Храбр - читать онлайн книгу. Автор: Олег Дивов cтр.№ 54

Наконец, вся деятельность Ильи Муромца направлена на служение родной земле и Владимиру. Добрыня вел такую политику, которая широко удовлетворяла общерусским интересам. Он обустраивал Русь.

Как видите, параллелей более чем достаточно. Илья Муромец вполне мог быть поэтическим отражением исторической личности Добрыни, дяди Владимира.

И вот теперь хочется спросить – а это важно?

Ведь «подкладывая» под образ мифического Ильи Муромца реальных Илью Печерского или Добрыню, мы теряем нашего Илью.

Вам так не кажется?

Путь, пройденный эпическим образом Ильи Муромца, чрезвычайно длинен и сложен. От оригинальных песен киевской дружины Владимира Святославича через сказания «боянов» и песни бродячих скоморохов до крестьянских «старин», чтобы наконец попасть в те же «старины», известные под названием былин. От творчества профессионального и полупрофессионального – к сугубо народному.

На таком долгом – тысячелетнем! – пути с героем может произойти что угодно.

Но сильно ли изменился характер творчества со времен Киевской Руси? Разве тогда не было гипербол, намеренных преувеличений, иронии и шутливого вранья? Отчего бы в дружинной песне не возникнуть былинной «палице во сорок пуд»? Чтобы все смеялись.

То есть былина сама по себе не обязана перекашивать реальность из-за того, что сложена абы как и абы кем. Почему и с какой целью привирают былины – отдельная тема. Но искажения могли вноситься уже в изначальный текст, а дальше либо консервироваться, либо усиливаться при каждой передаче из уст в уста.

Предки не слишком отличались от нас. Они были менее информированы, чем мы, но отнюдь не глупее. Испытывали те же эмоции. Могли кого-то «забыть» вставить в песню, а кого-то намеренно возвеличить. Выпятить одну тенденцию и замолчать другую. А через полвека уже и спросить некого, как там все было на самом деле.

Достаточно проанализировать разночтения между Новгородской первой летописью и ПВЛ, чтобы крепко задуматься о том, когда появилась на Руси профессия «политтехнолог».

А еще предки так же легко, как мы, ошибались и замещали нехватку данных догадками, вполне фантастическими для знающего человека, но правдоподобными для незнающего. Подгоняли действительное под желаемое. А мы разве лучше? Что поем-то?

«Он сказал: «Поехали!» и взмахнул рукой». Это про Гагарина, если вы забыли. Ракета уже пошла, когда раздалось знаменитое «Поехали», тут не размахаешься. Типичная былина.

«Екатерина, ты была не права!» Это о продаже Аляски Америке неким русским правителем мужского пола. Тоже былина, стопроцентная.

Из недавнего: «Эй, режиссер, заканчивай съемку! А он смеется в объектив, как в прицел». Чтобы посмеяться в объектив, надо стоять перед камерой. Режиссер обычно с другой стороны и смеется в видоискатель, мешая работать оператору. Но в былине главное, чтобы складно было, – ее же поют, размер надо выдержать.

Эти песни врут, только стоит ли их ругать?

Нам трудно разобраться, что творилось полвека назад, чего же тогда хотеть от источников, обращенных в прошлое на тысячелетие? Если за летописной фигурой еще можно как-то разглядеть реальное лицо, то за героем эпоса лица не видать точно. На то и эпос. У него свои законы. Он ведь литература.

Прототип и литературный герой всегда в той или иной мере разные люди. Иногда разница огромна. Дракула Брэма Стокера и валашский князь Влад «Дракул» Цепеш худо-бедно сравнимы по имени, социальному положению и стране обитания, все остальное выдумка. Реальный кардинал Ришельё [6] был не менее прожженным интриганом, чем персонаж «Трех мушкетеров», но сегодняшняя оценка его деятельности на благо Франции диаметрально противоположна взгляду Дюма. Обилие косвенных свидетельств того, что Жанна д’Арк была незаконнорожденной принцессой, до сих пор никак не повлияло на ее традиционный книжно-кинематографический образ «деревенской блаженной».

Ничего удивительного. Скальды, бояны, скоморохи, поэты, драматурги, писатели решают свои задачи, часто идущие вразрез с фактами из жизни прототипов. Одному автору важнее рассказать поучительную историю, щемящую душу. Другой хочет докопаться до истины – и наталкивается на фантастические, невероятные подробности. Третий просто работает на заказ властей. Четвертый – на «социальный заказ», рисуя героев сообразно общественному мнению о них. Встречаются и авторы, намеренно идущие против течения, готовые присочинить, чтобы выбиться из основного потока. Так выходят из-под пера десятки разномастных петров первых, екатерин вторых, лениных и сталиных, о которых можно сказать лишь одно: наверняка прототип был гораздо сложнее и многограннее как личность.

Вдобавок не из каждого деятеля выйдет яркий персонаж. Есть судьбы, которые сами по себе – песни. Есть скучные и лишенные изюминки «трудовые биографии». Наконец, есть угол зрения, под которым автор изучает героя. Вот Столыпин и Распутин, фигуры сопоставимые по влиянию на текущую политику, да обоих еще и убили, а кто интереснее массовому читателю? Князь Потемкин-Таврический много сделал для России, но какой этап ярче – пока Григорий был любовником Екатерины или когда они уже разошлись? Жизнь Ли Харви Освальда сплошное приключение, а снайпер из мафиозного клана Троффиканте просто «ходил на работу» – кто лучше в роли убийцы президента Кеннеди? Одни вопросы и мало ответов.

Кто же ты, Илья?

В первую очередь – русский храбр.

Мне, литератору, реконструировавшему твой образ по былинам, это важнее всего. Ты – наш.

Спасибо тебе.

«Чем объяснить хорошо известный факт, что русский народ в своем былинном эпосе отводит самое видное место именно „киевскому периоду“ своей древней истории?

Это не может быть случайностью. Народ, переживший… много и тяжелых и радостных событий, прекрасно их запомнил, оценил и пережитое передал на память следующим поколениям. Былины – это история, рассказанная самим народом. Тут могут быть неточности в хронологии, в терминах, тут могут быть фактические ошибки… но оценка событий здесь всегда верна и не может быть иной, поскольку народ был не простым свидетелем событий, а субъектом истории, непосредственно творившим эти события…»

Именно этими словами – о былинах! – начинается «Киевская Русь» академика Грекова, ставшая на много десятилетий «главной книгой» о домонгольской истории нашей страны. Мы процитировали лишь два первых абзаца. На самом деле роли и значению былин там посвящено много страниц. Вот еще цитата, возможно – ключевая.

«Народ в своих оценках событий прошлого выделил не… период беспрерывных междукняжеских войн и слабости перед врагом внешним, а время Древнерусского государства, время своего величия и силы. Народные симпатии обращены к тому времени, когда Русская земля, собранная под властью первых киевских князей… действительно представляла силу, грозную для врагов и в то же время дававшую возможность развитию мирного народного труда, – залог дальнейшего будущего страны».