться до ответа.