Хаосовершенство - читать онлайн книгу. Автор: Вадим Панов cтр.№ 70

Воспоминания захлестнули Папу. Сладкие, томительные воспоминания о самом главном дне в его жизни. О самой главной женщине в его жизни. О том, что было между ними. О тех вершинах, на которые они поднялись.

— Вы знаете, что тоже изменились, но не принимаете себя нового. Бежите от себя. Прячетесь. Хотите, чтобы все было по-прежнему, но в глубине души понимаете, что должны пойти дальше. Должны узнать, кем стали.

— Зачем… — Джезе прочистил горло. — Зачем ты… здесь?

— Вы играли с невозможным, господин архиепископ, вы исполняли свое желание обрести любовь, и вы ее обрели, — бесстрастно объяснил Мишенька. Сверкнули начищенные стекла очков, сверкнули прячущиеся за ними глаза. — Я пришел не для того, чтобы просить вас остаться с Патрицией. Она сильная, в ее жизни будет мало тоскливых вечеров у камина. Я пришел сказать, что у вас есть семья. Я пришел сказать, что в вашей жизни, господин архиепископ, есть не только духи Лоа, но и настоящая любовь.

* * *

Последний Храм.

Rota perpetuum circumvolvitur axem [7]

Дорога от Франкфурта до альпийских отрогов не отняла у Кирилла много времени.

Забрав у Олово книгу, Грязнов направился в подземный гараж, располагавшийся в деловом центре Анклава, — там его ожидал подготовленный помощниками внедорожник, — и вскоре уже пересекал границу Баварского султаната. Несколько часов пути, небольшая пробка неподалеку от Мюнхена, съезд с автобана на узкую горную дорогу, затем на совсем маленькую, грунтовую, и километров через пять Кирилл оказался в относительно безлюдном месте. Относительно, поскольку минареты ближайшей деревни скрылись из виду всего за две горы до места остановки, но таковы, увы, реалии современной Европы.

Грязнов оставил автомобиль на обочине, взвалил на спину рюкзак и пешком углубился в горы. Шел неспешно, но быстро, иногда покряхтывая под тяжестью ноши и оставляя во влажной после недавно прошедшего дождя земле глубокие следы. Тропинок в этих местах не было, однако двигался Кирилл уверенно. Шел так, словно знал чащу наизусть, словно на деревьях и камнях располагались невидимые никому, кроме него, указательные знаки. И никто, глядя на путешествующего Грязнова, не подумал бы, что Кирилл впервые оказался в этих местах.

Пройдя по горам около трех километров, Грязнов вышел к пещере, вход в которую начинался на высоте двух метров от земли. Останавливаться или оглядываться не стал. Ловко взобрался к зеву по камням и прежним, широким шагом ушел под землю…

Приятная свежесть, которую принес прошедший днем дождь, не успела рассеяться до сумерек, и вечер получился прохладным. С гор наползал дымчатый туман. Пахло влажной листвой. Стремительно темнело.

Kсy докурил сигарету, растоптал ее каблуком и вернулся в салон мобиля.

— Ну и что?

— Больше не выходил, — отозвался помощник, не отрывая взгляда от идущей на коммуникатор картинки со спутника. — Похоже, пещера и была целью его поездки.

— Простая пещера? — Kсy покачал головой, выбрался из машины и подошел к другому подчиненному, который занимался внедорожником Грязнова.

— Новости?

— Автомобиль взят напрокат во Франкфурте человеком по имени Питер Граббе, но это совершенно точно не наш объект — на фотографии совсем другая физиономия.

— По самому объекту информация есть?

— К сожалению, у нас нет четкого изображения его лица, — со вздохом ответил помощник. — Даже мощная обработка не дает нужного качества картинки… — Он виновато посмотрел на Kсy. — Я не могу запустить поиск по базам данных.

— Странно…

Kсy кивнул и отвернулся.

Китайцы подъехали к оставленному внедорожнику минут через пять после того, как Кирилл исчез в пещере. Аккуратно вскрыли автомобиль, тщательно изучили салон — чисто и пусто, проверили документы, но ничего не выяснили. Искомый Питер Граббе числился мелким франкфуртским бизнесменом, скорее всего его просто попросили нанять внедорожник, и искать Граббе для интервью не было никакого смысла.

— Группа Вана остается следить за пещерой и машиной, — распорядился Kсy. — Мы уезжаем.

Нужно как можно быстрее доложить обо всем Ляо.

Холодно.

Холодно и темно — вот первые впечатления, возникшие у Грязнова при входе в чертоги Последнего Храма.

Холодно и темно.

Никогда раньше не был Кирилл в этом месте, но знал о нем все. Каждую его черточку, каждую деталь. Каждый барельеф и статую. Знал, помнил, и неоднократно вставали они перед мысленным его взором. И появлялись во снах, заставляя восхищаться великолепием древнего святилища. Чужая память тесно сплелась с его собственной, стала своей, а потому, шествуя по коридорам Храма, Грязнов не попал под обаяние величественной постройки. Смотрел на окружающую красоту взором рачительного хозяина, а не ошарашенного туриста, подмечал мелочи, доступные лишь тому, кто провел в пределах святилища не один день. Отвалился кусок лепнины, рассыпались двери, завалило коридор… Отмечал машинально, даже не задумываясь над тем, что ремонтировать повреждения не имеет смысла. А когда задумался, лишь криво усмехнулся. И продолжил фиксировать повреждения.

Потому что хозяин.

Но на душе тоже стало холодно и темно. Как в Храме.

Холодно и темно.

И если царящую в помещениях темноту еще можно было кое-как разогнать — в рюкзаке Грязнова хранился небольшой запас факелов, которые он втыкал примерно в каждый десятый держатель, — то победить холод оказалось невозможно.

Холодно в Храме.

Холодно в душе.

Холод стискивал Кирилла цепкими пальцами, постоянно напоминая, что…

«Храм умирает…»

Умирает? Нет, умер давным-давно. И хотя из Чертогов Меча еще доносился запах крови… И хотя в Чертогах Судьбы едва уловимым шорохом шептались предсмертные вздохи Читающих Время… И хотя древние камни еще хранили остатки мощи, ведь ритуал Великого Забвения так и не был завершен… Все равно.

Храм умер.

Ведь он не спросил, зачем пришел Кирилл.

И руны, теплые на всей остальной Земле, холодными черточками украшали стены. Они могли убивать, но молча.

А тот, кто умеет лишь убивать, не имеет будущего.

Холодно.

Однако горечь, с которой Грязнов боролся все путешествие по самому дорогому для него месту, не сумела овладеть им, и в Зал Богов Кирилл ступил с гордо поднятой головой. Не с тоской, а с надеждой. С осознанием того, что круг — это не только радость рождения, но и грусть увядания.

Ступил уверенно. И первыми его словами стало завершение спора со старым противником: