К-10 - читать онлайн книгу. Автор: Олег Дивов cтр.№ 85

На следующий год в лямку впряглись писатели, и стало хотя бы смешно.

Им-то как раз и в голову не пришло рисовать синопсисы романов, которые хотелось бы прочитать или, тем более, написать! Авторы начали стебаться и издеваться (в том числе над собой), иногда вываливать на бумагу старые надоевшие заготовки, все равно не годные в дело, и т.д. Или, наоборот, выдумывать книги, которые можно только выдумать, а писать – никак. Я, например, ни при каких обстоятельствах не смог бы сделать «Белый квадрат» – хотя бы потому, что внутренний мир чеховского «маленького человечка» мне совершенно не интересен.

Было очень забавно прихлопнуть стиль «киберпанк» и посмотреть – размажется? Нет, конечно. Литературное течение не мертво, пока у него есть свой читатель. Более того, чует мое сердце, что киберпанк еще переживет ренессанс (правда, от исходника он уйдет очень далеко, для самых фанатичных адептов просто чересчур). А «Черный квадрат» картина сильная. Даже без поддерживающей идеологии, всяких там манифестов Малевича – очень сильная.

Потому что не квадратная.

* * *

Статья «Вредный совет молодому бойцу» на бумаге не выходила. Ей и здесь, по идее, делать нечего, но мне кажется, что некоторым она ой как пригодится. Это сугубо «кухонно-профессиональный» текст, отражающий личный, подчеркиваю, ЛИЧНЫЙ взгляд на некоторые моменты, значимые для работы литератора.

Если вы оказались не в курсе, кто такие Петр Вайль и Сергей Довлатов, не отчаивайтесь. Для адекватного восприятия моего вредного совета вполне хватит знания фамилий Толстой и Пушкин.

Я в статье высказался исключительно о технике. А по глубинной сути нашей работы лучше всех проехались два американских классика ХХ века. Джозеф Хеллер с целым романом «Портрет художника в старости» и Чарлз Буковски с одной-единственной репликой. Честно и точно рубанул: «С писателями просто беда. Если то, что он написал, издается и расходится во многих экземплярах, писатель считает себя великим. Если то, что он написал, издается и продается средне, писатель тоже считает себя великим. Если же то, что он написал, издается и расходится очень слабо, писатель все равно считает себя великим. Ну, а если то, что он написал, вообще никогда не издавалось, и у него не было денег, даже чтобы напечатать это самому, то тогда он считает себя истинно великим. Истина же заключается в том, что величия во всем этом говне очень мало… Единственное, что верно, – это то, что у самых плохих писателей больше всего уверенности в этом самом величии и меньше всего сомнений в себе».

Сказал как отрезал. Мудр был дядя Бук. Литературный экстремист, потрясатель основ, пьянь и голодранец. С цепким взглядом и тонкой душой. Как только его книги вошли в моду и начали приносить доход, Бук, уже на старости лет, моментально купил приличный дом и черный «БМВ», нашел жену вдвое моложе себя и стал гораздо меньше пить. А тех, кто упрекал его в «обуржуазивании», – посылал.

Он честно заработал право жить как заблагорассудится и никому не объяснять ничего.

Понимаю его позицию и уважаю. Через год или два после того, как написался у меня рассказ «Вредная профессия», я вдруг понял: он сплошь иносказание, ибо не про ассенизаторов, а про литераторов. Странная и временами мучительная работа: говорить за других людей, о людях, для них, ради них. Иногда делать приятно, иногда причинять боль. За деньги. Только за деньги. Иначе какой смысл терпеть сопутствующие неприятности, подчас совершенно дурацкого свойства? Если эта профессия нашла тебя – а ее не выбирают, она сама подкрадывается и набрасывается, – ты просто вынужден смириться с неизбежными издержками.

Во-первых, родные и близкие будут считать, что ты, зараза, ловко устроился: занимаешься какой-то фигней, а тебе за это платят. Может, не скажут прямо в лицо, но почувствовать дадут неоднократно. На такое отношение нарывается почти каждый из наших.

Во-вторых, счет людей, хотя бы единожды пожелавших тебе немедленной мучительной смерти, пойдет на десятки тысяч – если ты, конечно, стараешься быть честным автором и резать правду-матку. Тупым ржавым скальпелем.

В-третьих, однажды старшие коллеги объяснят тебе, что массовому читателю плевать, КАК написана книга: ему главное ПРО ЧТО, и желательно поменьше длинных слов. А ты уже и сам понял – да, такая вот грустная несправедливость, – только не хотел признавать это. Еще тебя будет доставать то, что ты начитаннее самого образованного своего поклонника, и хотя он весь в дипломах, а ты народный умелец, но отсылки к классической литературе и всякие культурологические фишечки, разбросанные по тексту, не работают ни-чер-та и никаких бонусов автору не дают.

В-четвертых (специфическая проблема тех, кто пишет фантастику), ты постоянно будешь сталкиваться с ошибочными дешифровками своих посланий. Зачастую тебя понимают с точностью до наоборот и именно поэтому – вот парадокс – нежно любят. Или не любят. Причем страдают этим как читатели, так и литературные критики.

И еще одна сугубо «фантастическая» деталь – люди, пишущие «современную прозу», считают тебя литератором третьего сорта.

В то же время для текстовика-профессионала, намеренного совершенствоваться, пройти огонь, воду и канализационные трубы и отточить собственную неповторимую интонацию, фантастика – отличный тренировочный полигон. Только ее любить надо искренне, и она тебе добром отплатит. У меня на глазах отличные авторы на этой ниве проросли.

Формально я принадлежу к плеяде, которую библиограф Е.Харитонов метко обозвал «поколением пограничников». Объединяет нас то, что мы родились в 1967–1970 годах и выросли в СССР, а жить пришлось уже кому где и кому как. Алфавитно: Бессонов, Васильев, Дивов, Лукьяненко, Прошкин, Тырин – сами посудите, совсем разные писатели. Хотя когда мы встречаемся, то очень мило выпиваем и говорим о литературе. Нам делить практически нечего, именно потому, что разные.

Я из нашей братии единственный «текстовик по жизни», который в 14 лет начал публиковаться как журналист и дальше ничем, кроме текстов, не кормился. Зато у меня и образования нет, в этой графе я гордо пишу «2,5 курса журфака МГУ и 2 года армии». Москвич, русский, из семьи потомственных художников-реставраторов. Занимался профессионально рекламой, когда она только становилась профессией. Осенью 96-го принес в ЭКСМО первую книгу. О чем и зачем писал до 2000 года – всех, кого интересует этот вопрос, отошлю к эссе «Как я был экстрасенсом», вышедшему в авторском сборнике «Толкование сновидений». Чем занимаюсь сейчас?.. Уже говорил, той самой оборонной фантастикой. Любимая тема – проблема выбора в нестандартной жизненной ситуации.

Когда я заявил, что лозунг русской фантастики – «Несем х…ню в массы!», некоторые коллеги посмотрели на меня косо. А зря. Дело в том, что мы работаем для людей. Кое у кого суммарные тиражи давно перевалили за миллион. У меня уже с пол-лимона напечаталось. Это, конечно, большая радость, но и громадная ответственность. И когда узнаешь, что фэны автора Д. прямо в книжном магазине (находящемся на территории государства Израиль, что придает ситуации особый цимес) подрались с поклонниками автора Л. … Каковые авторы в это время совместно выпивали и закусывали… Знаете, не испытываешь ничего особенного, кроме легкого недоверия к поступившей информации.