Ручной Привод - читать онлайн книгу. Автор: Вадим Панов cтр.№ 40

– Надо было брать щенка до того, как он вошел внутрь, – проворчал здоровяк.

– И сорвать запланированную встречу? – не согласился второй бандит. – Нет уж, надо все делать по уму, чтобы щенка как можно дольше не хватились. – И вновь включил рацию: – Внимание! Начинаем!

«Эх, мама, мама… Неужели ты действительно причастна к смерти отца?»

Розгин умен и знает правила. До тех пор, пока не будет железобетонных доказательств, он ни за что не обвинит Марию в преступлении. Но основания для подозрений у него весомые: финансовые проблемы нынешнего любовника Крестовской и попытка подкупа. Правда, первое на мотив не тянет: Мария любит только себя и вряд ли пошла бы на преступление ради очередного приятеля. Но неприятности у Костылева могли подтолкнуть Крестовскую к мысли, что пора завладеть состоянием мужа.

«Черт!»

Андрей не любил мать, но думать о ней как об убийце отца? Неприятно. Неправильно. Так не должно быть!

Но жизнь есть жизнь: весь век на детской карусели не прокатаешься, волей-неволей, а придется разбираться с паскудствами, которые тебе подбрасывают окружающие.

Андрей не хотел верить в то, что мать причастна к смерти отца, и уж тем более – что она собирается убить его самого. Обмануть, оставить без денег, подкупить адвоката, если не получится – судью, это в ее стиле. На это Крестовская пойдет не задумываясь. Возможно, Розгин прав: Мария нагулялась и хочет обрести настоящую независимость, заполучить положение в обществе, настоящее положение, а не титул «переходящего знамени». Но поднимет ли она руку на сына?

«Какой я ей сын, если разобраться? Пять лет ее не видел… – И тут же пришла другая мысль: – Мне грозит опасность?»

У отца был телохранитель, он же шофер. Валентин Петрович. Веснин-старший не вел опасных дел, умел договариваться, находить компромиссы, а потому не нуждался в многочисленной охране. Андрей, в свою очередь, до сегодняшнего разговора с Розгиным и представить себе не мог, что кто-то может желать ему зла, а потому дал телохранителю отца отпуск, объяснив, что ближайшие дни проведет дома. И вот, пожалуйста.

«Вернуть Петровича из отпуска? А как? Он вроде на курорт какой-то улетел. Обратиться в охранное агентство? Или к Павлу? Павел без труда найдет нужных людей».

«Но сочтет меня трусом!»

«Не будь дураком! Трусость не имеет никакого отношения к происходящему! Обычная осторожность. Если подозрения Павла оправданны…»

Если. Всегда это проклятое «если».

Страха не было, ибо юноша не верил, не хотел и не мог поверить, что Мария собирается его убить. Какой бы сукой ни была Крестовская, она все равно остается его матерью.

«А мать никогда…»

Додумать Андрей не успел.

Что произошло?

Ничего.

И все сразу.

Сколько это длилось?

Секунду. Нет, секунда это очень, очень много. Мгновение? Да, наверное, мгновение. Бесконечно долгое молниеносное мгновение. Наполненное светом и тьмой. Страхом и радостью. Стремительным полетом ввысь и резким падением. Болью и наслаждением. Жизнь не проносилась перед его глазами, только эмоции и ощущения.

Он кричал?

Да, наверное, кричал. Без звука. От радости, горя, боли и наслаждения.

От того, что стал свободным.

Его руки стали длинными, но они исчезли. Один шаг мог перенести его на тысячу километров, но куда-то делись ноги. Он понял, что умеет летать, но потерял нечто невероятно важное. Окунулся в бассейн, до краев наполненный счастьем, и захлебнулся в нем. Смерти не было, она дышала в затылок.

Сила и Вечность.

«Я получил все на свете!»

«У меня что-то забрали!»

А в следующий миг Андрей увидел самые настоящие звезды. Рядом. Совсем рядом. И понял, что сам стал звездой.

«Искрой».

От неожиданности здоровяк надавил на тормоз.

– Что происходит?

Парень, только что спокойно шедший по тротуару, вскрикнул и выгнулся дугой. Глаза выпучены, скрюченные пальцы царапают грудь, на лбу капли пота.

– Убили?

– Приступ?

В первое мгновение бандиты решили, что прозевали выстрел, что снайпер снял жертву у них под носом. Но где же кровь?

– Его трясет!

– Ломка? Он наркоман?

Парень перегнулся пополам, его вырвало на асфальт. Что делать? Счет на секунды, на мгновения. Отменять операцию или…

– Продолжаем! – приказал второй бандит. – Взять его!

– А если сдохнет? – Здоровяк оказался мастером глупых вопросов.

– Значит, нам не придется его убивать! – выдохнул напарник. – Ребята, вперед!

«Юкон» остановился напротив дергающегося Андрея, двое крепких мужчин подхватили юношу под руки и затащили на заднее сиденье.

– Мы тебе поможем, парень!

– Тут рядом больница!

– Дато, Гоги, что у вас?

– Все тихо.

– Уходим!

* * *

– Ты кто такая?

– Я… – обрадованная Юля едва не сообщила механику, что заблудилась, войдя в «Малую Землю».

Передумала в самый последний момент, когда слова уже были готовы сорваться с губ, проглотила звук, заправив его кашлем.

– Я… – Обманчивые коридоры, появляющиеся и исчезающие двери – пережитое заставило девушку вести себя осторожно. – Вот, пришла.

– Проверка, что ль? – осведомился мужичок, поглаживая усы.

– Ага, – с готовностью подтвердила девушка.

«А вдруг он спросит документы?»

Но подозрительность не входила в число добродетелей механика.

– Как звать?

– Юля.

– А я – Черепаныч. Чай будешь, проверка?

«Чай?! С лимоном и конфетами?»

Хотелось закричать. Схватить мужичка за плечи, тряхнуть и проорать в лицо вопросы.

«Что у вас тут происходит? Почему исчезают и появляются двери? Куда ведут коридоры, которые никуда не ведут? Кто вы?! Что это за место такое: „Малая Земля“?»

Но девушка поняла, что может все испортить. Механик, судя по всему, принимает ее за свою, за одну из тех, кого не смущают милые шалости коридоров и дверей, а значит, если она хочет узнать правду о «Малой Земле», не следует рассеивать его заблуждение.

– Чай буду, – кивнула Юля.

– Погоди.

Мужичок схватил чайник и скрылся в недрах агрегата. А девушка вновь, теперь уже неторопливо, огляделась. Фотоаппарат доставать не стала – неуместно, зато смотрела во все глаза.

Угол, в который отвел ее Черепаныч, был отдан под мастерскую: шкаф, шкафчики и полочки с инструментом, верстак, несколько грязных табуретов, настольная лампа, паяльник, засаленные книги. К стене тремя разномастными шурупами прикручена лампа в проволочной сетке, рядом – несколько таблиц, графиков, портрет мужчины, в котором девушка не узнала Николу Теслу, и два самодельных плаката: «Выпуская пар – проверь заземление», «Черепаныч, все должно работать!»