– Танька, давай ты рассказывай, у тебя хорошо
получается, – распорядилась Аэлла.
Поднялась хорошенькая белокурая девочка в красивом
купальнике, и Люба вдруг совсем некстати подумала о том, что у нее самой
купальник самый обычный, ни в какое сравнение не идет с купальником этой Тани.
Конечно, разве могут Любу принять в такую компанию, когда здесь такие девочки!
Аэлла знает греческий язык, Таня играет на скрипке, эта рыженькая, наверное,
тоже какая-нибудь необыкновенная, и все красавицы – одна другой краше! А она,
Люба Головина, такая обыкновенная…
– По черному, черному лесу ходит черная, черная
старуха, – начала заунывным голосом белокурая Таня. – На голове у нее
черные, черные волосы, она одета в черное, черное платье, черные, черные глаза
горят страшным огнем, она ищет маленьких мальчиков, хватает их, впивается им в
горло черными, черными ногтями…
Байка была длинной и совсем не страшной, и Люба даже успела
заскучать. Они с подружками в Москве давно уже такими глупостями не занимались,
раньше, конечно, рассказывали, и про черную руку, и про желтую руку, и про
гробик на колесиках, и Люба, когда была помладше, всегда вздрагивала и
вскрикивала, когда в самый драматический момент после долгой
усыпляющее-заунывной присказки рассказчик громко и резко произносил: «Отдай мое
сердце!» – или еще что-нибудь соответствующее сюжету. Но это было давно.
– Не понимаю, почему Танька всегда рассказывает, –
сердито прошептала рыженькая девочка. – Она же старуху сама не видела, а
рассказывает.
– Так ее, наверное, никто и не видел, – осторожно
предположила Люба, обрадовавшись, что с ней хоть кто-то заговорил. – Это
же просто страшная история, мы в детстве такие часто рассказывали.
– Ты что! – горячо зашептала рыжая. – Борька
сам ее видел, он потому и боится в лес ходить. Я тоже боюсь. У нас еще в
прошлом году мальчик был, Сеня, так он тоже ее видел. Примчался из леса весь
белый, даже говорить неделю не мог. В этом году он не приехал, жалко, а то бы
он тебе рассказал.
Люба благодарно улыбнулась соседке и стала прислушиваться с
интересом. По Таниному рассказу выходило, что в здешнем лесу, разделяющем их
дачный поселок и деревню Мишино, ходит какая-то страшная черная старуха,
которая, когда видит мальчика, бросается к нему, кричит: «Павлик! Павлик!» – и
тянет к нему руки, пытаясь схватить. Никому из взрослых увидеть эту старуху не
удавалось, потому что она прячется и выходит только тогда, когда видит
мальчика, притом одного. Ничего подобного Люба никогда не слыхала, Бабаня ни
про какую старуху не рассказывала, и Тамара тоже, но, с другой стороны, откуда
им знать? Старуха же перед взрослыми не появляется, а Тамара вообще ни с кем в
поселке не дружит, так что ей никто из ребят рассказать не мог. Интересно, это
правда или нет?
– Ты что, не веришь? – снова раздался шепот рыжей
девочки.
– Да я не знаю, – неуверенно ответила Люба.
Она очень боялась ответить «не так», сказать что-нибудь
невпопад, из-за чего ее больше не позовут в компанию.
– А ты у Борьки спроси. Борь, Боря, скажи ей, –
рыженькая обернулась назад и дернула за руку вихрастого мальчугана, – а то
она не верит. Скажи, что ты видел старуху.
– Видел, – дрожащим голосом подтвердил Боря.
Люба хотела расспросить его о подробностях, но в это время
сольный номер белокурой Танечки закончился, и пришел черед картошки.
Первоначальная рассадка оказалась нарушенной, и рядом с Любой уселся Андрей.
– Ну, как тебе сказка про старуху? – спросил
он. – Поверила? Испугалась?
– А что, это правда?
– Да ну, брехня, – он пренебрежительно махнул
рукой.
– Ты точно знаешь? – недоверчиво уточнила
Люба. – А мне сказали, что Боря ее видел. И еще в прошлом году был один
мальчик, Сеня, он тоже видел.
– Ну, кто видел, тот пусть и верит. А я не видел. А
чего я своими глазами не видел, тому я не верю, поняла?
– Поняла, – послушно кивнула Люба. – А ты в
Америке был?
– Не был. А что?
– Значит, в то, что Америка существует, ты тоже не
веришь?
Андрей пытливо посмотрел на нее и одобрительно улыбнулся:
– Молодец, соображаешь хорошо, уела меня. Я фотографии
видел, кино про Америку видел. Если бы не видел, не поверил бы. А у тебя мозги
есть, завтра с тобой в шахматы сыграем, лады?
Снова услышав про шахматы, Люба не на шутку перепугалась.
Ведь Аэлла сказала, что Андрей лучше всех играет! Завтра выяснится, что она –
игрок никудышный, и ее выгонят. Лучше сразу признаться, а то позора потом не
оберешься.
– Я плохо играю, – честно сказала она, не глядя на
Андрея. – Только иногда с папой, но я всегда проигрываю. Тебе со мной
неинтересно будет, ты сразу выиграешь.
– А ты уже заранее готова сдаться? – насмешливо
спросил Андрей. – Может, твой папа игрок на уровне гроссмейстеров, тогда
понятно, что ты у него никогда не выиграешь, а у меня – запросто. Ну что,
заметано? Играем?
– Мой папа не гроссмейстер, он в милиции служит.
– Да ну?! – Андрей явно заинтересовался. –
Бандитов ловит? Или шпионов?
– Наверное, только бандитов. Про шпионов он никогда не
рассказывал.
– А кино про шпионов любишь?
Вообще-то Любе больше нравилось кино про любовь, например,
«Сердца четырех», которые она смотрела раз, наверное, десять. Но и про шпионов
тоже ничего, интересно, особенно если про пограничников, там почти всегда хоть
немножко, но любовь есть.
– «Над Тиссой» смотрела?
– Да.
– А «Заставу в горах»?
– Тоже.
– А «Тень у пирса»?
– Нет.
– Посмотри обязательно, – со знанием дела
посоветовал Андрей. – В клубе как раз завтра будут показывать, я афишу
видел. Классное кино! Я на него три раза ходил и завтра, наверное, тоже пойду.
Любе в этот момент показалось, что Андрей собирается
пригласить ее в кино, и она уже заранее (а она всегда все делала заранее!)
испугалась: а вдруг Родику это не понравится? Вдруг он сам собирался позвать
ее, а она уже согласилась идти с Андреем? Или, может быть, он позовет ее на
костер с пирогами, а ей придется отказаться, потому что она обещала Андрею
пойти с ним в кино. Неудобно получится! Тем более пойти с Родиком на костер ей
хотелось куда сильнее, чем смотреть кино про шпионов.
Но Андрей и не собирался ее приглашать, и Люба с облегчением
перевела дух. Однако следующие его слова поставили девочку в тупик:
– Если завтра сходишь в клуб на «Тень у пирса», мы с
тобой его обсудим. С тобой интересно будет обсудить, у тебя мозги работают.
Слышать такое было, конечно, очень приятно, что и говорить.
Мало того, что ее похвалили, так еще и ясно дали понять, что не собираются
выгонять из компании. Но, с другой стороны, если он собирается обсуждать с ней
кинофильм, то его обязательно надо посмотреть, а когда? Завтра ей придется
испечь пироги, а то вдруг они не передумают и позовут ее в лес на костер, а
пирогов нет, и они будут считать ее пустой болтушкой и глупой хвастунишкой, а
Бабаня всегда учила, что попусту болтать и хвастаться нехорошо, дал слово –
держи. А вдруг Бабаня в кино не отпустит? А вдруг… И этих «вдруг», появившихся,
как всегда, заранее, у Любы в голове возникало все больше и больше, и она
совсем растерялась, плохо слушала, что говорил ей Андрей, и отвечала невпопад.
К счастью, он, кажется, этого не замечал и увлеченно продолжал что-то говорить
ей.